Глас вопиющего

–Ладно… Я чай пью с удовольствием, не мешай.

–Подумаешь!– вспыхнула Мариночка.– Сейчас желающие будут задавать вопросы.

–И ты тоже желаешь участвовать в этом политическом шоу?– снисходительно усмехнулся я.

Иногда я некстати говорю то, что думаю, и это сильно

мне вредит.

Услышав мою очередную реплику, Мариночка зашипела от злости:

–Зануда и неудачник! Надоел!

–Может, тогда разведемся?– уныло предложил я, не смотря на Мариночку.

–Хорошо, тогда разведемся. Надоел!

Я промолчал, чем сильно задел Мариночку. Она бросила несколько тарелок на пол в бессильной ярости.

–Молчишь, да? Молчишь, философ – шизофреник?

Через минуты две я решил ответить:

–Философ не может не мыслить. Думающий человек не может не задавать вопросов. Человек отличается от скотины тем, что он мыслит. А скотина лишь жрет да смотрит, но не мыслит. Правду мать тяжело слышать!

Мариночка вскочила, восклицая с отчаянием:

–Да хватит тебе! Ворчун и зануда! Хватит твоего критиканства! Может, еще сейчас вопросы ведущему задавать будет?

Я оживился:

–И задам свои вопросы! С удовольствием их задам!

–Ты спятил?– испугалась Мариночка.

–А что? Ты же слышала, просили зрителей задавать вопросы.

–Да, но…

–Согласно Конституции нашей страны, статья три, пункт два, гражданин наделен полномочием осуществлять свою власть непосредственно.

–Чего, чего?– неожиданно вздрогнула Мариночка.

–Гражданин имеет право задавать вопросы слугам народа, понимаешь? И мне должны четко отвечать на вопросы, разъяснять, если что-то непонятно, а не уходить от вопросов, говоря стандартные равнодушные фразочки, мол, все хорошо, а будет еще лучше в грядущей пятилетке!– отрезал я.

– И ты… ты хочешь вот это сказать?

–Мечтаю!

–Дурак муж!

–Разведись, не будет у тебя дурака!– парировал обиженно я.

–Разведемся!.. Лучше помолчи.

–И не буду молчать!– упрямо стоял на своем я.– Наши граждане сейчас поступают по разному: или встают на колени от отчаяния, записывая свои видеообращения, ходят на митинги, хотя боятся быть побитыми полицейскими дубинками, или же пишут петиции.

–Мне боязно за тебя…– тихо призналась Мариночка.– Она подошла ко мне, обняла, прося не звонить на Прямую линию и не задавать никаких вопросов.– Прошу… Не надо.

–Почему? Я сейчас позвоню.

Мариночка грубо выругалась, плюнула и уселась перед телевизором, больше не смотря на меня. Я взял в руки телефон, став смотреть на телеэкран. А там молодая сильно накрашенная телеведущая с лицемерной улыбкой на лице стала зачитывать вопросы Телевождю. Телевождь сидел рядом с ней, отвечая на вопросы резко и отрывисто. Мне показалось странным, что лицо его было без мимики, никаких эмоций.

–Скажите, пожалуйста,– спрашивала телеведущая,– вот бизнесмен из Крыма задает вопрос о ценах. Когда цены начнут снижаться?

Телевождь ответил мгновенно:

–Все будет хорошо. Будут снижаться.

Пока я записывал номера телефонов с экрана, задали еще несколько вопросов: о суверенитете, о школе в глухой провинции, которую закрывают, нехватке школ для детей, о нехватке больниц, об ипотеке. Телевождь отвечал почти одинаково на все вопросы, говоря, что все будет хорошо.

Наконец я набрался смелости и позвонил, передавая секретарше на линии свои вопросы.

–Ой, у вас так много вопросов!– изумилась она.– Нельзя ли

поменьше?

–Это как?– не понял я.

Я задал несколько вопросов, которые уже задавал Главе управы, но конкретных ответов на них не получил.

–Хорошо, один или два вопроса мы передадим,– согласилась секретарша.

–Почему только два вопроса, у меня…

–А вы что, один желаете задать вопросы?– перебила меня секретарша.

–Послушайте, всего несколько вопросов.

–Ну, слушаю.

Мариночка грубо выругалась, посылая меня в пешее эротическое путешествие. И меня понесло:

–Так, записывайте… Страна в глубоком системном кризисе, сидим на нефтяной игле, продаем углеводороды за рубеж. Когда это кончится? Когда прекратится телепропаганда? Когда закончится инфляция? Когда прекратится сокращение сотрудников, на языке чиновников называемое почему-то оптимизацией? Вот меня сократили, работал раньше учителем… Когда закончится телезомбирование? Почему реформа ЖКХ обернулась простым повышением цен за коммунальные услуги? Когда прекратят показывать пошлость по телевизору? Когда будут настоящие выборы? Сейчас выборы без выбора, когда все знают результат выборов.

Многие называют выборы потешными, когда это закончится? Как можно относиться к тому, кто ругается со своим соседом, но хранит свои сбережения в сундуке соседа? Как можно относиться к тому, кто ругает соседей, но готов с ним торговать? Почему медленно, но верно поганый совок возвращается? Почему человек не может получить ответы на свои вопросы? Конкретные ответы, а не одни отговорки, почему…

Я остановился, услышав частые гудки в телефонной трубке.

– Ну, что, философ Сократушка? Ты задал все вопросы за всю свою сознательную жизнь или еще не все?– ядовито спросила Мариночка, услышав частые гудки.

Я раздраженно махнул рукой и пошел на кухню. Через минут десять я снова подошел к телевизору, уселся молча на диван. Мариночка никак не отреагировала на мое возвращение, лишь пожала плечами. Просидев молча примерно полчаса, я стал громко смеяться, чем разозлил правоверную патриотку Мариночку.

–Хватит смеяться! Чего тут смешного?– зашипела она.

–Что тут смешного? Ой, деньги зависли… Ой, правительство не дорабатывает… Тревожные сигналы… Суть не спора, а дискуссии (не вижу разницы, ха-ха!)– ответил я со смехом.– Спрос со всех ветвей власти должен быть жестким…

–А что тут смешного?

–Черт, пойми: министры только заступили на службу, что ли? Деньги зависли, ой, куда деньги делись? Да, наши рядовые граждане постоянно следят, но ничего не могут поделать в своей собственной стране! Нас утешают, мол, все хорошо, а завтра будет даже лучше, чем всегда, но от этих утешений радостней не становится, тьфу!…

… А ночью я увидел интересный сон, который бы назвал примерно так: «Наша национальная идея – все хорошо, прекрасная маркиза!», что было продолжением прямой линии челобитья, но в гротескно – фантасмагоричной форме.