Глаз бури

Восемь стражников с трудом подняли шест, на котором, словно олень, пойманный в королевском лесу, висело тело великана, но им все равно пришлось сперва выгрузить на землю существо, распластавшееся на ложе телеги, чтобы удобнее уложить шест на плечах. Локти и колени гиганта были связаны, и когда он ударился спиной о землю, огромные руки махнули в воздухе, словно аплодируя. Толпа, прежде жадно тянувшаяся ближе, проталкиваясь вперед, теперь отшатнулась с возгласами ужаса и отвращения.

Саймон подумал, что теперь великан кажется гораздо более человекоподобным, чем в ту ночь, когда он горой возник перед ним в лесу. Кожа на темном лице теперь одрябла, угрожающий оскал сгладился, на лице застыло озадаченное выражение, как у человека, который только что получил совершенно необъяснимое известие. Как и говорил Стренгьярд, вокруг бедер чудовища виднелась повязка из грубой ткани. Пояс из каких-то красноватых камней волочился по пыли двора.

Толстяк рядом с Саймоном, призывающий солдат идти побыстрее, весело обернулся к юноше.

–  Знаешь, чего у него болталось на шее?
– крикнул он. Зажатый с обеих сторон Саймон молча пожал плечами.
– Черепа!
– сообщил человек с такой гордостью, как будто сам в свое время преподнес их мертвому великану.
– Носил их, нроде как бусы, верно тебе говорю. А принц, он отдал их попам, чтобы они похоронили их по-эйдонитски, а уж чьи они, так этого никто на свете не знает.
– И он снова углубился в созерцание разыгравшегося перед ним спектакля.

Еще несколько солдат взобрались на кучу дров, и помогли водрузить на место огромное тело. Положив его на спину на вершину кучи, они выдернули шест, на котором его несли, и разом отскочили в стороны. Когда последний солдат оказался на земле, великан немного съехал вперед, и это неожиданное движение заставило истошно закричать какую-то женщину. Несколько ребятишек заплакали. Офицер в сером плаще выкрикнул приказ; один из солдат наклонился и сунул факел в груду соломы, наваленную по краям. Пламя, странно бесцветное в свете послеполуденного солнца, изогнулось вокруг соломы и потянулось вверх, в поисках более ощутимой пищи. Струйки дыма обвивали тело великана, поток горячего воздуха согнул лохматый мех, как сухую летнюю траву.

Вот! Он снова заметил ее у костра! Силясь продвинуться вперед, Саймон получил сильный удар в ребра от кого-то, кто намеревался сохранить выбранный им наблюдательный пункт. Тогда расстроенный юноша остановился, не сводя глаз с того места, где, как фму показалось, он видел ее.

Потом он нашел ту, что искал, и понял, что это не Мария. Эта темноволосая женщина, закутанная в изысканно расшитый темно-зеленый плащ, была лет на двадцать старше ее. Тем не менее, она определенно была очень красива - кожа цвета слоновой кости и огромные раскосые глаза.

Пока Саймон ее разглядывал, она обратила взор к горящему великану, чьи волосы, по мере того как огонь взбирался по груде сосновых дров, начали скручиваться и темнеть. Дым поднимался все выше, завесой скрывая ее от глаз Саймона, а он все думал, кто же она такая и почему, когда все вокруг кричат и размахивают кулаками перед столбом дыма, она смотрит на разгорающееся пламя такими грустными и злыми глазами.

2 СОВЕТНИКИ ПРИНЦА

Хотя он успел здорово проголодаться, пока прогуливался по стенам замка в обществе Сангфугола, когда отец Стренгьярд повел его на кухню, выполняя свое давнее обещание, Саймон почувствовал, что весь его аппетит куда-то исчез. Запах костра все еще преследовал его, и липкий дым щипал глаза, когда он покорно шел следом за архивариусом.

Когда они возвращались через сырой двор, после того как Саймон без малейшего успеха поковырялся в тарелке с сосисками, поставленной перед ним суровой кухаркой, отец Стренгьярд изо всех сил старался поддерживать разговор.

–  Я думаю, что ты просто… просто устал, мой мальчик. Да, наверное так оно и есть. Аппетит скоро вернется. У молодых людей всегда есть аппетит, знаешь ли.

–  Я уверен, что вы совершенно правы, отец, - сказал Саймон. Он действительно устал, а иногда бывает легче согласиться с человеком, чем долго объяснять, что к чему. Кроме того, он и сам не понимал, почему он кажется себе сейчас таким никчемным неудачником.

Некоторое время они молча шли по мрачному внутреннему коридору.

–  О, - сказал наконец священник.
– Я давно уже собирался спросить тебя… Я надеюсь, ты не почтешь это за нескромность с моей стороны?

–  Да?

–  Видишь ли, Бинабик.. Я хотел сказать, Бинабик говорил мне… говорил мне о некоем манускрипте - манускрипте, написанном доктором Моргенсом из Эрчестера… Такой великий человек, такая трагическая потеря для сообщества ученых… - Стренгьярд горестно покачал головой, потом, видимо, напрочь позабыл, о чем спрашивал, потому что несколько шагов прошел молча, погрузившись в мрачные размышления. Саймон наконец почувствовал, что должен прервать затянувшееся молчание.

–  Книга доктора Моргенса?
– подсказал он.

–  О! О да.. Так вот о чем я хотел бы просить - и это было бы знаком величайшей благосклонности с твоей стороны - Бинабик говорил мне, что этот манускрипт был спасен, он был спасен и прибыл с тобой, в твоем мешке.

Саймон спрятал улыбку. Этот человек так видно никогда и не доберется до сути.

–  Я не знаю, где сейчас этот мешок.

–  О, он лежит под моей кроватью, то есть, я хотел сказать, под твоей кроватью. Я видел, знаешь ли, как люди принца положили его туда. Но я до него не дотрагивался, смею тебя заверить, - поспешно добавил он.

–  Вы хотите прочесть манускрипт?
– Саймон был тронут серьезностью архивариуса.
– В любом случае, сейчас у меня нет сил читать. Кроме того, я уверен, что доктор предпочел бы, чтобы его прочитал ученый человек, что, конечно, ко мне никак не относится.

–  Правда?
– Стренпьярд с потрясенным видом дергал тесемку своей глазной повязки. Казалось, что он вполне способен сорвать се и с воплем восторга подбросить в воздух.
– Ох, - выдохнул священник, стараясь успокоиться.
– Это было бы просто чудесно.

Саймон чувствовал себя страшно неловко: в конце концов архивариус предоставил свою комнату в полное владение Саймону, совершенно чужому человеку. Юношу очень смущало, что священник теперь так благодарит его.

А, это не мне он так благодарен, решил он наконец, особенно и не за что, он просто счастлив, что предоставился случай прочитать работу Моргенса о короле Джоне. Этот человек боготворит книги примерно так же, как Рейчел обожает мыло и воду.

Они уже почти добрались до низкого жилого здания, тянувшегося вдоль южной стены, когда перед ними возникла призрачная фигура человека, неузнаваемая в тумане и быстро меркнущем свете. Издавая легкий, непонятный звон, фигура приблизилась к ним.