Гинунгагап

– Но мы же не сможем закрыть сеть навсегда?
– заметила Абигайл. Поль пожал плечами:

– Это блеф.

Они пили сухое вино в баре пятого уровня. За спиной бармена по скалистой стене сновали маленькие красные ящерки.

– А если ваш блеф не сработает?
– спросила Абигайл.
– Если все это ни к чему не приведет? Что тогда?

Плечи Поля опустились. В воздухе повисла напряженная пауза.

– Тогда мы доверимся доброй воле пауков, - сказал он.
– Пусть решают, что и как делать дальше. Может, они отнесутся к нам благосклонно, а может, и нет. И в том и в другом варианте, - голос его помрачнел, - окажется, что я играл во все эти игры и манипулировал уймой людей без всякого толка. Если случится именно это, - он взял Абигайл за руку, - я хотел бы извиниться.

Поль сжал ей руку так сильно, что у него самого побелели костяшки пальцев.

Ночью Абигайл снилось, что она падала. Ее окружал радужный свет: это ломались ее кости и рвалось тело.

Она откинула руку, и та подпрыгнула на чем-то теплом и мягком.

"Абигайл!"

Она судорожно дергалась, и что-то било ее по ребрам. Вспыхивали полосы желтого света.

"Абигайл!"

Кто-то громко звал ее и тряс за плечо.

Горы и небо посерели, покрываясь неясными образами. Ее веки приоткрылись, снова закрылись, потом открылись, теперь уже окончательно.

– Ох, - вырвалось у Абигайл.

Поль отвернулся. Под ногами у него плавали рыбы.

– Ну-ну, успокойся, - сказал он.

Двигаясь по длинным плавным кривым, в воде вспыхивали неяркие зелено-голубые огни.

– Сон кончился?

Абигайл вздрогнула, схватила Поля за руку, но тут же отпустила. Потом кивнула.

– Расскажи мне его.

– Я...
– начала Абигайл.
– Ты просишь меня как просто человек или как начальник внешней безопасности?

– Я не делаю такого различия.

Девушка почесала друг о друга большие пальцы ног.

– Хорошо, - сказала она и рассказала свой сон. Поль слушал с большим интересом, а когда Абигайл закончила, задумчиво потер подбородок.

– Ты знаешь, мы предложили эту работу тебе именно в связи с твоей последней передрягой. Хладнокровие в экстремальной ситуации. Отсутствие подчиненности телу. Специалистов-гравитационщиков много, выбор у нас был большой. Ты просто оказалась немножко покруче прочих.

– Что ты хочешь этим сказать? Что мне можно найти замену?

Поль пожал плечами:

– Любому можно найти замену. Я просто хочу, чтобы ты знала: если хочешь, то можешь отказаться. Наш проект от этого не пострадает.

– Я не хочу отказываться

Абигайл тщательно подбирала слова и говорила медленно, чтобы не дать выход своему нарастающему гневу.

– Послушай, я работаю в гравитации уже десять лет. В Солнечной системе я была везде. Известно тебе, что сейчас насчитывается меньше двух тысяч человек, побывавших и на Меркурии, и на Плутоне. У нас даже есть свой маленький клуб, и раз в год мы встречаемся - Вокруг Абигайл раскачивались водоросли, огни в полу отбрасывали на стены размытые колеблющиеся блики. Всю жизнь я провела, вращаясь вокруг Солнца, и больше нигде не была. Я хочу путешествовать, но в Солнечной системе путешествовать мне уже некуда. Я везде побывала. Ты предлагаешь мне выбраться наконец куда-то еще и тут же спрашиваешь, не хочу ли я отказаться. Черта с два!

– Почему ты не веришь, что проход сквозь Гинунгагап - это смерть? спокойно спросил Поль.

Абигайл посмотрела ему в глаза и увидела там один холодный расчет. Это почти испугало ее. Поль оценивал ее, формировал суждение, соединял события в длинные логические цепи, совершенно не принимая во внимание человеческие чувства. Он сам был как чужак.

– Обыкновенный здравый смысл. Когда выйду, я обязательно буду той же Абигайл, которая войдет в "Клото". Не будет различия ни на атом, ни на мельчайшую частицу.

– Но сущность будет другой. Каждый атом будет другим. Все до последнего электрона будет другим.

– Хорошо. Но чем же это отличается от обычного нашего состояния? настойчиво спросила Абигайл.
– Наше тело - это постоянный поток. Молекулы все время сменяются другими молекулами. Кусочек за кусочком мы перевоссоздаемся. Разве это делает нас от мгновения к мгновению другими людьми? "Наше тело всего лишь летучий пар", верно?

Глаза Поля сузились.

– Марк Аврелий. Но твоя цитата не полная, дальше следует: "...наша душа - это всего лишь сны и пар".

– Ну и что это означает?

– То, что Марк Аврелий не поддерживает твою точку зрения. Если прочитать цитату точно, она как раз доказывает верность моих утверждений.

– И все равно, либо одно, либо другое. Или я выйду из черной дыры той же, что и была, или я уже не та, что была мгновение назад.

– Я бы поставил вопрос иначе, - пожал плечами Поль.
– Но это не важно. Давай спать.

Он протянул девушке руку, но Абигайл не испытывала никакого желания ее принять.

– Означает ли это, что я прошла твою проверку?

Поль закрыл глаза и потянулся.

– Ты по-прежнему боишься смерти и не веришь, что умрешь, - сказал он.
– Да. Ты ее прошла.

– Спасибочки!
– съязвила Абигайл.

Они заснули и оставшуюся часть ночи проспали, не прикасаясь друг к другу.

Прошло три дня. Когда Абигайл проснулась, Поля уже не было. Она коснулась стены и произнесла его имя. На стене появилась строчка: "Домингес вызван администрацией". Через некоторое время появилось лицо Поля. Он не смотрел в записывающую камеру, и теперь казалось, что его изображение боится взглянуть Абигайл в глаза.

– Я собираюсь возобновить связь до возвращения Домингеса. Таким образом мы его окончательно деморализуем.
– Запись кончилась.

Абигайл по внутренней связи вызвала центр управления. Экран на стене зажегся опять, и появившийся на нем Поль помахал рукой, одновременно приветствуя ее и делая знак, чтобы она молчала.

Он склонился над клавиатурой. На мониторе появился паук.

– Приветствую тебя, паук, - сказал Поль.

– Привет, человек. Мы желаем повторить наш Предыдущий запрос: значение термина "искусство", который был использован человеком Домингесом на шестой шестнадцатой части того большого представления.

– Трудный вопрос. Чтобы понять определение искусства, нужно сначала изучить философию эстетики. Это очень обширная область знания, сопоставимая с теорией восприятия. Они во многом связаны.

– А какова коммерческая стоимость этой области знания?

Появился грустный Домингес. Он хотел что-то сказать, но Поль, кивнув на экран, приложил палец к губам.

– Она значительна. В нашем обществе ценность науки и искусства считается примерно равной.

– Мы подумаем, что предложить в обмен.