Глаз бури

Саймон от души поблагодарил его, и, пожелав Бинабику скорейшего выздоровления, священник вышел.

–  Он обладает очень великим умом, Саймон, - сказал Бинабик, вместе с другом вслушиваясь в звук удаляющихся шагов.
– Возглавляет архивность замка. Мы уже имели с ним занимательные беседы.

–  Он немного странный, правда? Как бы немного… не в себе?

Бинабик засмеялся, потом поморщился и закашлялся. Саймон наклонился к нему, желая помочь, но тролль жестом остановил его.

–  Всего одна секунда, - сказал он и, отдышавшись, продолжал:

–  Имеются люди, Саймон, у которых головы так переполнены разными мыслями, что они забывают говорить и действовать, как очень нормальные люди.

Саймон кивнул, с интересом оглядывая комнату. Она напоминала комнату Стренгьярда: маленькая, полупустая, с белыми стенами. Вместо груды книг и пергаментов на столе лежала только Книга Эйдона. Красная ленточка, словно дразнящий язычок, отмечала то место, где в последний раз остановился читатель.

–  Ты знаешь, где Мария?
– спросил юноша.

–  Нет, - Бинабик выглядел чрезвычайно серьезным, и Саймон не понимал почему.
– Я полагаю, она передавала послание для Джошуа. Может быть, она путешествует к тому месту, где сейчас сидит принцесса, чтобы передавать ей ответ.

–  Быть не может!
– Саймону вовсе не понравилось такое предположение.
– Не могли ее отправить обратно так быстро.

–  Так быстро?
– Бинабик улыбнулся.
– Это утро второго дня, который мы имеем нахождение в Наглимунде.

Саймон был ошеломен:

–  Но как же? Я только что проснулся!

Бинабик покачал головой, опускаясь обратно на кровать:

–  Не совсем так. Ты имел сновидения весь вчерашний день и открывал глаза, только чтобы принять немного воды. Я имею предположение, что последняя часть нашего путешествия ослабляла тебя после лихорадки, которую ты имел на реке.

–  Узирис!
– Он не ожидал от своего тела такого предательства.
– И Марию отослали?

Бинабик выпростал руку и успокаивающе погладил Саймона по плечу.

–  Я не знаю этого с несомненностью. Это только одно такое предположение. Имеет такую же вероятность, что она сейчас бывает где-нибудь здесь - например, в помещении для слуг. Я имею предположение, что она служанка.

Саймон покраснел. Тролль снова мягко взял его за руку, которую тот в возбуждении вырвал.

–  Имей немного терпеливости, Саймон, - сказал Бинабик.
– Ты уже совершал героическое действие, когда умудрился забраться так очень далеко. Кто теперь знает, что может случаться еще?

–  Ты прав… наверное… - вздохнул Саймон.

–  И ты спасал мне жизнь, - добавил Бинабик.

–  Разве это так уж важно?
– Саймон смущенно погладил маленькую руку и встал.
– Ты ведь тоже спасал мою несколько раз. Друзья есть друзья.

Бинабик снова улыбнулся, но глаза его выдавали подступившую усталость.

–  Друзья есть друзья, - согласился он.
– И раз уж мы имеем такой разговор, теперь я имею очень большое желание очень немного спать. Много дел предстоят нам в близкие дни. Посмотри, пожалуйста, как ощущает себя Кантака. Стренгьярд имел намерение приводить ее ко мне сюда, но я питаю страх, что это выскальзывало из его переполненной головы, как из… - Он уронил голову.

– ..Подушки.

–  Конечно, - сказал Саймон, направляясь к дверям.
– Ты знаешь, где она?

Оказавшись в центральном дворе, он остановился, чтобы поглазеть на проходящих мимо придворных, слуг и духовных лиц, которые не обращали на него ни малейшего внимания, и сделал удивительное двойное открытие.

Во-первых, он не имел никакого представления, где могут находиться конюшни, и, во-вторых, он был очень, очень голоден. Отец Стренгьярд говорил, что ему поручили позаботиться о Саймоне, но его нигде не было видно. Он таки действительно был немного не в себе.

Внезапно в толпе мелькнуло знакомое лицо. Саймон сделал уже несколько шагов к нему, когда вспомнил имя.

–  Сангфугол!
– крикнул он, и арфист остановился, озираясь в поисках окликнувшего его человека. Он увидел Саймона, бежавшего к нему, прикрыл рукой глаза и продолжал выглядеть удивленным, даже когда юноша остановился перед ним.

–  Да?
– сказал он. На нем был богатый камзол бледно-лилового цвета, из-под такой же шапочки с перьями выбивались красивые темные волосы. Даже в новой чистой одежде Саймон выглядел до крайности жалко, стоя перед вежливо улыбающимся музыкантом.
– Тебя послали что-то передать мне?

–  Я Саймон. Может быть, вы вспомните меня… Вы заговорили со мной, когда были на похоронных церемониях в Хейхолте.

Сангфугол еще некоторое время смотрел на него, слегка сморщив лоб, потом лицо его прояснилось.

–  Саймон! Да-да, конечно! Разносчик выпивки с хорошо подвешенным языком! Я искренне сожалею, что совершенно не узнал тебя. Ты здорово вырос!

–  Вырос?

–  Еще бы, - улыбнулся арфист.
– Уж во всяком случае у тебя не было этого пуха на подбородке, когда я видел тебя в последний раз. По крайней мере я этого не помню.

–  Пуха?
– Саймон удивленно поднял руку и провел по щеке. Она оказалась пушистой, но волосы были мягкими, как на руках.

Сангфугол скривил губы и засмеялся.

–  Как мог ты не знать об этом? Когда у меня отрастала "мужская борода", я целыми днями торчал у зеркала моей матери, чтобы видеть, как она увеличивается, - он поднес руку к своему гладко выбритому подбородку.
– Теперь я с проклятиями сбриваю ее каждое утро, чтобы угодить дамам.

Саймон почувствовал, что краснеет. Он, наверное, выглядит неотесанным болваном.

–  У меня некоторое время не было возможности смотреть в зеркало.

–  Хмммм, - Сангфугол критически оглядел собеседника с головы до ног.
– И ростом стал выше, если память мне не изменяет. Что привело тебя в Наглимунд? Вообще-то я наверное могу догадаться. Здесь теперь обретаются многие, оставившие Хейхолт. Мой господин принц Джошуа не последний из них.

–  Я знаю, - сказал Саймон. Ему хотелось сказать что-нибудь особенное, чтобы хоть как-то сравняться с этим лощеным молодым человеком.
– Я сам помог ему бежать.