Главное Убежище

Оказавшись на станции "Авиамоторная", Веник в очередной раз убедился в том, что ни одна стация в Метро не похожа на другую. По структуре, "Авиамоторная" немного напоминала "Марксистскую" и другие пилонные станции. Те же три длинных сводчатых зала разделенных колоннами, которые скорее были похожи на сжавшиеся пилоны.

Когда они шли сюда, Веник ожидал увидеть полупустую мрачную станцию, но "Авиамоторная" напротив оказалась ярко освещенной и, что удивительно, более многолюдной, чем та же "Площадь Ильича".

По залу деловито сновали люди. Много женщин, детей. Где-то половину станции занимали жилые помещения, состоящие из брезентовых перегородок.

Преодолев небольшой пост, они вышли на перрон пошли по платформе в противоположный конец станции. Многие встречные на пути жители узнавали советника и здоровались с ним. Веник видел удивление на лицах людей, которое видимо было вызвано тем, что руководство не часто выбирались на эти дальние станции.

Идя вдоль колонн, Веник с интересом смотрел на станцию и ее жителей. Пройдя в противоположный конец станции и пройдя мимо технических помещений, они оказались на узкой платформе над рельсами, где дежурили четыре человека. Рашевский и Васильич ушли в одно из помещений рядом, как понял Веник в администрацию. А остальные остались рядом с местными охранниками.

Это был пост, прикрывавший "Авиамоторную" со стороны станции "Шоссе энтузиастов". Четверо местных — два мужика, старик и молодой парень, сидели рядом с небольшой загородкой из ящиков, которую с натяжкой можно было назвать баррикадой. Из оружия у них была всего пара Калашей на четверых.

Пришельцы уселись на корточки рядом, отдыхая после пути. Веник не очень устал, но нагруженный Заяц, опустив вещмешки растянулся прямо на платформе.

Коротко познакомившись с местными охранниками, они присоединись к разговору.

— Как бы там ни говорили, а война будет. Это совершенно точно, — говорил сухой старикашка по имени Артур.

— Это вы про "Красный Диаметр"? — спросил Фил.

— Про него, — кивнул старик.

Веник вспомнил, что им что-то про войну, к которой готовится Красный Диаметр, рассказывал Андрюха.

— Так ведь, они вроде уже давно к ней готовятся, — сказал Веник. — Уже сколько лет.

— Вот! — живо откликнулся дед. — Готовились. А теперь скоро и к делу перейдут. Попомните мои слова. Так я говорю!

— Ну, если ты сказал, то так и будет, — усмехнулся один из охранников — рыжеусый мужик в черном комбинезоне.

Дед хмыкнул.

— Болваны, — выдохнул он. — Я такие дела нутром чую.

Его товарищи засмеялись. Веник вспомнил, про то, что Борода тоже "чует задницей", тоже ухмыльнулся.

Видя это, старик презрительно отвернулся от товарищей.

— А знаете ли вы, — обратился к пришедшим, — сколько мне лет? Вот, сколько бы ты мне дал? — спросил он Веника.

— Ну, не знаю.

— А ты предположи.

— Ну… Даже не знаю, — прямо сказал парень.

Старику могло быть сколько угодно лет. Может ему за сорок, может только недавно исполнилось тридцать. В подземном мире люди старели быстро.

— А мне, между тем, пятьдесят четыре!

— Вот как? — сказал Фил.

Веник уважительно посмотрел на старика. Это был очень солидный возраст.

— Да, ровно пятьдесят четыре. Я это точно знаю. И я уже много лет, не встречал никого старше меня.

Парень подумал о Деде. Сколько ему лет? "Надо спросить будет, как вернемся, подумал он. Вернее, если вернемся". На душе стало неуютно.

— И вот, — продолжал говорливый старик. — А знаешь ли ты, — он почему-то снова обратился к Венику, — на скольких станциях я жил?

— На скольких?

— На девяти! И не простых, а… — он замолчал, а потом продолжил. — Среди них "Динамо", "Маяковская", "Цветной бульвар" и "Пушкинская". Слышали вы про эти станции? Чем они знамениты?

Все молчали. Веник только заметил, что Заяц дернулся, словно что-то хотел сказать, но не стал открывать рта, опасливо косясь на Бороду. Это заметил и дед Артур.

— Ну? — сказал он тому. — Ты слышал что-нибудь о них?

— Знаю только, — сказал Заяц, — Что "Пушкинскую" бандиты вырезали.

— Вот! — старик поднял вверх палец. — Поняли теперь! А я оттуда до этого буквально за пару дней ушел. "Динамо" тоже вырезали. "Цветной бульвар" вымер.

— Это на "Цветном" эпидемия была? — поинтересовался рыжеусый.

— Да какая там эпидемия, — отмахнулся дед. — Стали разную радиоактивную дрянь с поверхности таскать, да и получили себе забот. Потом тех, кто выжил, со всех станций гнали, как чумных.

— А ты что? — спросил деда другой охранник, парень с выбитыми передними зубами.

— А я ничего. Я, как только все там началось, сразу оттуда ноги сделал. И везде так. Как только горячо становилось, я оттуда уходил, а потом узнавал, что потом там все медным тазом накрывалось.

— Так это что, — сказал один из охранников. — Получается, ты несчастье приносишь? Значит и нам кранты скоро?

Мужики засмеялись.

— Вот тебе! — старик показал ему неприличный жест, согнув локоть. — Ничего я не приношу. Это если бы я как блоха, прыгал по станциям, а они потом вымирали, то да… А я беду чую! И сколько раз людям говорил — держитесь меня — не пропадете. Ан нет, все такие умные — сами знают, что надо делать. А потом смотришь на такого умного, а он уже труп.

— Так, а что ты насчет "Свободы" скажешь? — спросил Борода. — Какой твой прогноз?

— Я прогнозов не даю. Просто вижу тенденции, — старик обвел слушателей многозначительным взглядом. — Чую, когда ноги уносить надо. А если хотите знать, то если война будет, то мы тоже в нее втянемся. Помяните меня. Ведь Диаметру все кольцо нужно, а "Свобода" своей "Таганской" ведь тоже на кольце, так что они ее в покое не оставят.

— Значит, и мы в войну ввяжемся? — спросил толстяк.