Глубь

Медный цвет на костюме стал едва заметен, и я, решив, что это добрый знак, сделал медленный шаг вперед, затем еще и еще.Малышка настороженно следила за мной, не прекращая поглощать батончик, уже почти прикончив его.

Взяв еще один батончик, я вскрыл его, протягивая на ладони, а другой рукой тыкая в себя:

– Вик! Вик! Вик!

Переводчик вторил моему голосу, только почему-то коверкая мое имя и превращая его в «Вэк».

Девочка смотрела то на меня, то на протянутую руку, переводя взгляд туда-сюда. Затем выхватив здоровой рукой шоколадный батончик, коротко произнесла: «Лирэ».

Победно улыбнувшись Алин, я еще раз повторил движения рукой показывая то на себя, то на девочку и произнося: «Вик» – «Лирэ», «Вик»– «Лирэ», «Вик» – «Лирэ». К третьему подходу она смотрела на меня, как на умственно отсталого, но я все равно был доволен собой как удав.

– Вот видишь, еда объединяет людей, – поучительным тоном сообщил я Алин, на что та лишь демонстративно закатила глаза. Такого жеста я за ней тоже раньше не наблюдал, и где-то в глубине сознания отметил странность ее поведения.

Подхватив сброшенную на пол куртку, найденную в шкафчике склада, встряхнул её, сбивая пыль и высохшую кровь. Не сказать, что это сильно помогло, чище она не стала, да и из-за пятен крови смотрелась страшновато, но ничего другого у меня не было.

Закончив приводить ее в божеский вид и расстегнув на ней молнию, раскрыл перед девочкой:

– Давай, Лирэ, тебе нужно все-таки одеться. Вредно сидеть голой на холодном.

Мелкая опустила взгляд вниз и как будто только сейчас заметила, что на ней нет ничего из одежды, лишь только тонкий слой оранжевой пленки покрывающий ее тело. Легкий румянец проступил на ее бледной коже, и она уже почти без опасения повернулась ко мне спиной, позволяя помочь ей одеться.

Несмотря на то, что одежда была большого размера, одеваться было нелегко. Лирэ была сильно ослаблена, и почти всю работу пришлось совершать мне.

Сняв с ее плеча медстаб, накинул на нее комбез и принялся просовывать руки в рукава, и если с целой рукой проблем не возникло, то с раненной пришлось повозиться. Несколько раз я замечал болезненные гримасы на лице девочки, когда ткань костюма сдавливала культю, но та стоически переносила боль, лишь с шипение выпуская воздух сквозь стиснутые зубы.

Закончив с одеванием, застегнул молнию на комбинезоне и тут же он начал подстраиваться под тело девочки. Левый рукав, обволакивая травмированную руку полностью, покрыл ее слоем ткани, защищая от внешних повреждений.

В конечном итоге Лире оказалась одета в нечто похожее на тонкую толстовку с капюшоном, длиной почти до колен. Судя по всему, комбинезон еще мог служить и корсетом, так как поврежденная рука согнулась и приняла максимально безболезненное положение без видимых усилий со стороны девушки.

– Неплохо у вас тут технологии развиты, – присвистнул я, глядя на все это, – даже удивительно, как вы еще не зачистили всю эту станцию.

– Каждый хочет урвать кусок побольше, даже если пирог этот гнилой, – ответила мне Алин.

– Лирэ! Лирэ! Где моя сестра, ублюдок?! – голос раздался из скафа, и я не сразу сообразил, кто это говорит.

Девочка, же которая не могла увидеть брата из-за меня и брони, которая заслоняла ей обзор, сначала замотала головой из стороны в сторону, а затем, спрыгнув на пол, зашагала в сторону костюма.

Сделав пару шагов, она споткнулась и начала заваливаться вперед. Я, примерно и ожидая, что так будет, успел подхватить почти невесомую малышку и под руки повел ее к брату.

– Кстати, Алин, заметила, что искин даже ругательства переводит? Или это он от себя добавляет? – хмыкнул я.

Ответа так и не услышал, так, как только девочка увидела лежащего на полу брата, оттолкнула меня в сторону и бросилась к нему. Упав возле него на колени, она попыталась развязать, узлы, сдерживающие парня. Парень же, увидев сестру, стал еще яростнее дергаться, и без того мешая той сделать хоть что-то.

Подождав минут пять, давая возможность как искину пополнить словарный запас, так и успокоиться парню, я вслушивался в его речь, почти полностью состоящую из ненормативной лексики и угроз. Лирэ же сидела подле него, тихонько плача то ли от счастья, что ее брат жив, то ли от страха за их жизни.

– Так ты друзей точно не заведешь, мелкий! – решив, что с первого раза такой объем ругательств не запомню, да и Алин уже на мозг начала капать, призывая не издеваться над детишками, я обратился к парню.

Тот, услышав знакомые слова, замер, открыв рот:

– Лирэ, ты тоже понимаешь их?

– Если бы ты не орал, то уже давно бы это понял, – опередил я с ответом девочку, – и, между прочим, сидел бы развязанным и, возможно, даже с порцией еды в руках.

– Вик, да развяжи ты его, наконец-то, и дай им поесть и попить нормально! – не выдержала напарница. Голос ее прозвучал для всех, и парень начал выкручивать шею, стараясь разглядеть Алин.

– Не мучайся, это моя виртуальная совесть, так что фактически ее здесь нет в осязаемом виде, – догадавшись, что ищет парень, сообщил я ему.

Подойдя поближе, присел перед ним на корточки:

– Давай так. Ты обещаешь не делать глупостей, и я тебя отпускаю. Как видишь, сестра твоя цела, настолько, насколько это возможно было. Так что веди себя нормально и останешься целым. Договорились?

– Договариваться с Медными? Ты смеешься над нами? Ваши палачи напали на нас, убили дядю! – извернувшись, пацан попытался плюнуть в меня, но, видимо, организм был сильно обезвожен, и у него ничего не получилось.

Только я хотел уже высказаться по этому поводу, как тут же услышал голос Лирэ:

– Рэф, он действительно спас меня. И видимо, это он же вытащил нас из спрута, – голос девочки был тихим, но его хватило, чтобы пробиться сквозь ярость брата.

– Но они же напали на наш дом, – нотки печали, перемежаемые с гневом, сквозили в голосе Рэфа, – Лирэ, как ты не можешь понять?

Опять опередив девушку, обратился к парню:

– Если тебе станет легче, то, судя по всему, я какой-то эксперимент Медных, – очень сжато пересказав свои приключения, опустив некоторые подробности, мне все же удалось немного успокоить Рэфа.