Гитлер_директория

И еще несколько деталей о личности Альфреда Йодля. Именно ему, как одному из разработчиков плана «Барбаросса», мы «обязаны» вариантом северного направления главного удара, целью которого стала Москва.

Именно он подписал за Германию предварительную для СССР капитуляцию в Реймсе 7 мая 1945 года.

На суде в Нюрнберге он, как и Кейтель, говорил о своем «долге солдата» и прочее. Однако в его деле имеются показания госпожи Москович, еврейки, подробно описавшей то, как генерал, помог ей, совершенно посторонней ему женщине, бежать в 39-м вместе с семьей из Германии. Подобные вещи — большая редкость и чего-то стоят.

В 1949 году представитель обвинения со стороны Франции в Нюрнберге признал, что смертный приговор в отношении Альфреда Йодля был ошибкой. А в 1953-м его посмертно оправдали и полностью реабилитировали.

Не знаю… Но честно признаюсь, из всех деталей и частностей, известных о Йодле, цельный портрет этой личности отчего-то не складывается.

Гудериан

У Гитлера было несколько классных танковых генералов. Всякий раз, глядя на противотанковые ежи, я думаю, что такой своеобразный антипамятник поставлен только одному из них — Гейнцу Гудериану.

Сенатор Маккарти как-то предложил провозгласить послевоенные труды Гудериана «библией американских генералов». Каждому свое: им учебник, а нам — материал во многом и для самоанализа, материал, принципиально отличающийся от подобного рода записок и мемуаров, — я бы сказала так: откровенностью, подтвержденной документально.

Портрет Гудериана интересен в нескольких интерьерах: в весенней Франции, под зимней Москвой, на посту генерал-инспектора бронетанковых войск, с особыми полномочиями, или начальника генштаба. Можно написать портрет Гудериана-теоретика и светского льва; можно — практика, сутками не вылезавшего из своего T-IV… Но во всех своих работах, даже в романах, я стараюсь следовать правилу: поменьше самой говорить об исторических личностях и почаще давать им высказываться. Особенно когда слушать не противно.

К примеру, вот какими простыми фразами Гудериан выражает самую суть дела, о котором до сих пор идут споры.

«14 июля Гитлер собрал всех командующих группами армий… Он сказал, что не может разгромить Англию. Поэтому, чтобы прийти к миру, он должен добиться победоносного окончания войны на материке… Для этого надо разбить Россию. Подробно изложенные им причины… были неубедительны. Ссылка на обострение международного положения вследствие захвата нами Балкан, на вмешательство русских в дела Финляндии, на оккупацию русскими пограничных балтийских государств так же мало могла оправдать столь ответственное решение, как не могли его оправдать идеологические основы национал-социалистического учения и некоторые сведения о военных приготовлениях русских. Поскольку война на Западе не была закончена, новая военная кампания привела бы к войне на два фронта, к чему Германия была еще менее готова, чем в 1914 году. <…> Поскольку обсуждения речи не предполагалось, мы молча, в серьезном раздумье разошлись». «Разошлись», как вы понимаете, по своим войскам.

«Поистине роковой стала недооценка сил противника, — пишет далее Гудериан. — Гитлер не верил донесениям о военной силе огромного государства, о мощи его промышленности и прочности государственной системы. Зато он умел передать свой необоснованный оптимизм непосредственному военному окружению, и оно так уверенно рассчитывало закончить кампанию к началу зимы, сломив военную мощь России за 8–10 недель и вызвав ее политический крах, что в сухопутных войсках зимнее обмундирование было предусмотрено только для каждого пятого солдата». И уточняет: «Люфтваффе и войска СС были снабжены им в достаточном количестве». И так далее. Очень советую почитать его «Воспоминания солдата». Повторяю: если Гудериан пишет, что приказ об обращении с гражданскими и военнопленными был попросту отослан им обратно в Берлин, то это правда: она зафиксирована. Если он пишет, что «приказ о комиссарах» вообще никогда не доводился до его войск, то и это правда. Гиммлер бессмысленных вещей не делал; он ядовито называл Гудериана, за глаза конечно, «бронированным демократом».

После провала наступления под Москвой Гитлер так сформулировал суть своих претензий к Гудериану: «Вы стоите слишком близко к происходящему, — сказал он, — вы слишком переживаете страдания ваших солдат. Вы слишком их жалеете. Вы должны быть дальше от них. Издали лучше видно». А после многочасового разговора резюмировал в присутствии Кейтеля: «Этого человека я не переубедил». Что означало отставку. Правда, временную. Так что «быстроходный Гейнц», как его звали в армии, к концу войны себя еще покажет.

Мосли

«Среди гостей обращал на себя внимание темноволосый человек с коротко подстриженными усиками, любезный и обходительный. Я долго беседовал с ним, мы обсуждали книгу Дугласа «Экономическая демократия»… Должно быть, я говорил что-то такое, что весьма заинтересовало этого джентльмена — лицо его осветилось, глаза раскрылись так широко, что стали видны белки. Казалось, он одобрял все, что я говорил… Однако лишь до той минуты, пока я не дошел до основного положения, завершавшего мою мысль, — оно-то как раз и оказалось прямо противоположным его собственному мнению, и лицо его внезапно выразило крайнюю степень разочарования. Эти выкаченные белки глаз и широко улыбающийся рот остались в моей памяти, как странная, пугающая маска…»

Таким было первое впечатление Чарли Чаплина о сэре Освальде Мосли, человеке, которого в 31-м году называли «английским Гитлером».

Британский союз фашистов был официально основан 1 октября 1932 года. В качестве эмблемы Мосли выбрал древнеримский символ власти — пучок связанных ремнем прутьев с топором в середине (фасции). Связка прутьев должна была символизировать силу единства, а топор — верховную власть организованного государства. Членов союза одели в черные рубашки; для них был выделен особый транспорт с символикой; появилась своя газета «Блэкшет» и так далее. Дело было задумано широко, основательно: Мосли считал себя прогрессивным экономистом, предлагал правительству всевозможные программы и планы и так же, как Гитлер, надеялся на главное — капитал, который и приведет его к власти. Но время шло, а британский капитал все как-то обходился без сэра Освальда, и в 34-м, когда союз фашистов насчитывал уже 50 тысяч членов, терпение у Мосли лопнуло: он объявил, что его «черные рубашки» готовы последовать примеру итальянских братьев и устроить «поход на Лондон». Лозунг был выбран такой: «С улиц — к власти».

Вот тут и сказался главный просчет такого рода флибустьеров от политики, вывозящих контрабандой чужой опыт под черным флагом откровенного бандитизма. Трескучий, безалаберный, пропахший потом и луком «поход на Рим» на британской почве с ее долгой, непрерывной демократической традицией, конечно, повторить не удалось. Например, осенью 34-го года, когда Мосли в Гайд-парке собрал три тысячи своих парней, туда тут же привалило около ста тысяч крепких антифашистов, и, чем закончилась эта встреча, вообразите сами. Что касается самого Мосли, то такого битого и перебитого политика британская история, пожалуй, еще не знала, причем били сэра Освальда и справа, и слева, и сверху.

После очередного фиаско Мосли обычно отправлялся жаловаться Муссолини или Гитлеру, который, по-видимому, не очень рассчитывал на британских чернорубашечников, говоря, что у них прекрасный лидер, но никудышная организация дела. Высказывание, на мой взгляд, абсурдное. Или издевательское.

С 35-го года Мосли взял себе другой символ — молнию в круге, что означало «действие в круге единства». Этим кругом были не только правящие фюреры, но и лидеры фашистского интернационала, например вождь французских «Огненных крестов» де ла Рок, вождь румынских фашистов Кодряну, венгерских «Скрещенных стрел» — Салаши, главарь хорватских «усташей» Павелич (зверь, каких поискать). Можно еще вспомнить норвежского Квислинга, финского Косолу, бельгийского Дегреля — все это люди, на которых их народы поставили позорное клеймо, как на падших женщинах в Средние века.

О потугах же Мосли офашистить Англию, в чем ему, кстати, помогал ирландец, католик О’Даффи, стоит почитать. Скажу только, что и после войны этого «патриарха» десятки раз демонстративно лупили, а в это время из брошенных им семян незаметно подрастали молодые всходы… Увы… Настенные фотографии сэра Освальда и теперь еще можно увидеть в некоторых домах респектабельного британского электората.

Де ла Рок и другие

Фельдмаршал Кейтель, увидев среди представителей стран-победительниц француза, в первый момент растерялся: