Гимназистка. Под тенью белой лисы

— Вы хотели вызывать полицию? А разумно ли это, начинать жизнь нового клана с громкого скандала? — возразил Волков. — Будьте уверены, виновные понесут наказание. Я лично этим займусь.

Только наказаны они будут не за то, что вломились, а за то, что ничего не нашли и попались. Сказать я этого не успела, хотя и собиралась, потому что Волков щеголевато козырнул, бросил: «Честь имею» и удрал, словно за ним гналась Свиньина-Морская с выраженными матримониальными намерениями.

Глава 39

На следующий день настроение было прекрасным с самого утра. Ещё бы: наконец все проблемы, наследницей которых я стала при появлении в этом мире, благополучно разрешены или будут разрешены в ближайшее время.

Хомяковы пришли не только поблагодарить за помощь в освобождении Николая, но и по другой причине: дать понять, что против нашей помолвки ничего не имеют. Владимир Викентьевич неожиданно повёл себя как отец дочери на выданье: засуетился, застеснялся внешнего вида нашего жилища и начал путанно извиняться, что не можем принять, как полагается. Да, вид гостиной, в которой стояли остатки древней полуразвалившейся мебели, оставлял желать лучшего. Но разве это было сейчас важным? Важно было то, что мы с Николаем просидели весь вечер рядом, на неприлично вытертой обивке старенького диванчика, держась за руки на вполне законных основаниях. Единственное, что омрачало счастье, это просьба Звягинцева не давать объявления о помолвке, пока не появятся статьи, реабилитирующие Николая в глазах общественности.

— Мы новый клан, и нам нужно заботиться о репутации, — сурово заявил он. — Пойдут слухи, что мы неблагонадёжны, тогда с нами не будут иметь дело солидные семьи. А нам ещё лечебницу развивать.

— Вы можете войти в состав нашего клана, а, Елизавета Дмитриевна? — неожиданно предложил Пётр Аркадьевич, с чего-то решивший, что мои мозги в присутствии его отпрыска совершенно расплавились и работают в ограниченном режиме.

— Тогда уж лучше вы к нам, — промурлыкала я в ответ. — Я не планировала брать новых людей, но ради вас сделаю исключение. Мы, конечно, пока маленький клан, зато с устойчивым развитием и ничем не скомпрометированы. Так и быть, возьмём с вас взнос акциями железной дороги.

— А вам палец в рот не клади, Елизавета Дмитриевна, — захохотал Хомяков и больше не решился предлагать ничего другого, побоялся, наверное, что в результате я его уговорю и акции, на которые нацелился Волков неожиданно для всех уплывут в новый клан.

Про Волкова речь не заходила вовсе, хотя Хомяковы вывод наверняка сделали, а уж если припомнить, каким взглядом Анна Васильевна проводила племянника, то и тени сомнения не возникало: между ними состоится серьёзный разговор. Правда, не уверена, что скоро: Волков нынче спалился по полной программе и будет избегать любимой родственницы всеми возможными средствами, пока та не остынет. А остынет она нескоро: как-никак племянник пытался подвести под монастырь её старшенького.

Ушли Хомяковы от нас, заручившись обещанием, что завтра я составлю им компанию в театре, поскольку собирались задержаться в столице. Не думаю, что исключительно для освоения культурной программы, Анна Васильевна точно собралась раздать всем сёстрам по серьгам, я пару раз даже слышала, как клацали её челюсти, когда разговор случайно поворачивал в ненужную сторону. К чести Хомякова-старшего, он реагировал тут же и уверенно выруливал в сторону нужную. Опасался, наверное, что супруга в своём желании кого-нибудь покусать начнёт с нас, если её вовремя не отвлечь.

Львов о себе не давал знать, но я была уверена, что вскоре он непременно пожалует: как-никак моё условие выполнил, поспособствовав освобождению Николая. Свобода была пока относительной: не хватало уверенности, что Ольга Александровна или Волков не придумают что-то ещё, пусть каждый из них и руководствовался своими мотивами, но цель-то у них была одна и возможности большие…

Тем не менее артефакт я собиралась отдать как можно скорее, он словно жёг руки, напоминая, что время уходит. Пусть договор я считала расторгнутым, но связь между мной и Тёмным богом оставалась, и я постоянно боялась опять обнаружить в своей голове постороннего, изучающего моих тараканов. Нет уж, мои тараканы — только для меня. Поэтому я прикинула риски и решила взять артефакт с собой на работу, причём именно с собой, а не в себе: в замечательной шкатулке от Ли Си Цына. Песцовский родственник, к слову, вёл себя весьма прилично для собственного характера, почти не скандалил. Даже сиделку другую не пришлось искать, эта оказалась очень устойчивая к выкрутасам выхаживаемого и после того, как содержимое тарелки растеклось по ближайшей стене, спокойно согласилась, что он не настолько голоден, чтобы есть всякую бурду, и может спокойно поголодать какое-то время. Мефодий Всеславович оказался не столь лоялен к порче вверенного ему имущества, и отброшенная тарелка без видимой причины вернулась Ли Си Цыну прямо на голову. После чего тот серьёзно задумался над тем, чтобы вернуться домой, заручившись помощью какого-нибудь другого целителя. И другой сиделки.

В лаборатории артефакт я засунула на самый высокий шкаф, на котором, судя по слою пыли, никто никогда не убирал, прикрыла отводом глаз и не сказать чтобы спокойно, но занялась работой. В этот раз Филипп Георгиевич объяснял тонкости настройки кристаллов для целительских артефактов и почему цветные камни в них работают лучше, чем прозрачные. К делу обучения главы клана он подошёл с полной ответственностью, но не в ущерб работе, поскольку объяснения шли параллельно действиям, иной раз не только его, но и моим.

Львов появился перед самым обедом, когда я уже начала думать, не сглупила ли, вытащив артефакт из-под присмотра домового. Зашёл цесаревич без стука и первым делом быстро осмотрелся. Судя по проявившемуся разочарованию, ожидал встретить Аню. Но Ани не было. Думаю, пока: наверняка вчера в разговоре было сказано что-то, позволившее цесаревичу надеяться на встречу сегодня.

— Елизавета Дмитриевна, мне удалось выполнить вашу просьбу, — гордо объявил Львов. — Не скажу, что это было просто, но чего не сделаешь ради прекрасных глаз прекрасной дамы.

Он печально вздохнул, а Тимофеев подозрительно на нас посмотрел. В самом деле, пока новая невеста не объявлена, возможны варианты. Но в данном случае — не со мной точно.

— Это вы сейчас про кого, Ваше Императорское Высочество? — с улыбкой спросила я. — Боюсь, не про меня.

— У вас глаза тоже прекрасные, — не согласился Львов, — но что-то мы не о том говорим. — Он поставил свой дырявый полог и продолжил: — Я поначалу думал поручика перевести в свою охрану, но всё же решил, что его лучше отправить подальше, чтобы всё успокоилось. Обвинения с него сняты, но выставить новые, сами понимаете, довольно просто. Сестра очень злится. А когда она злится, лучше ей не попадаться.

— Можно остаться без ушей, усов и хвоста?

— И даже без головы, — довольно серьёзно ответил он, не принимая мой шутливый тон. — Мне кажется, без головы поручик Хомяков будет вам не столь интересен.

— Мы же договаривались, Ваше Императорское Высочество, что…

— На пожизненную индульгенцию мы не договаривались. К тому же поручик Хомяков может действительно совершить что-то противоправное, и в этом случае раздуть дело будет парой пустяков. Моего хорошего отношения к поручику может не хватить.

Львов давал понять, что не всесилен? Конечно, он второй по значимости после императора, но что если великая княжна имеет больше влияния на отца, чем брат? Тогда он прав: если неуступчивый хомяк не будет маячить перед носом, желание львицы его сожрать может утихнуть и даже полностью пропасть.

— Поэтому поедет поручик Хомяков подальше от столицы. Конечно, если и другой вариант. После такого скандала, Елизавета Дмитриевна, он может подать в отставку и ему непременно пойдут навстречу. Но я бы не советовал: пойдут слухи, которые не нужны ни ему, ни вам. Итак, можно считать, что я выполнил ваше условие?