Глаза в глаза

– Нужно повторять считалку, иначе это никогда не прекратится. Я должна это остановить! – От отчаяния, звучавшего в ее голосе, воздух вокруг трещал.

– Успокойтесь. – У Спенсера звенело в ушах. Он с трудом дышал.

То, что только что произошло, напугало его до чертиков. Он понятия не имел, порезался ли об осколки, но еще не был готов встать. Если он действительно ранен и не чувствует боли, то все гораздо хуже, чем могло бы быть.

А Аддисон, оказывается, действительно не так проста. Что ж, побеситься по этому поводу он решил позже, а сейчас нужно было как можно скорее взять ситуацию в руки.

– Что за считалка?

– Я повторяю ее, когда выхожу из себя.

Считалка. Проклятье. Теперь он вспомнил, что именно из-за детской считалки ворвался в кабинет к Родсу. Монотонные строчки, проползавшие прямо в голову, доводили до ручки. Тогда он решил, что это кто-то из детей, но, похоже, дело было в Аддисон. И эту ерунду она использует в качестве щитов? У нее достаточно сил, чтобы разгрохать здоровенную витрину, а чтобы сдерживать энергетические потоки, она повторяет дурацкую считалку?! Ей несказанно повезло, что она все еще жива. Да всему городу, черт возьми, повезло, что он все еще стоит на земле!

– Ладно, давайте вместе. Я вам помогу. – А потом уже выяснит, не умрет ли от потери крови.

– Я даже думать не могу. Говорю с трудом. Что со мной… такое?

– Аддисон, послушайте меня внимательно. – Спенсер наклонился к самому ее уху и заговорил тихо и спокойно, надеясь, что мягкие интонации в голосе помогут ей хоть немного расслабиться: - Вы пользуетесь считалкой, как щитом. Но сейчас вы слишком не в себе, поэтому и не получается вернуть щиты на место. Вы должны взять себя в руки и успокоиться, пока не разбилась еще одна витрина. – Господи, только бы она и правда не разбила еще одно окно!

– Похоже, моя помощь тебе не помешает, Спенсер.

Спенсер мигом поднял голову, услышав голос, который надеялся никогда больше не услышать. Роман. Как ему удалось его выследить? Впрочем, это очевидно. В конце концов, в эту самую секунду Спенсер с осколками в спине валялся на земле и пытался уговорить Аддисон не загубить их обоих.

Что ж, «Гнев» их нашел. И от этого сложившиеся обстоятельства из неприятных превращались в катастрофические. Что ему говорить об Аддисон? Не мог же он взять и позволить им ее забрать. В этом Спенсер был уверен на все сто процентов. А значит, найдет способ ее спасти.

– Мне уже легче. – Голос Аддисон звучал отчетливее, и это было хорошим знаком.

– Это потому, что Роман гасит вашу силу. Он, как и Родс, может подавлять проявления «аномалий». Но в отличие от Уилла, у него имеются и другие таланты, с помощью которых он творит вещи пострашнее. Поэтому сейчас мы с вами очень медленно встанем и не будем делать никаких резких движений.

– Что бы ты обо мне ни думал, - рассмеялся Роман, - я не стану стрелять девушке в лоб прямо на улице.

– Я так понимаю, вы знакомы, - заметила Аддисон куда более уверенным голосом, чем раньше.

Надо отдать Роману должное: за пару секунд ему удалось полностью ее успокоить. Спенсеру такие чудеса были не по зубам.

Он провел руками по волосам Аддисон, заново убеждая себя, что она жива и не умрет от скачка энергии, которую без надлежащего обучения попросту не умеет контролировать.

– Осторожнее, ты весь в стекле. В темноте не разглядеть, прорезали ли осколки свитер. – Роман немного помолчал, а потом добавил: - Какого вообще хрена ты без пальто?

– Я отдал его девушке. Это называется галантностью. – Спенсер надеялся, что одним только голосом даст понять Роману, как на самом деле раздражен. Кто такой этот Роман, чтобы задавать подобные вопросы?

– Никто мне так и не сказал, откуда вы друг друга знаете, - напомнила Аддисон. Молодец, она явно не собиралась отступать.

Спенсер медленно отлепился от ее спины и неохотно признал, что Роман был прав: даже если и не окажется серьезных травм, спина была утыкана стеклом, и приятного в этом не было ни грамма.

– Вы же помните «Гнев», из-за которого так волновались? Знакомьтесь, перед вами – один из главных его представителей.

Аддисон кое-как села, причем напоминала маленький мячик. С трудом удалось подавить желание поднять ее, как ребенка, и на руках отнести в машину.

– Значит, мне несдобровать. Верно?

Роман засунул руки в карманы черного пальто.

– У вас имеется «аномалия», которую вы скрывали всю свою жизнь.

Спенсер заметил, что Роман сказал это без вопросительной интонации. Само собой, было бы глупо сделать из увиденного другие выводы. Вот только Спенсер не собирался отдавать ему Аддисон. Попадая в изоляторы, взрослые люди плохо переносят тамошнее «лечение». Треть из них умирает. И такие шансы в отношении Аддисон Спенсера никак не устраивали.

– Витрину разбил я.

Роман приподнял бровь:

– Будешь утверждать, что это твоих рук дело?

Глаза Аддисон метались от одного к другому, и Спенсер прекрасно понимал, что она увидела.

– Вы чем-то похожи, - проговорила она, поднимаясь на ноги.

Он притворился, будто не слышал ее:

– Это я. Я разбил витрину.

– Почему же я чувствую, что сила исходит от нее?

– Новая стадия развития моей «аномалии». Я могу транслировать силу на других людей, но пока не научился это контролировать.

– То есть ты ждешь, что я поверю, будто при таких обстоятельствах Родс бы выпустил тебя из «Уютного рассвета»?

– Ага.

– Минуточку. – В голосе Аддисон ясно звучал авторитет человека, к которому всегда прислушиваются и чье мнение ценят. – Дело не в «Гневе». Вы действительно знакомы.

Спенсер покачал головой:

– Ничего подобного.

– Он мой брат, - в свою очередь заявил Роман. – Младше на одиннадцать месяцев.

У Аддисон отвисла челюсть. Спенсер догадывался, что она заметила, увидев их рядом. Почти одного роста – он был выше Романа на каких-то пару сантиметров. Оба блондины, с той лишь разницей, что волосы Спенсера вились на концах и вечно лезли в глаза, а Роман брился почти наголо. Дай он себе труд хоть немного отрастить патлы, имел бы те же проблемы, что и Спенсер. Спенсер мог похвастать телосложением футболиста-полузащитника, но Роман был еще шире в плечах. У обоих одинаковые глаза – словно слегка сощуренные, как у эльфов, но по цвету разные: у Романа – серо-голубые, у Спенсера – почти синие. Брат унаследовал этот цвет от матери, и Спенсер всегда немного завидовал ему (что было всего лишь одной причиной для зависти среди прочих), потому что помнил только ее, чего не скажешь об отце.

Одинаковые носы, но разные лица. У Спенсера – овальное, с выдающимися скулами, у Романа – более круглое, отчего он казался добрее и легче в общении. Оба были «аномальными», но только у Спенсера имелись видимые проявления способностей – его глаза становились черными, когда он заходил в темное место. А значит, он мог выдать себя в любой момент, в то время как Роман имел все шансы вечно скрывать свои «странности» от других. Их поймали именно из-за Спенсера. Он мысленно пожал плечами, потому что давным-давно внес тот судьбоносный случай в длинный список причин, по которым всю жизнь испытывал чувство вины.