Глаза изо льда

Он осторожно спустился по лестнице.

Плащ он оставил наверху.

Ботинки и носки он оставил наверху.

В доме было тепло, поэтому он оставил рубашку наверху.

На нём была белая футболка, которую он носил под рубашку, и чёрные брюки. Добравшись до нижней ступеньки лестницы, он учуял какой-то запах из кухни, затем услышал шаги её босых ног на кафельном полу.

Сменив направление, он прошёл по узкому коридору к освещённому дверному проёму в конце. Добравшись туда, он просто стоял и смотрел на неё.

Перед ней расположился ряд открытых контейнеров.

Пахло китайской едой.

В животе у него заурчало.

Он любил китайскую кухню, когда был человеком.

Она оглянулась. Он увидел, как её глаза скользнули вверх и вниз по нему в молчаливой оценке. Он увидел проблеск удивления, когда она заметила футболку, брюки, его босые ноги.

Её лицо оставалось почти бесстрастным, когда она ответила на его взгляд.

— Ты опять голоден? — сказала она.

Подумав об этом, он кивнул.

Он направился к переносному холодильнику, который заметил на стойке напротив раковины, но она отмахнулась от него.

— Нет, — ответила она. — Проходи, садись. Я не готовлю, просто разогреваю еду на вынос со вчерашнего вечера, — она мотнула подбородком в сторону двери, в которую он вошёл. — Гостиная тебя устроит? — спросила она. — Я предпочла бы посидеть на диване.

Он указал на контейнеры, от которых шёл пар.

— Я могу помочь, отнести что-нибудь, — предложил он.

Она бросила на него ещё один удивлённый взгляд и кивнула в ответ.

— Окей.

Он подошёл к столешнице в центре кухни, к плите из тёмно-синего камня, которая, он мог бы поклясться, соответствовала более тёмным оттенкам её глаз.

Он подхватил все четыре контейнера, от которых пахло теплом и китайской едой, и понёс их из кухни по коридору. Осознав, что вообще не помнит это место, он просунул голову в открытую дверь, проходя мимо, и окинул взглядом то, что, должно быть, являлось её кабинетом.

Как и её кабинет в школе Келлерман, помещение было полно книг.

Он увидел очередной аквариум, только вместо золотых рыбок, как в её аквариуме в Келлермане, в этом было полно черепах.

Здесь у неё было больше растений, чем в Келлермане.

Виноградные лозы и экзотические на вид цветы покрывали три разных подоконника. Сами окна были длинными, горизонтальными и узкими, впускающими розовый, оранжевый и красный свет заката с запада, куда они выходили.

То, что сначала показалось старомодным глобусом, стояло на подставке возле её стола. Затем он увидел виртуальные спутники, вращающиеся вокруг него, и понял, что это не антиквариат, просто вещь сделана в антикварном стиле. Когда он моргнул, глядя на массивы суши, то увидел виртуальные изображения куполообразных охраняемых зон и подсвеченные рельсы, которые, вероятно, были настоящими поездами, в этот самый момент путешествующими между куполами.

— Тебе нравится? — спросил тихий голос.

Он повернулся и посмотрел на неё.

Она стояла прямо у него за спиной.

Он взглянул на поднос, который она держала в руках.

В центре подноса с узором солнца стояла большая теплосберегающая кружка, пахнущая кровью. Вокруг неё веером стояли бокал вина, две маленькие миски с чем-то, похожим на соевый соус и утиный соус, и два стакана воды.

Он улыбнулся.

— Мне нравится, — сказал он.

Она робко улыбнулась в ответ, затем наклонила голову, показывая следовать за ней по коридору.

— Пошли, — сказала она. — Я умираю с голоду.

***

Она села на диван, и он сел рядом с ней.

После недолгого колебания, во время которого он наблюдал, как она открывает контейнеры, заглядывая в каждый из них и как будто взвешивая, какой хочет съесть первым… он решил, что этого недостаточно. Он не просто хотел сидеть рядом с ней.

Не говоря ни слова, он взял её на руки.

Она слегка взвизгнула от удивления…

Но потом она оказалась у него на коленях, между ног, и он скользнул под неё, так чтобы её еда по-прежнему была перед ней, в пределах досягаемости. Он обнял её за талию, прижимая к себе, но наклонившись вперёд настолько, чтобы служить для неё хорошим сиденьем, пока она ест. Устроив её, он почувствовал, что её удивление перешло в неверие.

Она повернула голову, выгнув шею, чтобы посмотреть на него, когда он крепче обнял её, скользнув руками под тонкий материал зелёной блузки.

Эта усмешка снова появилась на её губах.

— Так нормально? — поинтересовался он хрипло.

Она рассмеялась.

— Продолжай, — сказал он, указывая подбородком на стол. — Ешь.

— Разве ты не будешь есть? — спросила она.

Поняв, что она права, что он не принял во внимание свои собственные руки и рот, он нахмурился. Увидев выражение его лица, она снова рассмеялась.

Соскользнув вниз между его колен, она раздвинула его ноги, усевшись на ковре между столом и диваном. Прижавшись к его бёдрам и положив голову на его пах, она посмотрела на него снизу вверх.

— А как насчёт такого варианта? — сказала она. Вновь улыбнувшись ему, она добавила: — Если тебе так хочется полапать меня, пока я ем, ты можешь сделать это через верх моей блузки.

Вместо этого он хмыкнул, затем запустил руку в её волосы, рывком запрокинув её голову назад. Наклонившись, он накрыл губами её рот.

Его клыки вжались в губы сзади, но он изо всех сил старался не обращать на это внимания, используя вместо этого язык и губы, проникая глубже, когда она ответила на поцелуй.

Через несколько секунд она обняла его за шею и притянула к себе.

Он позволил себе отдаться моменту… не знал, как долго это длилось.

Когда он снова почувствовал запах китайской еды и вспомнил, как она говорила, что голодна, то наконец-то сообразил прервать поцелуй. Он неохотно поднял голову, когда эта мысль пришла в его сознание, и она издала откровенный стон, не скрывая своего разочарования.

— Бл*дь, — пробормотала она вполголоса.

Когда он посмотрел на неё, её глаза оставались закрытыми.

— Я говорила себе, что в прошлый раз это мне приснилось, — она ещё крепче вцепилась пальцами в его волосы. — Я говорила себе, что проснулась только наполовину… что всё ещё спала, когда ты поцеловал меня в первый раз. Я говорила себе, что это не могло быть так хорошо, как мне помнилось.

Он поцеловал её в уголок рта, убирая волосы с лица.

— Ешь, — сказал он, целуя её в щёку. — Ты умираешь с голоду. Помнишь?