Гималайский зигзаг. Святой остров. Оскал Анубиса

Старшие жрецы вынесли статую из наоса. Фараон совершил туалет бога, омыв, умастив и одев изваяние. Вновь обрызганное благовониями, оно, наконец, было помещено на носилки, и процессия покинула храм. Торжественный выход Осириса начался.

Обойдя весь храм и полгорода, пестрая колонна вновь приблизилась к святилищу. Во главе процессии двигалось изображение Упуата – «Открывателя путей». «Враги» Осириса в исполнении молодых жрецов попытались задержать процессию, но верные слуги бога под предводительством Гора и Анубиса разогнали многочисленное воинство противника.

На следующий день праздника было представлено убийство Осириса. Участники выказывали великую скорбь и неимоверное горе. Особенно старалась молоденькая жрица, представлявшая сестру и супругу бога, Исиду. Очень натурально играл и парень, перевоплотившийся в Анубиса. А вот Иунмутеф, которому досталась роль Тота, был как никогда неуклюж и неповоротлив. «Стареет он, что ли?» – подумалось Великому Дому.

День третий был посвящен торжественному избиению врагов Осириса и его воскрешению. Толпы народа ликовали, приветствуя священную ладью «нешмет» владыки подземного царства, на которой бог возвращался в Абидос и водворялся в свои чертоги.

Завершились празднества ритуалом поклонения царя Та-Ур («Великой Земле») – священному штандарту города. Штандарт состоял из древка и кругловерхого цилиндрического предмета, символически представляющего голову бога Осириса, похороненную в Абидосе. Увенчанный солнечным диском, уреями и перьями, он был установлен в прямоугольной подставке. Внизу его подпирали фигуры двух львов. На верхней плоскости подставки находились маленькие серебряные и золотые фигурки фараона Сети: четыре из них поддерживают руками древко, другие, преклонив колени, подносят штандарту священные сосуды «ну». По углам подставки также расположены уреи, а по центральной оси – два шакала.

Да, все как всегда.

Вот только…

Государь к своему глубочайшему удивлению и разочарованию отметил, что роль Исиды в этом году исполняла не Бентрешит…

Три года назад Менмаатра, в очередной раз приехавший в Абидос на праздник воскрешения Осириса, был поражен в самое сердце красотой юной девушки, представшей перед ним в облике Исиды.

О, Маат! Сети уже прожил достаточно много лет. И повидал на своем веку немало красавиц. Сколько их было: большеглазых хабиру, нервных и трепетных, как лань; грудастых нубиек, чьи горячие ненасытные ласки способны свести с ума любого, даже самого трезвомыслящего и хладнокровного мужчину; поэтичных ливиек, услаждавших сердце волнующими песнопениями.

Было, было. Военные походы, кусок мяса, прикопченный над костром, кубок хмельного пива, а на закуску объятия очередной красавицы.

Впрочем, он и сейчас обладает целым цветником. Такого гарема, как у владыки Обеих Земель, не имеет ни один из правителей великих и славных царств. Его Великая Царская Невеста Туйа, с которой Менмаатра прожил уже много лет в мире и согласии, непрестанно заботится о пополнении «коллекции» живых цветов фараона. Не проходит и месяца, чтобы какой-нибудь мелкий соседний князь не присылал в жены Сети свою дочь-красавицу. Ну, в жены там или нет, это уж как Великому Дому будет угодно. Сойдет и в наложницы. И так великая честь.

Их было так много, что для всех просто не хватало места в огромном дворце царицы. Иногда, когда количество живых цветов превышало определенную Туйей норму, повелительница испрашивала у государя разрешения на то, чтобы осчастливить кого-либо из принцев или вельмож невестой. И, получив «добро», отправляла десяток-другой девушек на хлеба к высшим сановникам царства.

В последние годы Менмаатра несколько охладел к гаремным утехам. То ли возраст сказывался (все-таки уже около пятидесяти), то ли еще что. Однако большее время он проводил если не в военных походах, то в хлопотах по возведению многочисленных дворцов и храмов. Абидос, храмы Амона в Ипет-сут и Ипут, великая царская гробница в Долине, государев «храм миллионов лет» – «Славный Сети на Западе Уасет» в городке Хефт-хер-небес. Всего и не перечислить. И за всем нужен хозяйский глаз.

«Его величество был в Южном Городе, – фиксировал повседневные хлопоты государя его придворный писец, – сотворяя благо для отца своего Амона-Ра. Проснувшись же, помышлял о прекрасном для всех богов Та-Мери. Вот, на следующее утро, Его величество вызвал царского посланника и собрал 1000 людей и войска и снарядил корабли с экипажем, для того, чтобы сотворить памятники из прекрасного прочного песчаника для своего отца Амона-Ра, а также для Осириса и его сонма богов… Вот Его величество увеличил то, что было выделено для военных из числа умащений, мяса, рыбы, овощей без счета. Каждый из них получал 4 меры хлеба каждый, каждый день, а также овощей и порции жареного мяса и 2 меры зерна ежемесячно… Они работали для Его величества с любящим сердцем – его желания были по душе людям, которые были с царским посланником. У него же был хлеб прекрасный, мясо, вино, масла, мед, фиги, виноград, рыба и овощи день каждый, а сверх того большой букет цветов Его величества выданный ему из храма бога Себека, господина Сильсилэ, собираемый ежедневно; сверх того 6 мешков зерна из закромов для носителей штандартов его армии».

Спрашивается, когда же тут за девчонками волочиться?

Но Бентрешит поразила царя в самое сердце. Высокая, стройная, с гордым, даже немного дерзким взглядом прекрасных карих глаз. Ее черные волосы были чернее мрака ночи и волной ниспадали на смуглые плечи, прикрывая восхитительные полные груди. Уста, сладкие, словно виноград и финики, прикрывали два ряда белоснежных зубов, выровненных лучше, чем зерна.

Улучив удобный момент, Сети, лично пожелавший участвовать во втором дне представлений и надевший личину Анубиса (это чтобы быть поближе к Исиде, своей «приемной матери»), договорился с девушкой о свидании. Смущенно окинув взором могучую, высотой почти в четыре локтя фигуру повелителя, на целых полторы головы возвышавшуюся над толпой, нежная Исида легонько кивнула головой в знак согласия.

– Прекрасный юноша, – звучал мелодичный голосок жрицы, – приди в дом свой. Давно, давно не видели мы тебя. О, прекрасный, играющий на систре, приди в дом свой, оплаканный нами, когда ты был вдали от нас.

Она обращалась к мертвому Осирису, но фараону казалось, что слова эти предназначены ему. Столько в них было властного призыва, мольбы о ласке, нежности.

Поздним вечером царь и жрица встретились в храмовом саду.

Бентрешит, так звали девушку, родилась в бедной семье и была отправлена в северный абидосский храм (строительство храма Менмаатра тогда только начиналось). Ей дали воспитание, приличествующее «хенеретет» – жрице. Два года назад, когда девушке исполнилось двенадцать лет, ее призвал к себе верховный жрец Иунмутеф и спросил: хочет ли она отправиться в мир и выйти замуж или желает остаться в храме. Не знакомая с большим миром, который пугал молодую послушницу, Бентрешит выбрала второе. Она была посвящена в жрицы Исиды и дала обет девственности.

Государь тогда глубоко задумался. Стоит ли посягать на то, что по праву принадлежит богу? Он, конечно, тоже живое божество, сын Амона-Ра и все такое. Однако вступать в соперничество с богами небесными небезопасно даже для фараона. Память об ужасной участи безбожного фараона Аменхотепа, назвавшегося Эхнатоном, и его наследников еще была свежа в Та-Мери. Сети не хотел, чтобы после смерти его телу было отказано в официальном погребении, и имя Менмаатра стерли со всего того, где оно было начертано. Тогда его душе Ка никогда более не удастся воплотиться.

И еще жрецы. Они ревниво оберегают традиции, освященные веками. Как они воспримут проступок того, кто сам должен быть хранителем и воплощением Закона?

Но страсть затуманила рассудок.

Он был сам не свой и просто не соображал, что делает, когда нарушил девство Бентрешит. Правда, девушка по своей воле пошла на этот шаг. Она призналась царю, что по уши влюбилась в него еще несколько лет назад, во время очередного визита Сети в Абидос. Возможно, ее решение посвятить себя служению богам было, как раз, и вызвано сознанием безнадежности мечтаний быть рядом с любимым мужчиной.