Главбухша

— Откуда у тебя эти сведения?

— Есть свои источники, — уклончиво ответил Валерьян. — Когда мужа любят, на сторону не бегают.

— Ах, вон ты о чем!

— У меня мама умерла... — Валерьян неожиданно остановился, начал хватать ртом воздух, вытащил платок. Слезы брызнули у него из глаз.

— Прими мои соболезнования!

— Спасибо. Я остался один и вдруг подумал, что теперь ничто уже не помешает нам быть вместе и снова пережить то счастье, какое когда-то подарил Господь. Это было так чудесно! — Он не выдержал и разрыдался, запищал тоненько, как мышь, закрыв лицо руками.

— Ну перестань, хватит, не надо!

— Извини, но я... — Он снова зашарил по карманам, ища платок. Марта подсунула ему свой. — Мы должны быть вместе, я это чувствую!

— Сколько было маме?

— Девяносто восемь.

— Она долго прожила.

— И почти не болела! — Он высморкался, отер рукой лицо. Несколько минут бывшие супруги шли молча. Рядом с небольшим кафе они остановились.

— Может быть, зайдем, я не хочу разговаривать на ходу, — предложил Валерьян Адамович.

Они вошли в полупустое кафе, где из десяти столиков было занято всего лишь два, и расположились неподалеку от входа. Подбежал резвый официант.

— Ты что выпьешь? Кофе, чай? — предложил Валерьян.

— У вас коньяк есть? — спросила Марта.

— Да, конечно! Вот меню!

Марта нашла карту крепких напитков. После такого стресса ей надо было выпить.

— Ты будешь? — она посмотрела на Валерьяна.

— Нет, я чай.

— Чая, к сожалению, нет, но есть сок в ассортименте, — сообщил официант.

— Два стакана апельсинового сока, сто граммов «Метаксы» и шоколадку, — попросила Марта.

— Но я... — На лице Валерьяна промелькнула растерянность, он знал, сколько стоит коньяк в подобных заведениях, но Земская его успокоила:

— Я заплачу.

«Благодетель» возражать не стал.

— Так, может быть, ты все-таки выпьешь? — предложила Марта.

— Да, я бы выпил.

— Принесите еще сто граммов.

Официант убежал.

— Ты давно задумал эту операцию? — спросила она.

— Какую? — встрепенулся Валерьян Адамович.

— Как — какую? — усмехнулась Земская. — Натравить на меня налоговую полицию, воспользовавшись сведениями своей племянницы, которой я, своему несчастью, доверяла. Обвели меня пальца, как институтку!

Она вытащила сигареты, закурила.

— Ты куришь? — удивился Валерьян.

— Да, я курю. Не надо только финтить, давай поговорим откровенно. Юля тебе что-то иногда рассказывала, возмущалась, что мы ворочаем большими делами, а её к ним не допускаем. Она девочка тщеславная и дрянь порядочная. Ты повстречал сына спасенного тобой человека, и оказалось, что он теперь служит в налоговой полиции, важный человек, следователь. Вот у тебя в голове и зародился отчаянный план: с его помощью изъять у меня компрометирующие документы, возбудить уголовное дело, крепко прижать меня и выставить условия: либо — либо! Либо в тюрьму, либо на съедение благодетеля — это он так тебя называл.

— Я не понимаю...

— Не надо Ваньку ломать, Валерьян! Мне этот твой Бобров все сказал открытым текстом: согласитесь на условия благодетеля — я закрою дело, не согласитесь — упеку в тюрьму!

Официант принес вторую рюмку коньяку, .помедлил,

но гости больше ничего не заказывали, и он удалился.

Валерьян тут же отхлебнул половину порции.

— Ну рассказывай, ведь так все и было?! С Валентином Петровичем вы все подробно обсудили...

— Но я так категорично не формулировал вопрос, — заюлил бывший муж.

— Тогда пойдем к Валентину Петровичу, ты скажешь ему, чтобы он закрыл дело, отдал мне мои бумаги, и поговорим спокойно! Пошли! — Марта решительно поднялась, взяла сумочку, посмотрела на Валерьяна Адамовича. — Ну так что?

Тот не шевельнулся.

— Что же ты?! Ты не хочешь идти к Боброву? Как идти, коли вы обо всем договорились? Да и меня отпускать просто так не хочется. Рыбка висит на крючке. — Марта усмехнулась. Валерьян хмуро смотрел в сторону. — Может быть, ты хочешь денег?

— Нет, денег я не хочу! И прекрати этот пьяный балаган!

— Я? Пьяный балаган? Интересный поворот. Может быть, я чем-то оскорбила вас, 'Валерьян Адамович? Загнала в угол, в ловушку? Подвела под статью?

Он не проронил ни слова.

— Ну что ж, помолчим.

Она допила коньяк, позвала официанта:

— Еще два коньяка!

— Нет, я больше не буду, — запротестовал Валерьян Адамович. — Я не пью больше ста граммов.

— Тогда одну порцию. И соку еще.

Ей вдруг захотелось плюнуть в лицо своему бывшему мужу, встать и уйти. Но это было бы слишком просто. Нет, она не собиралась возвращаться к нему. Это еще хуже, чем тюрьма. Она представила себя в

его потных старческих объятиях, и ее чуть не стошнило.

— Да, мне пришлось пойти на этот обман, чтобы привлечь твое внимание, — заговорил он. — Ведь иначе ты бы не захотела со мной даже разговаривать.

— Так это ты звонил по ночам и молчал в трубку?
– воскликнула она.

— Я? По ночам? — порозовел он.

— Ты, конечно ты! Но почему ты молчал?

— Не знал, что сказать тебе...

— Ты не знал, что сказать, поэтому звонил всю ночь. А может быть, следователь Бобров тебе посоветовал? Ведь очень важно было деморализовать меня, запугать, чтобы потом, как говорится, объявить последний акт драмы. Все хорошо задумано, срежиссировано, исполнено, и актриса, загнанная в угол, не сплоховала. Браво! Браво!