Гимн Рождества

– Увы, – начала Кэрол, подняв руку, чтобы остановить поток этих страстных слов, – увы, сей сюжет я видела в каком-то старом кино. А также читала рождественский рассказ на эту тему. Это что-то вроде плановой работы, да? И чей же это план? Вот чего я никак не пойму.

– А от кого, ты думаешь, создатели этих старых фильмов и книг получили сюжетные линии, как не от Величайшего Планировщика? Эти истории остаются в сердцах простых людей потому, что добрые души узнают в них вечные истины. Это не игра, Кэрол, и не трюк. То, что я тебе говорю, – правда, но она слишком проста и очевидна, и твой замкнутый и ограниченный земной ум не может этого усвоить. В свое время, предоставленная самой себе, ты поймешь – как поняла это я, – что главное в человеке – любовь, милосердие и добрая воля по отношению к тем, кого ты встречаешь. Но тогда уже будет поздно пытаться изменить ту вечную жизнь, которую ты себе уготовила. Но как бы то ни было, ты не можешь остановить то, что сейчас произойдет.

– Произойдет сейчас? – повторила Кэрол недоверчиво. – Что вы имеете в виду? Что вы хотите делать?

Так вот, – леди Августа словно и не слыхала слов Кэрол, – именно это время, с зимнего солнцеворота до двенадцатой ночи, мне дано для того, чтобы обратить тебя к лучшей жизни.

– Не люблю слова «обратить».

– Неважно. Называй это как хочешь. Изменить, преобразовать, трансформировать, трансмутировать – что ты предпочитаешь. Мне все равно. Считая по вашему земному времени, до рождественского сочельника остается три ночи, чтобы начать нашу работу. Окончательная перемена произойдет позже и будет делом только твоих рук.

– Вы хотите сказать – «вашу работу», – заметила Кэрол. – Надеюсь, вы не ждете моей помощи в осуществлении вашего проекта? Я не люблю пожертвований. И настроение у меня отнюдь не рождественское. – Оно будет рождественским, когда я все сделаю. – Бледное лицо леди Августы посерьезнело. – Обязательно будет, Кэрол, ибо будущее моей души зависит от твоего преображения. Борись изо всех сил с тем, что будет происходить. Если перемены в твоей душе произойдут в результате борьбы, они будут более значительны. В моем мире, как и в вашем, не ценят того, что дается с легкостью.

Леди Августа встала, ее одеяние развевалось вокруг нее, хотя Кэрол по-прежнему не замечала никакого ветра. Старая дама протянула руку, но Кэрол отпрянула в глубину кресла.

– Никуда я с вами не пойду, – заявила Кэрол.

– Я не могу предоставить тебе право выбора, чтобы ты не отказалась от возможности, которая никогда больше не представится ни тебе, ни мне. Ты обязательно пойдешь со мной, Кэрол, и отдашь всю себя – и сердце, и душу, и ум – тому, что будет с тобой. Начнем же!

Леди Августа широко развела руки. Полы ее развевающегося одеяния взлетели навстречу Кэрол, вцепившейся в подлокотники кресла. Девушка твердо решила не принимать участия в том, что по-прежнему считала либо комедией, либо трюком. Лавандовые шелка реяли все ближе и ближе, обвиваясь вокруг кресла, пока Кэрол вместе с креслом не оказалась полностью закутанной в дымчатую тонкую ткань.

– Не надо! – Кэрол вцепилась ногтями в эту ткань, отчаянно сопротивляясь, боясь задохнуться в бледной дымке, пропитанной запахом лаванды, окрашенной в цвет лаванды. – Перестаньте! Пустите!

– Сопротивляйся как хочешь. – Леди Августа обняла ее. – Случится то, что должно случиться. Я тебя не оставлю. Я буду рядом.

– Я не хочу! Уходите, откуда пришли! – кричала Кэрол, все еще пытаясь отбросить ткань от лица. Она не могла вздохнуть, запах лаванды был так силен, что она задыхалась, и ей стало так страшно в холодных объятиях леди Августы, что сердце почти перестало биться. Никогда в жизни ей не было так холодно. Холод был просто могильный. Она закричала…

ЧАСТЬ 2 РОЖДЕСТВО В ПРОШЛОМ

Глава 2

Лондон, 1818

– Кэролайн, дорогая, проснись. Как ты можешь спать в такой чудесный вечер?

– Кто… что? – Кэрол отбросила последние обрывки дымки, пахнущей лавандой, в глубину сознания, чтобы понять, кто это говорит с ней. Голос был какой-то знакомый.

– Дорогая сестрица, ты задремала. – Молодое личико, обрамленное короткими завитками бледно-золотых волос, появилось перед растерявшейся Кэрол.

– Задремала? – повторила Кэрол и добавила, вспомнив:

– Нет, это затеи леди Августы.

– О Боже мой! – прожурчал голосок хорошенькой девушки. Склоняясь над Кэрол, она с трудом подавляла смех. – Неужели тетя Августа приготовила свои любимые целебные травы и дала тебе снотворного? Ведь ты должна не спать, а быстрее готовиться к балу!

– Тетя? – повторила Кэрол. – Какой бал?

– Рождественский бал, глупышка. Да проснись же, Кэролайн, ведь пора одеваться, а ты обещала, что только я буду тебе помогать. Выбирайся же из своего кресла скорее!

Кэрол ничего не оставалось, как подчиниться. Кресло с подушечкой на спинке было то самое, только обитое другой тканью, кресло, в котором она сидела за своей одинокой трапезой и позже – беседуя с призраком леди Августы. Но комната, в которой она теперь находилась, была совершенно другая. Это была роскошно обставленная, красивая и просторная комната, с бледно-голубыми обоями и богатым белым карнизом, шедшим по периметру потолка. По верху стенных панелей шел карниз попроще. В камине горел яркий и жаркий огонь, на широкой каминной полке пылали свечи; свечи горели и на столах, и в стенных канделябрах. А прежняя зеленая обивка на кресле превратилась в парчу ярко-голубого цвета.

– Все-таки тетя Августа права, – сказала белокурая девушка, приподнимая подол вечернего платья, лежащего поверх голубого покрывала на широкой, увенчанной балдахином кровати. – Персиковый цвет тебе идет больше, чем белый.

Само же это очаровательное создание было одето в белое платье с высокой талией, низким округлым вырезом и рукавчиками-буфами. На шее висел простой медальон на тонкой золотой цепочке, а серьги были из маленьких жемчужинок со свободно свисавшими жемчужинами-капельками. На личике у нее не было, кажется, и следа косметики. Хотя Кэрол никогда не видела эту девушку, она почувствовала, что любит ее, давно ее знает и что девушка играет важную роль в ее жизни.

– Снимай свой капот, – сказала девушка, берясь за пояс на талии Кэрол.

Взглянув вниз, Кэрол увидела, что на ней уже не было старого купального халата и фланелевой ночной рубашки. Вместо этого она была одета в бледно-желтое шелковое одеяние с кружевными оборками. Она позволила девушке снять его с себя и с изумлением увидела незнакомое белье. Вышитая льняная сорочка покрывала легкий корсет, в который были вставлены какие-то тонкие планки. Прозрачные чулки персикового цвета держались у колен на подвязках. На ногах были плоские туфли нежного персикового цвета.

– Вот, пожалуйста! – Девушка подвела Кэрол к кровати. – Подними руки. Теперь осторожней. Оно очень тонкое, а мы ведь не хотим его порвать.

Кэрол следовала указаниям молодой девушки без всякого сопротивления. Она стояла не шевелясь, а облако прозрачной бледно-персиковой ткани окутало ее голову, опустилось на плечи и упало до полу. С необычайной быстротой помощница Кэрол застегнула мелкие пуговки на спине. Потом легкими прикосновениями привела все в окончательный порядок.

– Вот. Разве я не замечательная горничная? Дорогая, ты никогда еще не была такой хорошенькой. Монфорт будет восхищен. Посмотри на себя.