Гимн шута 9

Взревел двигатель. Александра поморщилась. Даже не оборачиваясь, она могла сказать, что это грузно сдвинулся с места их уже слегка «поеденный» пятнами ржавчины в районе арок и боков дорожный монстр.

— Внутри тепло, — напомнил отец, чуть грустно улыбнувшись.

И нет, они не сбегали. Даже при всех проблемах клана Юрий Васильевич вовсе не считал, что уже пора отступать. И уж тем более «смазывать пятки». В конце концов, сложная и зачастую невидимая игра шла с ненулевой суммой, то есть выигрыш одной из сторон вовсе не всегда являлся проигрышем другой. Не стоит упрощать жизнь до шахмат или покера. Однако требовалось выгадать немного времени, чтобы понять, что делать дальше. И на какой-то срок спрятать дочь. Ей точно в грядущем замесе участвовать нечего. Именно поэтому они сейчас лишь втроем передвигались на старом внедорожнике в сторону небольшой деревни, где на окраине еще лет десять назад был куплен старенький домик. Без особых удобств и роскоши, зато удобный и по документам никак не связанный с их семьей. Ухаживала за ним семейная пара соседей, а медиамагнат, никогда не афишируя своего настоящего положения, время от времени проводил там выходные в тишине и покое.

Впрочем, была и еще одна причина для поездок медиамагната. Небольшая деревня — совершенно особый мир. А потому он старался «примелькаться». Стать своим. Просто затем, чтобы было где пересидеть несколько месяцев, а то и пару лет, в случае полного «Пэ» на его голову. И, кажется, именно сейчас наступил тот самый миг, когда его пора было вводить в игру.

— Извини, ты прав, — кивнула послушная дочь.

Эмоции ушли. Она наконец-то начала думать головой. Вот только не поздно ли?

— Фу-у-у-у-у! — завопила Саша, прикрывая раскрасневшиеся щеки.

Шальной ветер, поднявший снежную поземку, неожиданно бросил ей в лицо горсть ледяного крошева.

— Садись, садись, — усмехнулся отец, открывая перед дочерью заднюю дверь джипа.

С некоторым предвкушением он представил реакцию девушки на ее будущее место обитания. Особенное удовольствие ему доставил образ уличного туалета. Нет, конечно, внутри уже сделан и вполне привычный санузел. Однако пока дочка до него дойдет — успеет испытать самую разнообразную гамму чувств.

Рыкнул двигатель. Однако тяжелая машина осталась на месте.

— Не нравится мне это, — коротко объявил Федор, имея в виду крупные хлопья снега, валящиеся на землю сплошной стеной. — Юрий Васильевич, предлагаю переждать непогоду на стоянке.

Мужчина задумался. С одной стороны, тратить драгоценное время сейчас было совсем некстати. Но с другой все эти Волконские-Юсуповы-Архиповы будут совершенно неважны, если они сейчас встретятся лоб в лоб с «ослепшим» большегрузом.

Медиамагнат перевел взгляд на дочь.

— Я бы пообедала, — вполне искренне сообщила она.

Покушать Саша любила. И пару шоколадных батончиков вместо завтрака, когда часы советуют уже готовиться к полднику, сейчас воспринимались как издевательство над организмом.

Небольшая кафешка при заправке количеством разносолов похвастаться не могла. Да и «уплотниться» пришлось. Далеко не одни они приняли решение переждать непогоду. Однако занять небольшой удалённый столик в уголке им все же удалось.

— Сколько нам еще ехать? — негромко спросила Мышкина, сосредоточенно пережевывая нечто под названием «сосиска в тесте».

Да, она в образе своего альтер эго нередко работала на улицах столицы. Однако в плане питания предпочитала не рисковать. Однако ныне ей нужны были калории, так что она получала их как могла.

— Чуть меньше трех сотен километров, — ровно объявил Федор.

Отец, сделав глоток пакетированного чая из бумажного стаканчика, с интересом перевел взгляд на дочь. Та только плечиками повела. Мол, надо значит надо.

— Как долго я там пробуду? — поинтересовалась она.

Мужчины переглянулись.

— Думаю, не менее шести месяцев, — наконец сообщил Юрий Васильевич. — Потом вернешься к работе.

«Если будет куда возвращаться!» — мысленно хмыкнул он невесело. Однако вслух решил не уточнять. У девочки должна быть какая-то надежда.

Негромкий сигнал комма Александры заставил всех вздрогнуть.

Конечно, отец потребовал от нее отключить гаджет. Но взамен выдал другой, оформленный на подставное имя. Пусть, мол, дочка в Сети пошарится. Глядишь, и от мыслей грустных отвлечется.

Девушка чуть заторможенно потянулась к сваленному рядом пуховик и достала комм, тут же открыв сообщение. Мужчины с растущим беспокойством наблюдали за тем, как меняет цвет лицо Саши, наливаясь нездоровой краснотой. Через несколько секунд, перечитав сообщение раз восемь, она аккуратно положила устройство на стол, экраном верх. Неизвестный абонент прислал всего пару строк:

«Эй, какие полгода?! Недельку отдохни. Ну, парочку. Не до тебя пока. Но потом будь готова к работе!».

— Кто… это?! — негромко выдохнула Мышкина

Комм вновь подал сигнал. Это сообщение было еще лучше.

«Скажи „триста“!».

Если бы Павел узнал, каким образом развлекается Мышь, на время подменившая отлучившегося с поста РЭР Влада, он был бы очень зол. Однако ему пришел лишь короткий сигнал с сухим описанием ситуации, так что он спокойно прочитал донесение и набрал указанный в нем номер.

Где-то далеко от него одна журналистка коротко выдохнула, с ужасом уставившись на вибрирующий гаджет:

— Не хочу!

Однако Юрий Васильевич таки нажал кнопку громкой связи.

— Господа-путешественники, — хмыкнул негромко молодой мужской голос. — Рад, что вы решили пересидеть непогоду. Через Скуратово ехать не рекомендую даже с вашей техникой. Замело. Лучше в объезд через Старицкий. И да, мужчины… капюшон — это хорошо, но купите девочке нормальную шапку! Продует же… А ей еще головой работать. Ты же, Мышкина-Воробейчик, завязывай с сосисками. Журналиста ноги кормят. Держи форму!

Связь прервалась примерно в тот миг, как остатки нашего ответа хот-догу упали на дешевую пластиковую тарелку.

— И кто бы это мог быть? — задумчиво поинтересовался Юрий Васильевич.

— Волконский, — безжизненно выдала та, с некоторым ужасом уставившись на комм. — Павел Андреевич.

Мужчина промолчал. Однако в этом красноречивом безмолвии легко угадывалось все, что он хотел бы сказать сейчас.

— Шеф, возвращаемся? — негромко поинтересовался телохранитель.

Беспокоиться смысла он не видел. Им вполне доходчиво показали, что никакого резона дергаться нет. А волноваться по поводу вещей, которые не мог контролировать лично, Федор считал делом очень непродуктивным.