Главное управление
Шрифт:
То есть прежних наших принципов, что коли милиция у нас народная, то и финансируется народом, с миру по нитке, менту на погоны, а волка овцы кормят, никто не опровергал. План же по сбору внебюджетных средств в наш фонд, оказавшийся отчего-то к приходу новой власти катастрофически опустевшим, Филинов сокращать не стал.
В общем, ничего бояться не следовало, все уже было…
Выйдя с совещания, я успокоил своих взволнованных переменами оперов, раздал напутствия по текучке и отправился на смотрины уже закончившегося ремонта своей новой квартиры. Перипетии оперативных мероприятий с недавней поры занимали меня, увы, весьма отстраненно. Устал, да и обрыдло все… Корила Ольга:
Что ей было ответить? Что хохмы произрастают из ситуаций трагичных и грязных? Что работа со временем превращается в рутину по сохранению должности, писанину и выполнение производственного плана? В коммерцию, наконец…
Разве интересует директора завода монотонный процесс обработки болванок? Главное, чтобы процесс шел, рабочим платилась зарплата, болванки убывали по назначению, брак составлял минимальный процент и сходились концы в бухгалтерии. Хотя уместнее было бы мое сравнение с бригадиром команды по прополке сорняков. Среди обычных сорняков попадались и любопытные, невиданных доселе форм, требующие усилий по извлечению их из питательного грунта, выскальзывающие из рук, жалящие и истекающие ядом, с разной глубиной залегания корня, но как только их увядшая куча отправлялась в компост, поле уже зеленело новыми бодрыми побегами. Некоторые сорняки умышленно оставлялись на месте, ибо глушили своей набранной силой развитие особо активной поросли. К некоторым запрещали прикасаться надзирающие над нами селекционеры, ибо вредные растения приносили им полезный урожай.
Когда я осматривал гулкие просторные комнаты новой квартиры, осторожно ступая в носках по сверкающему лаком настилу паркета, позвонил вице-мэр.
– Ну, как ремонт? – поинтересовался снисходительно.
– Я ваш должник! – поведал я с чувством.
– Чепуха, сочтемся. С тобой все в порядке… в свете последних перемен?
Вице-мэра я интересовал как единственная оставшаяся у него в запасе отмычка к нашей могучей конторе. Да я и не обнадеживался иным своим определением в его глазах.
– Вернулись старые друзья, – успокоил его я. – Встреча была трогательной, как сбор одноклассников. Даже директор школы утер слезу.
– А парту тебе не поменяли?
– Увы, все та же.
– Не такая она и плохая, замечу. Не скрипит и не качается.
– И обзор доски широчайший, и отметки в журнале различаются, и учителя как на ладони, – продолжил я.
– Только место к выходу очень уж близко расположено… – посетовал он.
– В случае пожарной опасности в этом есть большое преимущество, – парировал я. – Можно успеть выскочить со всеми учебниками. И даже классный журнал прихватить.
– Значит, нас даже не качнуло на рельсах? – сделал он вывод.
– Конечно. И стрелки тоже никто не переводит.
Он облегченно вздохнул.
– Может, пообедаем завтра? На Тверской. Ты знаешь мой ресторанчик…
– Польщен приглашением.
В квартире прозвенел дверной звонок. Я прошел в прихожую. Ольга.
– Ну, женушка, осматривай свое жилище…
– Ох ты!.. – только и вымолвила она, озирая с порога великолепие наших свежеотстроенных хором с высоченными потолками, огромными окнами и янтарным полом. И прильнула ко мне, внезапно и встревоженно прошептав: – Я так счастлива, и так люблю тебя, и так боюсь…
– Чего ты боишься, милая?..
– Что все пройдет…
Да, все пройдет. Облупится паркет, потрескаются стены, посереет потолок, и, может, кто-то иной соскребет шпателем и циклевочной машиной дух нашей жизни здесь – жизни еще не состоявшейся, но должной когда-нибудь, увы, завершиться.
– Пройдет не все, – сказал я. –
Я надеюсь, что в этих стенах еще порезвятся наши внуки. – И обнял родные хрупкие плечи. И приник к губам ее, словно наполненным запахом свежего топленого молока и молодых яблок.И будто в угаре, побросав на пол одежду, мы слились с ней в ослеплении обоюдного желания, в счастливом палящем миге, и когда властная волна истомы накрыла нас, я – опустошенно и счастливо, будто напутствованный свыше, вдруг понял, что сейчас мы зачали ребенка.
Дрожащей ладонью я бережно провел по ее порозовевшей щеке. От кожи ее струились легкие волны сухого жара.
Вдруг глаза ее распахнуто и ясно поднялись на меня. И таилась в них пугающая завораживающая сумасшедшинка.
– Ты думаешь, это случилось?.. – спросила она еле слышно.
– Ты читаешь мысли? – оторопел я.
– Ты что-нибудь слышал про женскую интуицию?
– Слышал. Женщина может догадаться обо всем, кроме самого очевидного. Но… ты опровергла это ерническое и глупое утверждение.
– Как я люблю тебя!
Глава 2
Я готовился к свадьбе, ломая голову, каким образом устроить благолепие и равновесие в ассортименте гостей. Посвящать сослуживцев в официальное изменение своего семейного положения мне не хотелось, как и видеть их жестяные морды на моем интимном торжестве. Исключение составлял лишь доверенный Акимов, выступающий на бракосочетании в роли свидетеля. В списке гостей числились генерал Олейников и вице-мэр. Пригласить кого-то из прошлых друзей я не мог по причинам естественным и объективным. Не мог я не посвятить в факт своей женитьбы и мать. Но прилети она на свадьбу – мгновенно выявится афера с моим новым амплуа и всяческими документальными подтасовками. Что делать, что делать?..
Ответ на этот, казалось бы, неразрешимый вопрос принес звонок из Америки. Звонил Юра. И как всегда, преподнес мне очередной сюрприз:
– Ты вроде жениться собрался, Ленка мне донесла…
– Вовремя ты! – нервно усмехнулся я. – Да, собрался, пришла пора. И сейчас ломаю голову…
– Нечего ломать основную ценность организма, – развязно перебил меня товарищ. – Ты ведь насчет мамы тревожишься, да?
– Ну, продолжай… Как говорила Екатерина Орлову.
– Я тут в одну историю влип, но выкрутился, ты в курсе… – В тоне его прозвучала нехорошая многозначительность.
– И что? – Меня пробил пот.
– Ничего. Твоей маме пришлось подтверждать наше родство, то-се…
Колени у меня подогнулись, и я оглушенно присел в кресло.
– Я все сыграл, как на скрипке, – продолжил Юра. – От увертюры до коды. Даже не переживай.
– А почему она не позвонила, даже не намекнула?.. Я ведь с ней недавно говорил…
– Мама прониклась деликатностью сложившихся обстоятельств, соблюдает осторожность… К радости нашей, ее общая реакция на события нейтральная. Так что – смело звони, приглашай. И мы с Леной прилетим, если не возражаешь.
– А… как с твоими документами, да и вообще…
– Все учтено, я теперь Джордж… это… Кларк!
– Мазурик ты из первой мировой десятки…
– Спасибо за комплимент.
Обмирая, я набрал номер телефона родительницы. Сообщил о свадьбе, робеючи. Прибавил:
– Тут, правда, есть некоторые нюансы…
– Мне Юра все объяснил, – довольно миролюбиво промолвила мать, уже привыкшая к неординарным похождениям сыночка и, видимо, смирившаяся с их неизбежностью. – Не подведем. Главное – ты себя не подведи. Сердце изболелось… И как тебя угораздило! Как вообще ты там смог… Ладно, потолкуем еще.