Глоток зеленого шартреза
Шрифт:
СУДНЫЙ ДЕНЬ
В. И. Иванову
Раскроется серебряная книга,Пылающая магия полудней,И станет храмом брошенная рига,Где, нищий, я дремал во мраке будней.Священных схим озлобленный расстрига,Я принял мир и горестный, и трудный,Но тяжкая на грудь легла верига,Я вижу свет… то День подходит Судный.Не смирну, не бдолах, не кость слоновью –Я приношу зовущему пророкуБагряный сок из виноградин сердца.И он во мне поймет единоверца,Залитого, как он, во славу РокуБлаженно расточаемою кровью.1909* * *
Нежданно пал на наши рощи иней,Он не сходил так много-много дней,И полз туман, и делались теснейОт
* * *
Она говорила: «Любимый, любимый,Ты болен мечтою, ты хочешь и ждешь,Но память о прошлом, как ратник незримый,Взнесла над тобой угрожающий нож.О чем же ты грезишь с такою любовью,Какую ты ищешь себе Госпожу?Смотри, я прильну к твоему изголовьюИ вечные сказки тебе расскажу.Ты знаешь, что женское тело могуче,В нем радости всех неизведанных стран,Ты знаешь, что женское сердце певуче,Умеет целить от тоски и от ран.Ты знаешь, что, робко себя сберегая,Невинное тело от ласки тая,Тебя никогда не полюбит другаяТакой беспредельной любовью, как я».Она говорила, но, полный печали,Он думал о тонких руках, но иных;Они никогда никого не ласкали,И крестные язвы застыли на них.1909 * * *
Нет тебя тревожней и капризней,Но тебе предался я давноОттого, что много, много жизнейТы умеешь волей слить в одно.И сегодня… Небо было серо,День прошел в томительном бреду.За окном, на мокром дерне сквераДети не играли в чехарду.Ты смотрела старые гравюры,Подпирая голову рукой,И смешно-нелепые фигурыПроходили скучной чередой.«Посмотри, мой милый, видишь – птица,Вот и всадник, конь его так быстр,Но как странно хмурится и злитсяЭтот сановитый бургомистр!»А потом читала мне про принца,Был он нежен, набожен и чист,И рукав мой кончиком мизинцаТрогала, повертывая лист.Но когда дневные смолкли звукиИ взошла над городом луна,Ты внезапно заломила руки,Стала так мучительно бледна.Пред тобой смущенно и несмелоЯ молчал, мечтая об одном:Чтобы скрипка ласковая пелаИ тебе о рае золотом.<<1910? >> * * *
Аддис-Абеба, город роз.На берегу ручьев прозрачных,Небесный див тебя принес,Алмазный, средь ущелий мрачных.Армидин сад… Там пилигримХранит обет любви неясной.Мы все склоняемся пред ним,А розы душны, розы красны.Там смотрит в душу чей-то взор,Отравы полный и обманов,В садах высоких сикомор,Аллеях сумрачных платанов.<<1911 >> ТОСКА ПО МОРЮ
Я молчу – во взорах видно горе,Говорю – мои слова так злы.Ах, когда ж я вновь увижу в мореСиние и пенные валы.Белый парус, белых, белых чаекИли ночью длинный лунный мост,Позабыв о прошлом и не чаяНичего в грядущем, кроме звезд!Видно, я суровому НереюСмог когда-то очень угодить,Что теперь – его, и не умеюНи полей, ни леса полюбить.Я томлюсь, мне многого не надо,Только – моря с четырех сторон.Не была ль сестрою мне наяда,Нежным братом лапчатый тритон?Боже! Будь я самым сильным князем,Но живи от моря вдалеке,Я б, наверно, повалившись наземь,Грыз ее и бил в глухой тоске!<<1911 >> * * *
Все ясно для тихого взора:И царский венец, и суму,Суму нищеты и позора, –Я все беспечально возьму.Пойду я в шумящие рощи,В забытый хозяином сад,Чтоб ельник, корявый и тощий,Внезапно
обрадовал взгляд.Там брошу лохмотья и лягуИ буду во сне королем,А люди увидят бродягуС бескровно-землистым лицом.Я знаю, что я зачарованЗаклятьем сумы и венца,И если б я был коронован,Мне снилась бы степь без конца.<<1911 >> РОЖДЕСТВО В АБИССИНИИ
Месяц встал; ну что ж, охота?Я сказал слуге: «Пора!Нынче ночью у болотаНадо выследить бобра».Но, осклабясь для ответа,Чуть скрывая торжество,Он воскликнул: «Что ты, гета [23] ,Завтра будет Рождество.И сегодня ночью звери:Львы, слоны и мелкота –Все придут к небесной двери,Будут радовать Христа.Ни один из них вначалеНа других не нападет,Не укусит, не ужалит,Не лягнет и не боднет.А когда, людьми не знаем,В поле выйдет Светлый Бог,Все с мычаньем, ревом, лаемУ его столпятся ног.Будь ты зрячим, ты б увиделТам и своего бобра,Но когда б его обидел,Мало было бы добра».. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .Я ответил: «Спать пора!»<<1911 >>23
Гета – по-абиссински господин. (Примеч. Н. Гумилева.)
* * *
Когда я был влюблен (а я влюбленВсегда – в идею, женщину иль запах),Мне захотелось воплотить мой сон,Причудливей, чем Рим при грешных папах.Я нанял комнату с одним окном,Приют швеи, иссохшей над машинкой,Где, верно, жил облезлый старый гном,Питавшийся оброненной сардинкой.Я стол к стене подвинул; на комодРядком поставил альманахи «Знанье»,Открытки – так, чтоб даже готтентотВ священное б пришел негодованье.Она вошла спокойно и светло,Потом остановилась изумленно.От ломовых в окне тряслось стекло,Будильник тикал злобно-однотонно.И я сказал: «Царица, вы одниСумели воплотить всю роскошь мира;Как розовые птицы ваши дни,Влюбленность ваша – музыка клавира.Ах! Бог Любви, заоблачный поэт,Вас наградил совсем особой меткой,И нет таких, как вы…» Она в ответЗадумчиво кивала мне эгреткой.Я продолжал (и резко за стенойЗвучал мотив надтреснутой шарманки):«Мне хочется увидеть вас иной,С лицом забытой Богом гувернантки;И чтоб вы мне шептали: «Я твоя»,Или еще: «Приди в мои объятья».О, сладкий холод грубого белья,И слезы, и поношенное платье.А уходя, возьмите денег: матьУ вас больна иль вам нужны наряды……Мне скучно все, мне хочется игратьИ вами, и собою – без пощады…»Она, прищурясь, поднялась в ответ;В глазах светились злоба и страданье:«Да, это очень тонко, вы поэт,Но я к вам на минуту… до свиданья!»Прелестницы, теперь я научен.Попробуйте прийти, и вы найдетеДухи, цветы, старинный медальон,Обри Бердслея в строгом переплете.<<1911 >> * * *
Вечерний медленный паукВ траве сплетает паутину, –Надежды знак. Но, милый друг,Я взора на него не кину.Всю обольстительность надежд,Не жизнь, а только сон о жизни,Я оставляю для невежд,Для сонных евнухов и слизней.Мое «сегодня» на мечтуНе променяю я и знаю,Что муки ада предпочтуЛишь обещаемому раю, –Чтоб в час, когда могильный мракВольется в сомкнутые вежды,Не засмеялся мне червяк,Паучьи высосав надежды.1911 * * *
Какою музыкой мой слух взволнован?Чьим странным обликом я зачарован?Душа прохладная, теперь опятьТы мне позволила желать и ждать.Душа просторная, как утром даль,Ты убаюкала мою печаль.Ее, любившую дорогу в храм,Сложу молитвенно к твоим ногам.Все, все, что искрилось в моей судьбе,Все, все пропетое – тебе, тебе!<<1911 >>
Поделиться с друзьями: