Глава клана. том 2

Наконец, она заметила, вышедшую из жилого вагона семьи владеющей Локомотивом долговязую фигуру Перевозчика и подхватив свой сундучок, направилась прямо к нему. Существо, которое возможно было человеком, а может быть и нет, ибо без одежды и маски их мало кто видел, довольно сильно удивилось. И, похоже, даже немного испугалось, когда к нему обратился людской детёныш, да ещё и одарённый. Впрочем, малявке было всё равно.

– Я хотеть… чтобы вы, помочь… мня, найти, клян Батжовфа, – прочитала девочка с бумажки и а затем, так как на записке не осталось других транскрибированных нянькой по древнему учебнику слов для этого разговора, быстро произнесла на явно привычном ей тегеранском-фарси. – У них такие же глаза как у меня, только зелёные. За помощь, плачу в золоте. Я на перроне, так что это – сделка!

– Это будет стоить дорого… ребёнок, – медленно, неохотно, но к облегчению девочки на её родном языке, но с диким акцентом, ответил Перевозчик.

– Я к этому готова, – поджав губки и хмуро уставившись на нависающею над ней непропорциональную фигуру, ответила девочка.

– Тогда я иду говорить с нашим Адмиралом, – произнесло существо и подойдя к уже закрывшейся двери жилого вагона что-то протрубило и прохрюкало в голосовой раструб приделанный возле входа.

Самира, а именно так звали ребёнка, только покрепче сжала кулачки, стараясь, чтобы детские страхи, а Перевозчиков она маленькой очень боялась, не вылезли наружу. Впрочем, сейчас, себя она считала уже взрослой. Малышка, три месяца самостоятельно, не капризничая, жила в четырёх стенах называемых долговязыми уродами «купе для одарённых». И в этой же консервной банке, благо нянечке получилось выкупить для неё все шесть мест, училась, спала, ела, обтиралась самостоятельно мокрой тряпкой и плакала вечерами в жутко воняющую с самого начала подушку.

Никаких других вариантов, кроме как быть «сильной», у Самиры собственно и не было, начиная с тех пор как дядя Алияр убил её отца, своего старшего брата и захватил власть в клане. С тех пор, оставаться на родине она не могла… помощи, ждать было не от кого, слишком уж все в Тигеране было переплетено и запутано, а враждебный ей ныне, родной клан фиолетовоглазых желал девочке только смерти.

Именно по этой причине, она и доверилась легенде описанной в древних книгах, из раздела библиотеки, вход в который имелся только у главной семьи. Ибо говорилось там, что их клан не изначальный. Что много-много сотен лет назад, ушли они, обладающие фиолетовым взглядом из семьи изначальной. Далеко на юг!

А там, на таинственном севере, остались их зеленоглазые предки. И это была та соломинка, за которую девочка была рада ухватиться, уж коли теперь, её родной клан жаждал её собственной крови. И укрывавшая её несколько месяцев до поездки няня-рабыня, всецело преданная своей воспитаннице, даже нашла газету, привезённую из дальних земель, где по её мнению имелась подсказка. Она даже некий «Мозкофскый» язык начала благодаря словарям учить… И филетовоглазой, было действительно очень жаль, что во время бегства, от погони смогла уйти только одна Самира. Потому как няня бросилась на предназначавшийся падшей наследнице испепеляющий луч, а сама девочка успела забежать в двери вокзала

Глава 1 не вычитано

Глава 1

Где-то в особняке, захрипел старенький граммофон. Зашуршал, закашлял и наконец после нескольких секунд хрипов над заснеженным парком и парой недавно созданных тренировочных площадок зазвучала мелодия вальса.

«В у-у-утренней мгле-е, горн заиграл сигнал. Леса Запретного чуткий покой, марш боевой взорвал! Во-о-оины Москвы-ы, встали плечом к плечу. Дыбом тут же поднялась земля, явив людям монстров тьму!..»

Мягкий баритон певца, наполнил собой морозное утро. Не знаю уж, где наши деятели успели раздобыть пластинку с новым шлягером, исполненным по перепев классической «Под стенами Казани», но звучала сейчас эта песня на каждом углу и с каждого столба, на котором имелся рупор громкоговорителя. Прошло чуть больше недели с победы над Титаном и окончания массовых беспорядков, а Полис, словно бы забыл о случившемся и снова кипел и бурлил, живя своей какой-то новой, но тем не мене прежней жизнью.

На удивление, явно наскоро сляпанная песня не раздражала, хотя конечно большей частью это был заслуга самой бессметной композиции, у которой насколько я знал, даже не сохранилось имени её автора. Из настолько глубоких и дремучих времён до нас дошёл этот вальс.

Разве что удивляло, где собственно сочинитель слов мог услышать горн перед самой атакой Титана, и какие самоубийцы играли посреди поля предстоящей битвы армеский марш. Я лично таких не видел! Впрочем, подобные художественные допущения нравились людям, да и сама свалка в которую практически сразу превратилось избиение огромного монстра, выглядела как-то величественнее что ли.

«…Ча-а-родеи у-у-удалые, проливали море огня! Чудище выдыхало пламя, наш город родной круша! Па-а-арижский вальс стрелку молодому, с суженой боле не танцевать! Но пушкаря, чародея, солдата — в Ирии будут ждать!..»

Я покосился на стоявшего рядом со мной Карбазова, который тоже прислушивался к разносящейся над территорией особняка музыке. А затем, пробормотав что-то вроде: «Умеют же бесы…», покачал головой.

– О чём вы? – поинтересовался я, обернувшись.

— Давай лучше на «ты», – ответил он, а затем ехидно добавил. — Если конечно вам молодой Князь не зазорно…

– На «ты», так на «ты» — я пожал плечами. – Так о чём ты?

– Да, умеют у вас в Москве правители Полиса, на народные массы положительно влиять, – произнёс он задумчиво, почесав правой рукой с левой стороны шеи. – Ну и от проблем отвлекать, конечно. Случись что подобное у нас в Мурманске, наши о песенках бы не задумывались. Тризны месяца два бы ещё продолжались, похоронные домины, да ладьи с помпой по всему городу жгли бы, да мёртвых с плачем туда-сюда по улицам бы таскали.

– В смысле, — не понял я. – Зачем мёртвых по улицам носить?

– - А вдруг кто не до конца трагедией проникся?! – Карбазов пнул мыском сапога кусок льда, улетевший от удара куда-то в окружающие тренировочную площадку кусты. – Мы вроде как суровы, так же как наш северный край. Ну и традиции у нас соответствующие. Народ после подобного удара, должен, как следует пострадать и погоревать, чтобы запечатлеть в своём сердце лица ушедших Героев, дабы оно закалилось. Ну а затем, с холодным камнем в груди и ледяным разумом – безжалостно мстить обидчикам до последней капли их крови!

– Эм… – я взъерошил растрепавшиеся волосы. – А мстить то кому в данном случае? Ну – в смысле, я про Титана, а не про бунт. Плану земли?

– А кого назначат виноватым – тому и мстить, – засмеялся беловолосый мужчина. – Или ты думаешь, что при желании не смогут приписать нападение чудовищ на город, не как первопричину, а как отвлекающий маневр для начала восстания? Да легко! Была бы только политическая воля. Ткнут пальцем в Архангельс и скажут: «Это всё они!» И плевать, что мало кто поверит – резать архангельцев будут с выдумкой и самозабвенно. За все былые обиды и нападение Титана в том числе! Слишком много между нами крови и взаимных обид, что бы прощать даже гипотетическую возможность того, что это именно сосед натравил на нас Титана со свитой. А у вас вон – песенки поют! Я вчера в центр ходил, так если не приглядываться, то словно бы и не было ничего!

– Погоди, – я даже немного удивился. – И тебя что? Взяли так и пустили?

– А кто меня остановит? – в свою очередь вопросительно выгнул бровь мужчина. – Да даже если бы и попробовали не пускать, с вот этим вот, подобные инициативные господа себе только проблем бы нажили.

Беловолосый выразительно похлопал рукой по нашей бажовской тамге, белой нитью нашитой прямо на куртку с левой стороны груди, которую снизу наискосок, аккуратно перекрывала золотистая ленточка.

– А-а-а… ну да, – протянул я.