Гимн Непокорности

Вливаю в пленника «Божественный перст», помогающий ему пробудиться. Злоумышленник дергается, будто ему под нос сунули нашатырь, пытается вскочить, но быстро осознает, что связан. Он поднимает на меня угрюмый взгляд и улыбается:

— Не соврала милария, значит. Действительно силен. Какой у тебя ранг?

— Ты что-то перепутал, дружок. Как бы банально не звучало, но это тебе предстоит отвечать на мои вопросы.

В качестве весомого аргумента я использовал чары «Шока». Конструкт проник в тело незадачливого убийцы, и того скрутил невообразимо болезненный спазм.

— Ы-ы-ы-х-хо-о-о-о…. — протяжно застонал незнакомец, не имея сил даже на вопль.

Его ломало около пятнадцати секунд. Но я готов поручиться, что пленнику они показались вечностью. Я же за его мучениями наблюдал с абсолютно равнодушным видом. Не вспомню, когда во мне успел произойти этот надлом. Но эмпатии к чужим страданиям у меня сильно поубавилось. Особенно если речь шла о подонке, пытавшемся меня укокошить.

— Ты ждал именно меня? — спросил я, когда действие «Шока» пошло на убыль.

— Ух… оф… соз… датель… много… окий… — прохрипел злоумышленник, кое-как принимая сидячее положение. — Что это было?! Как ты это сделал?!

— Подумай-ка еще.

Новое плетение магии кьерров коснулось кожи связанного. На сей раз, я влил чуточку больше энергии, и бедолагу выгнуло так, что затрещали суставы. Теперь он даже не стонал, а что-то нечленораздельно булькал, будто тонущий. И когда я решил, что с него хватит, то мужчина приходил в себя уже значительно дольше.

— Даю тебе еще один шанс. Ты ждал именно меня? — изрек я, покуда пленник шумно отфыркивался и кашлял.

В меня вперился суровый взгляд кроваво-красных от миллионов лопнувших капилляров глаз. И я уж, грешным делом, подумал, что мне придется приласкать его «Шоком» снова. Но тут он вдруг ответил:

— Да.

— Зачем?

— А ты как думаешь? Чтобы убить, конечно же! — фыркнул незнакомец.

— И кто же тебя ко мне подослал?

— А я почем знаю? Баба какая-то. Лицо прятала, платила золотом.

— И сколько же ты за меня получил? — взыграло мое любопытство.

— Пятнадцать солнечников, — ответил милитарий.

— М-да… дешево же ты себя ценишь. А еще магистр четвертой ступени, — покачал я головой, фактически оскорбленный такой скромной суммой награды.

— Я пошел на это не ради денег.

— А что же тебя побудило швырять чары из засады по совершенно незнакомому человеку? — иронично хмыкнул я.

— Возможность достойно умереть, — равнодушно дернул плечами злоумышленник.

— Не понял? — нахмурился я, подозревая, что собеседник изволит надо мной издеваться.

— Ты что, до сих пор не догадался, кто перед тобой? — вполне натурально удивился мужчина.

— Нет. Этот вопрос был следующим на повестке. Но коль уж сам затронул тему, то давай, договаривай.

— Я Ищущий смерти, — мрачно буркнул пленник, видимо, полагая, что дал исчерпывающее объяснение.

— Это что-то вроде секты? — недоуменно выгнул я бровь.

— Ты шутишь надо мной?! — впервые с начала разговора на лице магистра проступил намек на настоящие эмоции. — Ты победил, так чего же ждешь?! Хочешь помучить? Убей меня и дело с концом! Я ничем не могу быть тебе полезен!

— Уж извини, но это я буду решать. Зря ты свой смертный час торопишь. Когда он придет, уверен, ты не обрадуешься.

— Ты плохо меня знаешь, мальчишка, — бесстрашно осклабился милитарий. — У меня нет причин жить.

— И тем не менее, до этого дня ты как-то не спешил отправиться к богам на поклон.

— Это не так. Я пытался. Много раз. Но не находилось никого более удачливого, кто бы меня одолел. Сегодня ты был первым.

— Звучит интересно, — признал я. — Расскажи подробней.

— О чем? — глупо переспросил злоумышленник.

— Обо всём. Хочу понять, как магистр четвертой ступени докатился до влачения такого жалкого существования. И как знать, вдруг я в самом деле посчитаю, что ты заслуживаешь смерти?

— Хм… звучит, как неплохая сделка! — подмигнул мне пленник, после чего начал свою долгую историю.

Глава 21

По сути, злоумышленник оказался не таким уж и падшим человеком, каким мне представлялось изначально. Надменным, высокомерным, эгоистичным, самоуверенным, неуправляемым, глупым — да, сколько угодно. Но ведь и Ризант до моего появления был примерно таким же. Если оставить за скобками момент, когда он пытался меня прикончить просто из спортивного интереса, то я б сказал, что его и убивать не за что.

Являясь отпрыском отнюдь не бедной аристократической семьи, мой пленник в довольно раннем возрасте начал развивать дар. И обучение давалось ему поразительно легко. К шестнадцати годам он уже получил звание магистра первой ступени. К восемнадцати покорил вторую. В двадцать с небольшим — третью. А ближе к тридцати и четвертую. Все в один голос восхищались успехами молодого дворянина и сулили ему великое будущее. «Гений, талант, виртуоз, надежда семьи» — это лишь краткий список эпитетов, наиболее часто звучавших в его адрес.

Ну а то, что случилось на фоне этого, по сути, является закономерным процессом. Всеобщее восхищение и персональное могущество вскружило операрию голову. Он перестал слушаться старших родичей, полагая, что раз уж они слабее его в плане чародейства, то и указывать ему не имеют права. Даже с главой вёл себя чрезмерно спесиво.

Отчаянно пытаясь вразумить перспективного магистра, семья засунула его на военную службу. И в широко известном Корпусе Вечной Звезды аристократ относительно успешно провоевал около пяти лет. «Относительно» — потому что его заносчивость и чувство превосходства над остальными никуда не делись. Единственные люди, чье главенство признавал зазнавшийся дворянин, это озарённые пятой ступени и престарелый магистр открытой руки, назначенный командующим всего корпуса.

В конце концов, терпеть моего пленника устали даже старшие офицеры. Ему вверили десяток слабо обученных новичков, едва-едва взобравшихся к первой ступени владения даром. А затем стали отправлять их на самоубийственные задания. В самое пекло, где шансы на выживание весьма призрачны. Но молодой милитарий возвращался из любых схваток, иной раз умудряясь сохранить еще и своих людей. Сама удача словно бы вела его сквозь безумство войны, помогая выбираться из самых безнадежных передряг.

И озарённый вернулся домой спустя шесть лет. Всё такой же своенравный, только вдобавок обремененный огромным багажом боевого опыта и посттравматическим синдромом. Отношения с его семьей и без того ухудшились. А тут еще и характер аристократа стал портиться. Ему уже было за сорок, а заветная пятая ступень так и подчинилась ему. Что уж говорить о недосягаемой открытой руке?