Глобус

– Я все понял, - кивнул я под прицелом пары десятков требовательных глаз.
– Кроме одного. Господин Нянь! А что такое "рис"?

– Кстати - да!
– поддержал меня все тот же задорный голос с соседнего столика.
– Или это, типо, пофиг чего? Типо, все чего угодно? Типо, холодный стул - это, типо, тоже стул и все такое?

– Слово, которое ты еще не сказал - твой раб, - вновь принялся умничать имперец. Все конечно сразу поняли, что старик и сам понятия не имеет, что такое этот пресловутый "рис", но стесняется признаться.
– Но стоит это слово высказать, оно станет твоим господином! Подумайте об этом, и впредь держите глупые слова своими рабами!

Потом, после того как важный, с невероятно прямой спиной, Ю ушел, спор вспыхнул с новой силой. И, как говорят, продолжался и в раздевалке после смены, и в ближайшем пабе за кружкой пива. В бар я уже не пошел - хватило ста прежде выданных советов, одна половина которых прямо противоречила другой. Но Дино рассказывал, что уже глубокой ночью, работяги все-таки пришли к согласию. Решили, что умом баб не понять, и что их можно и нужно только любить.

К счастью, никаких слов и не понадобилось. Тая так плотно, в смысле - без пауз и остановок, щебетала, что не дала мне и единого шанса брякнуть какую-нибудь глупость.

Станция ЛЛ-4 Королев. Внутренний обитаемый пояс. 05.173 Э.В.

К началу мая госпожа Сумамбетова едва окончательно не выселила меня из уютной квартирки в жилой секции тетушки Милы. Это значит, что я всерьез раздумывал о возможности как-нибудь тихонько собрать вещи, и исчезнуть, раствориться среди сотен тысяч других обитателей Короля. И, сказать по правде, от этого малодушного шага меня удержало только понимание тог обстоятельства, что еще не готов отключить свою нейросеть от станционного информационного пространства. А без этого Тая легко бы обнаружила бы меня, просто создав запрос о текущем расположении объекта поиска.

Уж не знаю, как Саша Тремейн умудрялся уживаться с этой непрерывно говорящей и тратящей деньги на всякую ерунду женщиной. Лично у меня терпения не хватало выслушивать весь поток ничего не значащих слов, который вдова изливала в моем присутствии. Могла начать пересказ очередного галосериала, в процессе перескочить на сетования по поводу химических оттенков привкуса у искусственных ароматизаторов и вкусовых добавок в пищу. И закончить яростными претензиями ко мне по поводу низкой заработной платы. Иногда я чувствовал, что тихонечко схожу с ума, или едва-едва сдерживаюсь от того, чтоб не оторвать эту говорящую голову.

И ведь нельзя сказать, что жизнь стала совершенно невыносимой. Нет, вовсе нет! У меня все еще была работа, куда я ежедневно убегал ни свет ни заря. И на которой мог официально задерживаться, возвращаясь в квартиру ближе к полуночи. Тем более что это, весьма кстати проявившееся, рвение нашло всестороннюю поддержку у руководства корпорации. В цехе стоял малый каботажный грузовичок "Лифэй" имперского производства, у хозяина которого, было масса планов по глубокой модернизации судна и не слишком много времени на их реализацию.

– И ведь что самое печальное, - жаловался я Кадифовичу, одновременно занимаясь демонтажем одного из маневровых двигателей с творения сумрачного китайского гения с темной стороны Луны.
– Я-то помню ее совсем другой. Не такой...

– Побрехушкой, - подсказал Дино, никогда особенным тактом не отличавшийся.

– Вроде того, - вынужден был признать я.
– Она за вечер произносит столько слов, сколько наш господин Нянь, наверное, и за неделю не осилит. И все это ничего не значащее сотрясание воздуха. Знаешь, Дино...

– М-м-мм?
– у мастера давно кончились для меня мудрые житейские советы. Но хоть как-то проявлять участие он еще в себе силы находил.

– Я прежде думал, что такие... женщины бывают только в глупых галосериалах. Ну, знаешь? Тупые блондинки, интересующиеся только тряпками и совсем уже идиотскими сериалами.

– Мой дед любил говаривать, что мол, сказка - ложь, да в ней намек, - чуть ли не весело ввернул-таки хорват. Он всегда радовался, когда удавалось применить прибаутки, доставшиеся по наследству от многочисленной родни. В такие моменты верил, что все детство не зря набивали ему голову всем этим сладкозвучным словесным хламом.

– Может и так, - кивнул я.
– Но ведь Сашка Тремейн как-то же с ней такой уживался! А уж он-то не стал бы держать возле себя пустоголовую дурочку. Кто угодно, но только не он!

– Это точно!
– согласился Дино.
– На него, небось, девки сами вешались и в штаны лезли.

– В детстве, у Сашки как-то с девочками не слишком лихо получалось, - раскрыл теперь уже не актуальный секрет погибшего приятеля я.
– Сказать по правде, он только с Таей и мог нормально разговаривать.

– Бывает, - авторитетно заявил Кадифович.
– Таких богатырей знавал, что Демонов за хвост на лету ловили. А как юбка рядом мелькнет - будто бы языка лишались. Тык-пык, вместо слов... Позорище, одним словом. Выходит, и дружбан твой из таких. Оттого, Ури, и цеплялся за твою балаболку пустоголовую, что только с ней нормальным мужиком себя чувствовал.

В общем, никакого безотказного рецепта - как эффективно усмирить разбушевавшуюся вдовушку - мы с напарником так и не открыли. Зато, после длинных разговоров становилось как-то легче. Мир уже не казался совсем уже беспросветным. Тем не менее, вспоминать эти несколько недель без содрогания я так и не научился. И был почти благодарен старшине Тэльпуху и людям, которых он привел с собой прямиком в наш с Дино цех.

– Эти господа, Лесток, занимаются расследованием аварии, в ликвидации последствий которой ты участвовал, - таким вот, несколько расплывчатым образом, представил главный стражник триста пятого сектора своих спутников.
– И они должны задать несколько вопросов, на которые ты обязан честно ответить. Имей в виду, лейтенант! У них с собой аппаратура, позволяющая определить - говоришь ли ты правду, или пытаешься водить представителей Закона за нос! Ты хороший парень, Лесток, и я радуюсь твоим достижениям вместе с тобой. Не разочаровывай меня!

Тельпух вел себя как дознаватель, говорил как дознаватель и еще и заявился ко мне на работу в компании с дознавателями. Если у меня еще и оставались в отношении старшины какие-то добрые чувства, то в тот момент они испарились окончательно.

Хотя, нужно признать, пришельцы ничего этакого не спрашивали. Да и я никакими особыми секретами не обладал. Первым проник на борт "Саратоги"? Ну и что? В одиночестве, пока остальные дружинники тоже не влезли, я там едва ли больше двух минут пробыл. Правда ли, что содержался в одном с Александром Тремейном и его супругой приюте? Правда, конечно. Эта информация есть в сети в свободном доступе. Как давно видел госпожу Сумамбетову? Сегодня утром, глаза бы мои на нее не глядели! Пообещал, на свою голову, умирающему другу позаботиться о его тупоголовой жене...