Глазами богов

– Я вам верю.

– При ближайшем рассмотрении мордочка, правда, оказалась не такая… как бы это сказать, выразительная: вблизи рисунок выглядел размытым, смазанным, будто нарисован был изнутри, под кожурой. А то, что я принял за рот, оказалось вогнутой неровной поверхностью. Но глаза – глаза были живые, господа! И бог тому свидетель: они смотрели на меня из-под кожуры и… они двигались. Я смотрел на помидор и смеялся… – Невидящий взгляд Луиса застыл в одной точке, где-то на полу, на плинтусе. Потом, как будто что-то вспомнив, он с грустью добавил: – Да-а уж, тогда я ещё смеялся. Мог смеяться.

– Что было дальше?

– Я запустил помидором, как бейсбольным мячом, в раковину. Промазал, правда, попал выше, в кафель, но зато – всмятку. Смех смехом, конечно, но на этом инциденте я заострил своё внимание: второй раз увидеть рожицу – это уже не было похоже на галлюцинации.

После того случая постоянно стал проверять себя. Каждый раз, когда Люси готовила еду, чистила или шинковала овощи, я как параноик заглядывал на кухню, подглядывал, чтобы проверить и убедиться: не смотрят ли Они на меня или на неё? Люси думала, что я ей улыбаюсь, выглядывая из-за двери. На самом деле я радовался тому, что фрукты, которые она ещё не тронула ножом, оставались обычными фруктами: безликими. И это меня успокаивало.

– Примерно весь следующий месяц, – продолжал Диаш, – всё было спокойно: они не появлялись. Конечно же, я не хотел, чтобы это повторилось вновь, иначе, мне пришлось бы серьёзно задуматься по поводу своего здоровья. А значит, надо будет делиться проблемой с женой, а там, смотри, и с врачом, и с соседями, и так далее, покуда весь штат не узнает о моём недуге.

Но, к сожалению, спокойствие длилось не долго. Вскоре его нарушил очередной гость – банан. Не посмотри я в ту секунду на вазу с фруктами на столике в гостиной, то ничего и не заметил бы. Словно начерченные чёрным маркером, с жёлтой кожуры на меня смотрели насмешливые, хитрые такие, знаете, глазки. Банан улыбался. – Диаш сглотнул, начиная волноваться. – Он мне у-лы-бал-ся! Понимаете? Улыбался именно мне.

– Почему вы так решили?

– Он видел меня точно так же, как я его. И видеть хотел он именно меня.

– Как вы это определили? – Стоун повторил вопрос.

– Потому что и Люси сидела перед этим столиком, и смотрела поверх той вазы на экран телевизора, но ничего не замечала. Ни-че-го! Получалось, рожицу видел только я. С того дня мне стало, скажу честно, не до смеха. Рассказывать жене ничего не стал. К тому же рожа сразу исчезла, а всё происшедшее, даже если бы я поделился с Люси, показалось бы бредом. А дурачком в её глазах мне выглядеть не хотелось. Но то, что произошло наутро следующего дня, меня не на шутку напугало, и я всерьёз задумался о своём состоянии.

Дело было так. Люси уложила Дэнни спать – его кроватка находилась рядом с нашей. Мы тоже легли. Я спал у стены. Пока дети маленькие, мы край кровати уступаем жёнам – ведь им чаще приходится просыпаться и подходить к малышам. Ту вазу с фруктами она поставила на прикроватную тумбочку, в изголовье: вдруг, если не уснёт или захочет почитать, то перекусит, как говорят, заморит червячка. В общем, уснули.

Проснулся от голоса Люси, которая ругала меня на чём свет стоит. Склонившись с кровати и что-то вытирая на полу, она причитала, почему я, мол, уронил что-то на пол и не убрал за собой? Когда она выпрямилась, в её руке я увидел раздавленный банан. Люси ещё раз спросила у меня, почему я оставил его на полу и не положил на место? Я ответил, что ночью постель не покидал ни разу. – Диаш нервно кашлянул. – Улавливаете? Ни я, ни она, ни, тем паче, Дэнни, который без нашей помощи никак бы не перелез через высокие перила кроватки – никто из нас в ту ночь не трогал этот чёртов банан. Но, как не крути, он оказался на полу. Мистика, да и только. Я помнил, как накануне он улыбался мне. Но каким образом он смог выбраться из вазы, не понятно. Мне становилось не по себе от тех выводов, которые выстраивала моя логика. Долго я ещё терзался страшной мыслью: не проснись Люси в ту ночь и не наступи на него, – что было бы дальше? Куда направлялся банан? К кому? Я не на шутку был напуган, но вида не подавал. Уже не помню, что решила жена, но, кажется, как всегда списала всё на меня, на мою невнимательность. А потом, когда проснулся сын, и вовсе забыла про него.

– До описываемых событий вы переносили какие-нибудь инфекционные заболевания? – поинтересовался доктор.

– Нет, док, ничем не болел. Я здоров, как бык.

– Может какие-то неприятности происходили ранее? Или вы оказывались свидетелем чего-то негативного?

– Нет-нет, ничего такого. Я тоже вспоминал и сопоставлял, что могло повлиять на меня, чтобы вызвать эти, как тогда я считал, глюки.

– Хорошо, продолжайте.

– Дальше всё закружилось, как на карусели. Я стал видеть их всё чаще и чаще. Вспоминается эпизод, который произошёл года два тому назад. Снова на кухне… Как же я ненавижу это место! Опять я увидел знакомую рожицу помидора, когда открыл холодильник. Вот только в этот раз улыбку он уже не демонстрировал, а смотрел на меня через стеклянную полку ящика для овощей с такой нескрываемой злобой, что у меня мурашки пробежали по спине. В тот момент я, видимо, громко выругался, потому что на мои крики прибежала Люси. Преодолевая отвращение, я выдвинул ящик и брезгливо, двумя пальцами, достал злой помидор и поднёс его к лицу жены, повернув той стороной, где находились глаза. «Что видишь?» – спросил я её. «Помидор», – ответила она, не понимая, что здесь происходит. «На помидоре что-нибудь ещё видишь?» – «Нет». Вот тогда, доктор, моё сердце и ёкнуло от страха. Представляете, она ничего не видела, в то время как томат в моей руке продолжал корчить рожи, и я пальцами ощущал, как он пульсирует, будто живое существо. Я демонстративно выбросил его в мусорный пакет, но перед этим раздавил. И в тот день впервые поделился с Люси о том, что мне мерещится в последнее время. Ха! Знаете, как она отреагировала на мои откровения? – Луис ждал нашего ответа, но мы только пожали плечами. – Она сказала «доигрался". И в тот день я понял, что решать мою проблему мне придётся самому. Все описания моих видений она пропустила мимо ушей, и пуще прежнего принялась корить меня за все, что было и чего не было.

– В смысле, «доигрался»? – переспросил Стоун.

Я полностью был поглощён рассказом Луиса, сюжет которого всё сильнее начинал заинтриговывать меня своей фантастичностью. Будто книгу читал, я с нетерпением ждал развязки, позабыв, что перед нами не писатель, а пациент (и, возможно, с расстройством психики); и что мы не на встрече с ним в литературном клубе, а в кабинете психиатра.

– В смысле? – повторил Луис и многозначительно задумался. – Да, именно в тот день я и начал понимать весь смысл происходящего. Я, наконец, стал догадываться… – Внезапно он прервался и одарил нас хитрым (или безумным!!!) взглядом. – Знаю-знаю, вы, психиатры, сразу же захотите пришить мне это… Потому-то я и не начал с этого, чтобы не спутать карты. Не стал вам рассказывать про свою маленькую страсть, которую имел в то время. Упомяни я о ней в самом начале нашей беседы, вы бы решили, что это она и есть виновница моих галлюцинаций, что именно она довела меня до такого состояния. Только вот что я скажу вам, уважаемые врачи: некоторая доля правды в том есть, но всё же, это далеко не так, я не чокнутый. Несчастных страдальцев, подобных мне, вокруг немало, и про эту болячку знает каждый. Вот почему-то только один я вижу ожившие, мать их, бананы, и не во сне, не при галлюцинациях, а в действительности. К тому же, что-то не слышал я, чтобы кто-нибудь, как и я, видел подобное тоже.

– Какую болячку вы имеете в виду?

– Сейчас поясню… Простите, что не начал с этого. Решил подготовить вас, так сказать, чтобы вы не сделали поспешных выводов. Дело в том, что я работаю в крупной фармацевтической компании, хорошо вам известной, офис которой находится в Атлантик-Сити, в фирме «Медикэл Продакшн Америкэн». Работать там мне нравится, мне платят хорошие деньги, я не жалуюсь на жизнь. Эту работу нашёл среди объявлений в прессе лет шесть назад и до сих пор не жалею, что позвонил им. На тот момент присутствовал лишь один минус: живу-то я тут, в Филадельфии, а рабочее место в Атлантик-Сити. Благо, Атлантик недалеко, и поначалу я пользовался железной дорогой, чтобы добраться до офиса. Ежедневные поездки, признаюсь, сильно утомляли меня, но терпеть стоило. Спустя год, до офиса я добирался уже на собственной машине – дела пошли в гору. А ещё через год руководство пошло мне навстречу: компания стала оплачивать мой номер в отеле – один из этажей «Тадж-Махала» был полностью забронирован за эМПиАй для гостей и партнёров, приезжающих к нам со всего мира на семинары и переговоры. Так вот, чтобы я даром не терял время на поездки домой, а мог и дольше поработать и спокойно отдохнуть, мне предложили такой вариант: пять дней в неделю я живу и работаю в Атлантик, а на уик-энды и праздники уезжаю домой. Что ж, меня это вполне устраивало. Со временем Люси смирилась с моим отсутствием. Хотя, а что ей оставалось, – ведь денежки-то потекли, да потекли рекой. А женщин это вполне устраивает, даже если приходится несколько ночей одной греть холодную постель.

Так вот. Жил я в роскошном «Тадж-Махале», и, как вы уже догадываетесь, нередко проводил время в казино. Зачем? Ну, понимаете, чисто из спортивного интереса, да чтобы скоротать вечера. Это лучше, чем тусить в клубах или заказывать в номер девиц. Это, если хотите, как лекарство от соблазнов и измены. Семья – святое.

Поначалу играл в рулетку, потом в Блэк-Джек, а затем и в игровые автоматы. Помню, как с первого взгляда полюбился мне автомат «Крейзи Фрутс», или «помидоры», как говорят в простонародье. Так вот… – Диаш подозрительно посмотрел на меня и на доктора. – Я так и думал, что вы посчитаете меня игроком и решите: все мои глюки из-за казино, верно? Потому я с самого начала и не стал об этом говорить, чтобы не сбивать вас с толку.

Самуэль Стоун бросил беглый взгляд в мою сторону, проверяя мою реакцию на услышанное. Если бы не присутствие пациента, он тотчас же устроил бы мне «экзамен» с пристрастием: «Что вы думаете, молодой человек, по поводу состояния мистера Диаша?» Когда Луис уйдёт, не сомневаюсь, док именно об этом и спросит меня.

А пока что я молчаливо сидел в стороне, наблюдая за «допросом». Ещё несколько минут назад я был полностью поглощён историей про ожившие фрукты. Сюжет истории был захватывающим, интересным, но лишь до того момента, пока Диаш не замолвил про игру в казино. С этого места я несколько разочаровался и заскучал; в голову хлынули мысли о предстоящей вечеринке в одном из клубов города, где мы с друзьями собирались встретиться тем вечером. «Игроман», – сделал я вывод, раздосадованный тем, что сумасшедшие фрукты, к сожалению, всего лишь нереальная картинка больного воображения человека, имеющего игровую зависимость. Как жаль. Порой, слушая описания бреда или галлюцинаций, так хочется, чтобы то, о чём рассказывают пациенты, хотя бы раз оказалось правдой. Некоторые сказочные сюжеты порой кажутся до того реалистичными, что просто сам жаждешь оказаться на их месте и побывать там, в мире грёз, в которых пребывает больной. Хочется вместе с ним оказаться вне реальности бытия, которое рождает их поражённый болезнью разум. По-детски мечтаешь увидеть пришельцев из далёких галактик, полетать над холодной Луной, как они; почувствовать прилив адреналина во время погони, во время которой тебя преследуют шпики в штатском, посланные по заданию тайного мирового правительства уничтожить тебя, а заодно и ту важную и секретную информацию, которую некие таинственные учёные из параллельной вселенной надёжно спрятали внутри тебя, зашив, например, в голове. И хотя ты понимаешь, что всё это глупости, а сказки бывают только в книжках, всё равно продолжаешь мечтать и верить, что однажды такая сказка может обернуться былью; что во вселенной мы не одни, а гуманоид существует; и что в недалёком будущем мы сможем преодолевать огромные расстояния между звёздами со скоростью света, а то и быстрее.

Для меня рассказ испортился в том месте, когда в сюжете появилось казино. Как же всё банально, просто и предсказуемо! Игроман, и этим объясняется зрительная галлюцинация Луиса Диаша. Я вспомнил лекции, архивные материалы на тему пристрастий и зависимостей, и мне стало как-то скучновато. Казалось, диагноз Луиса определён, и больше ничего нового своим рассказом он нам, для определения причины заболевания, не привнесёт. Доктор тоже, как мне показалось, заскучал. Наверное, он тоже уже понимал, с кем имеет дело. Возможно, он даже вынес в уме собственный вердикт, как и я, обозначив предварительный диагноз. Вернувшись за стол, Стоун сделал несколько пометок в журнале и посмотрел на Луиса, призывая того продолжить повествование.