Гималайский зигзаг. Святой остров. Оскал Анубиса

Жизнь, казалось бы, вернулась на наезженную колею. Царь, как и прежде, частенько наезжал в Абидос. Наблюдал за строительством храма, подолгу беседовал со жрецами. Отдавал пыл тела Бентрешит. Но дольше всего пропадал в подвалах «Дома жизни» Хентиаменти.

А вот характер молодой жрицы сильно испортился. Она стала какой-то раздражительной. То и дело жаловалась Сети, что ей почти еженощно снится скалящийся Анубис, грозящий смертью. Сердилась из-за того, что де он, Менмаатра, больше внимания уделяет мертвому древнему камню, а не ей, живой и еще такой молодой. Даже поддразнивала его, цитируя слова любовной песни:

– Вот он какой бессердечный! Его я желаю обнять, а ему невдомек. Хочу, чтоб у матери выпросил в жены меня, А ему невдогад. Если тебе Золотою заступницей женщин Я предназначена, Брат, Приходи, чтобы я любовалась твоей красотой, Чтобы мать и отец ликовали, Чтобы люди чужие тобой восхищались, Двойник мой прекрасный!

Великий Дом только удивлялся переменам, произошедшим с его возлюбленной.

Пару месяцев назад все, наконец-то, прояснилось. Причиной резких изменений в характере Бентрешит явилась… беременность юной жрицы, понесшей от своего возлюбленного и повелителя.

Он не знал, радоваться ему или огорчаться. После некоторых раздумий Менмаатра решил посоветоваться с Иунмутефом. Старый жрец не был фанатиком, хоть и искренне верил в богов. Он поймет. Нужно будет попросить его разрешить Бентрешит от святых обетов. Отпустить ее в мир. А там Сети купит ей небольшой домик на окраине Уасет. Царица Туйа не ревнива. Они уже столько лет вместе. У них взрослые дети. Еще один незаконнорожденный ребенок не станет серьезной помехой для семейного счастья.

Спешные государственные дела, связанные с организацией очередного похода в Ливию, призвали царя в столицу. Он так и не успел переговорить с Иунмутефом. Какая разница? Месяцем раньше, месяцем позже.

Вырваться в Абидос удалось вот только сейчас, на праздники в честь Осириса.

Однако, где же это Бентрешит? Или уже подошло время, и она просто не может показываться на людях из-за величины своего живота?

Менмаатра призвал к себе верховного жреца.

Прямо спросить Иунмутефа об интересующем его предмете он сразу не решился. Сначала поинтересовался, как идут работы по завершению строительства святилищ Ра-Хорахте и Птаха. Затем они обсудили, что еще нужно для украшений заупокойного храма в честь фараона. Жрец попросил заменить старшего в бригаде художников, расписывающих храм Исиды. Мастер стал стар и уже не может как следует руководить людьми. Плавно и незаметно Сети перешел к обсуждению прошедшего празднества.

– Кстати, кто это нынче представлял Исиду? – как бы невзначай поинтересовался он.

– Его величество обратило внимание на девушку? Она и впрямь обладает редкостным артистическим талантом. Моя внучка, – не без гордости сообщил Иунмутеф.

– А где та жрица, которая обычно исполняла эту роль?

Осторожно. Главное, чтобы не показать заинтересованности.

– Она умерла, – сухо процедил сквозь зубы жрец.

Боль. Сердце сжала тяжелая рука.

– Как это произошло?

– Его величеству лучше не знать. Это грязная история. Бентрешит, так ее звали, оказалась недостойной служанкой богов. И великие ее покарали!

– Однако…

– Государь, – сурово посмотрел жрец в глаза Сети, нарушив придворный этикет, – не стоит копаться в навозе. Он может забрызгать царские одеяния. Будет смердеть.

Фараону ясно дали понять, что дальнейшие расспросы не приведут ни к чему хорошему. Происшедшее с Бентрешит – это внутреннее дело жреческой касты. А жрецы не любят выносить сор из дома.

Отпустив Иунмутефа, владыка Обеих Земель погрузился в горькие раздумья. Как выяснить, что же на самом деле произошло с его возлюбленной. Боги, хоть вы помогите!

Наверное, молитва сына Амона-Ра была услышана кем-то из небожителей. В помещение «Дома жизни», где Сети предавался печали и унынию, просочился гладко выбритый человек средних лет, одетый в леопардовую шкуру.

– Ты кто? – вскинулся Менмаатра и схватился за кинжал. – Тебе чего?

– Жизнь, здоровье, сила Его величеству! – запричитал жрец бабьим голосом. – Я Небуненеф, великий жрец Хатор в Дендера!

– Чего хочешь?

– Справедливости, государь, справедливости!

– Ну! – грозно насупил брови Сети.

Разбираться в жреческих интригах ему сейчас ох как не хотелось. Но, может быть, слуга Хатор знает что-либо о судьбе Бентрешит. Посмотрим, послушаем.

Небуненеф донес о святотатственных поступках своих собратьев из храма в Дендера. Оказывается, жрецы Хатор нарушают законы древней религии. Они невероятно жадные, и свои личные сокровища, золотые монеты, драгоценные камни, прячут прямо в саркофаге Хатор в ее усыпальнице, находящейся под самой кровлей храма.

– Неслыханно! – восклицал толстяк. – Я до этого был великим жрецом Инхара в Тине. Принял должность в Дендера как великую честь, будучи много наслышан о благочестии тамошней братии. А на поверку вышло, что все их благочестие показное.

Сети милостиво кивал. Вот кого нужно поставить верховным жрецом Амона в столице. Он-то уж наведет там порядок. А то зарвались святые отцы. Совсем зарвались. Хотят стать выше фараона.

– А здесь, в Абидосе, ты не заметил ничего необычного?

– Боги великие! Его величество, жизнь, здоровье, сила, зрит в самый корень. Неслыханное святотатство! Одна из здешних жриц Исиды спуталась неизвестно с кем, нарушила обеты девства и забрюхатела.

– И где она сейчас? Говори!

– Ее схватили и пытали. Жестоко пытали, государь. Хотели узнать имя богохульника. Девчонка не выдержала мук и покончила жизнь самоубийством. Так и не выдав милого дружка. Вот мерзавка-то…

– Довольно! – сдавленным голосом прервал его Великий Дом. – Ступай! Я подумаю, как мне наградить тебя.

«За что, о Хентиаменти? За что? – в который раз с горькими словами молитвы обращался Сети к статуе Песиголовца, таинственно скалившейся на него из полумрака. – Чем я прогневил тебя? Я ли не украшал храмы богов и твои в том числе? Я ли не был щедр к жрецам? А то, что я посягнул на Бентрешит, так тебе ведомо, что помыслы мои были чисты. И собирался же уладить все это по закону. Да ведь тебе, знаю, нет дела до суеты живых. Ты хранишь покой мертвых…

Ужели моя вина в том, что пренебрег твоим предупреждением и потревожил многовековой покой камня Бен-Бен? Будь он проклят во веки веков! Или прав был мудрец Джедефхор, заклинавший не ворошить прах давно минувших времен?