Глермзойская пустошь

И также не удивительно, что только членам гильдии разрешено практиковать это искусство. В то время как имперские магистры используют Ветры Магии как своеобразное топливо для того, чтобы воплотить в материальном мире своё желание, мастера рун более осторожны. Они верят, что волшебство по своей сути опасно, и проклятие Тзинча (Тзинч - один из основных богов Хаоса - бог Перемен, Амбиций, Знаний, Надежды и Колдовства. Прозвища: Изменяющий Пути, Архитектор Судеб, Владыка Перемен, Великий Конспиратор. Научная формулировка проклятия - “Чем больше силы вы используете, тем больше вероятность, что что-то может пойти не так”.) доказывает правоту рунных мастеров постоянно. Они не используют Ветер - они заманивают его в ловушку внутри руны, чтобы связать и удерживать. При таком ограничении магию можно использовать вполне безопасно. Но научится этому могут совсем немногие...

Так же были у них и знатные минусы - обидчивость (самые запоминающиеся вносили в специальные Книги Обид), жадность и упёртость. Раз сказано в старых книгах делать что-либо по одной технологии - до конца времён так и будут делать/

Ну и надо ли говорить, что стрелки из гномов в основном так себе, но при этом представляли собой великолепную пехоту - сильную и стойкую? Нет, это и так всем известно.

И возникает вопрос - а почему их тогда теснят гоблы, орки и прочие? Один гном мог выйти в бой против десятка гоблов и нашинковать из них силос! Для многих и это не было секретом. Низкая, очень низкая рождаемость. Нередки гномьи пары, не имеющие детей вообще. Жестокая эльфийская шутка гласит, что это происходит потому, что оба пола настолько уродливы, что попросту не могут заставить себя лечь в постель друг с другом. (При гномах шутку не повторять! Никогда!!!) Но если дети есть, то это великое благо, так как семья для гнома - это всё! Дети клана воспитываются всеми членами. Ну а если Грунги не дал деток, что ж - работа и ещё раз работа! Потому каждая смерть этих долгоживущих упрямцев является невосполнимой потерей.

Оставив отряд охраны, заготовщиков жира и мяса, остальным приказал выдвигаться на родные холмы. Многим надо было залечить раны, да и добычу ещё надо было переварить.

Пока все, нагруженные до дрожи в лапах, возвращались - замучился. Лучше уж рисковать шкурой, чем втолковывать всем кто за кем и как будет держаться. Для крыс привычно было идти просто густой толпой, без всякого порядка, что меня категорически не устраивало. Я видел порядок в рядах наёмников и хотел внедрить нечто подобное - авангард, он же передовая разведка, боковое охранение (хотя бы по паре крыс с постоянной сменой на свежих), арьергард.

И это принесло свою пользу, так как выйдя в холмы прибежал разведчик из авангарда и предупредил что замечены человеческие всадники.

Загнав телеги в ближайшие овраги, прикрытые небольшой зеленью, я взобрался на холм, чтобы посмотреть, кого там несёт.

Они шли с шумом, с песнями, но при этом торопливо и из-за цветных знамен казалось что по степным безлюдным просторам ползёт нарядная гигантская змея.

По степи рокотом разносилась песня, вторя гулу копыт:

Бей же нелюдь, бей,

Крови не жалей,

Головы им с плеч

Сноси, взявши меч.

Ты пытай, пытай,

На кол их сажай,

Огнем прижги

И секи, секи.

Ты круши, круши,

Всех их сокруши,

И руби, руби,

Всех перегуби.

Будет им конец,

Коль ты молодец!

(Прим.автора: Старая измененная солдатская песня.)

Быстро пробежал глазами - сотни две воинов, состоящие из нескольких десятков рыцарей в разноцветных плащах, накинутых поверх доспехов и простых воинов; воины держали в руках пики, на концах которых развевались разноцветные флажки и стяг, главным элементом которого был вставший на дыбы жеребец. Рыцари блистали полированными латами, тогда как простые конники в кожаных доспехах, со щитами, окаймленными бронзой, смотрелись попроще. Среди всех отражался один всадник, видимо командир. Лучи солнца отражались в его серебряном доспехе, и всадник походил на светлое пламя, так как на фоне темных броней он один только и светился необычно и притягивал к себе взгляд.

– Хоть бы не заметили...
– шептал я про себя. Всадники - сила! В голом поле растопчут, подавят копытами, нанизают на пики. На стойкость и выдержку крыс в борьбе с таким врагом на просторах не стоит надеяться.

Видимо Древние услышали моё пожелание, так как из-за линии горизонта к ним двигался другой отряд конницы и существ. Около полтысячи вооруженных всадников, сбитых в прочный строй, неторопливой рысью приближались к отряду рыцарей, которые уже выстраивались для сражения. Конница, ощетинившись копьями, быстро приближалась. Над воинами колыхались бунчуки. И на их оружии, доспехах вспыхивали красные искры. Среди них тоже выделялся один. Узкогрудый и узкоплечий человек. На нем был шлем из толстой кожи, обложенной узкими железными полосками, начищенными до блеска; чешуйчатый панцирь, сплетенный из прочных ремней, туго обтягивал грудь и плечи; на алом шелковом поясе, спереди висел нож с серебряной чеканной рукояткой, сбоку – кривая сабля в жёлтых ножнах, украшенных бронзовыми кольцами; носки легких замшевых сапожек упирались в бронзовые фигурные стремена; к седлу был приторочен саадак, расшитый цветными нитками. Его воины были одеты много проще, однако оружие - пики и сабли - было у всех. Остро вспыхивали отточенные жала копий.

А рядом бежали кентавры. Мужчины-кони. Кони-мужчины. А может, я представил, это кочевники, жизнь которых настолько зависит от лошадей, что они стали неразделимы. Может на них повлиял так искажающий камень? Или на их предка... Кентавры - с подкованными железом копытами, толстой темной шкурой и мощным, как у тяжеловозов, крупом производили сильное впечатление. Это сильные монстры; они скалились и рвались в бой. У каждой твари было длинное копье, тугой лук, тяжёлый железный меч. И на элементах доспеха были нанесены округлые символы с восемью стреловидными лучами, которые расходились в разные стороны, расходясь от центра. Символ Хаоса.

Пронзительно завыла медь трубы и два отряда остановились на расстоянии полёта стрелы друг от друга.

У них тут что - точка рандеву?

Под крики обеих сторон от групп всадников кони вынесли по одному воину. Они проскакали вдоль развернувшегося строя и помчались навстречу друг другу, выставив копья. Нам было видно, как встретившись, что-то всполохнуло и один поединщик - рыцарь упал.

Под громкие крики кентавры перестраивались - перебравшись на фланги, а люди остались посередине. А потом с места помчались на группу рыцарей, что недавно распевала задорные песни.

Кентавры пускали стрелы, кружились рядом, выбивая то одного, то другого воина, пока предводитель рыцарей не дал отмашку, отправив своих людей в бой. Солнечные лучи преломлялись на их доспехах, на металле торчащих поверх голов копий - и шли они, окруженные удивительным этим сияньем. Пока с треском не врезались в центр строя своих противников, разом смяв первые ряды.

Сабли то молниями вспыхивали над черной линией голов, то гасли в ударах. Кони без всадников вылетали из гущи сражавшихся и носились по равнине с ржанием и развевающимися гривами. То стяг, то бунчук, реявшие над отрядами противников, внезапно кренились то в одну, то в другую сторону. Плёнкой вспыхивали щиты, отражая удары невидимой энергии, и всполохи её весёлыми зайчиками отскакивали в стороны в синеву неба.

Предводитель поднял левую руку вокруг сжатого кулака которой возник светящийся ореол. Крик заклинания и ветвистые синие и фиолетовые молнии брызнули в сторону ближайших врагов. Плоть рыцарей и их коней вспыхивала огнем, доспехи плавились и стекали на землю. Молния извивалась перепрыгивая от всадника к всаднику.

И в образовавшуюся брешь ринулись кентавры, выхватив свои клинки и рыча от восторга, завывая нечеловеческими голосами. Они рубили и сами получали удары - черная кровь тел стекала по шкурам, но не останавливала их порыв. Красная и чёрная кровь смешались, брызгами обдавая доспехи и лица.

Стяг склонился и скрылся в рядах сражающихся и рыцари с всадниками покатились назад, пытаясь скрыться от наседающих врагов. Беглецы бросали оружие, доспехи, шапки, даже скидывали на скаку одежду.

Вскоре они все скрылись за ближайшими холмами, оставив после себя искорёженные, порубленные трупы.

Мои несколько сотен крыс просто жалко смотрелись рядом с этой конной мощью, которую я только что увидел. Никогда. Никогда не выходить в поле против тех и других.

Я не рискнул выводить караван, пока где-то поблизости бродят сотни всадников, ищущих повод подраться. И лишь дождавшись темноты мы продолжили свой путь. Свободных крыс послал на поле боя поискать всё то, что может пригодиться нам. Не видел в этом ничего плохого в том, чтобы мы унесли оружие или доспехи у мёртвых воинов - им уже всё равно, а им пригодится. Что хорошего в том, если оно останется гнить и ржаветь под открытым небом? Ничего. Это, конечно, с условием, что победители не вернуться. Ну так мы трупы их соратников забирать не собираемся.