Глубина в небе (сборник) (перевод К. Фалькова)

— Он вернется! — Равна была в ярости, на грани срыва. — Мы же договаривались!

— Знаю, Рав. — В голосе невидимки поубавилось ликования, он зазвучал с неподдельным сочувствием. — И прости. Но я был тогда другим, а теперь лучше все понимаю… Ладно, я спущусь через минутку, угу?

Она закрыла глаза. В невесомости нелегко обмякнуть, но Равне это почти удалось: плечи и руки обвисли, тело медленно воспарило над полом.

— О господи, — прошептала она.

Снаружи, в коридоре, кто-то засвистел мотивчик, популярный в Маркетте шесть месяцев назад. Вниз по стенам скользнула тень, а за нею… Болтушка? Хамид оторвался от стола, дико замахал руками в поисках опоры. Нашел, зафиксировал себя и пригляделся внимательней.

Нет, не Болтушка. Несомненно, существо той же расы, но черно-белый узор шерсти совсем другой. Большое черное пятно вокруг одного глаза и такое же, но белое, вокруг другого: забавно смотрится… если не знать, кто перед тобой. Наконец-то господин Когти собственной персоной.

Человек и чужак долгое мгновение смотрели друг на друга. Инопланетник был мельче телом, чем Болтушка. Вокруг шеи повязан оранжевый шарф в клеточку. Лапы на вид не ловчее, чем Болтушкины… но в глазах светился несомненный интеллект. Когти подплыл к потолку и проворным взмахом когтистой лапы зацепился за него. Помещение наполнилось едва слышными звуками: треск и скрип почти на грани восприятия. Если внимательнее прислушаться, понял Хамид, можно различить шипение.

Когти поглядел на него и рассмеялся приятным смехом — тот же тенорок, что и минутой раньше.

— Не торопи меня! Я тут еще не весь.

Хамид взглянул в дверной проем. Там появились еще двое чужаков, один в усыпанном драгоценностями ошейнике — вожак стаи? Они проплыли через зал и заякорили себя рядом с первым. Хамид видел в коридоре новые тени.

— Сколько тебя? — спросил он.

— Я сейчас шестерной. — Ему показалось, что ответил не тот же самый элемент, но голос был прежний.

Трое Когтей возникли в проеме. У одного не было ни шарфа, ни ошейника… и Хамиду он показался очень знакомым.

— Болтушка! — Хамид оттолкнулся от стола. Его так закрутило, что он промахнулся на несколько метров мимо двери. Болтушка — ведь это же она! — развернулась и вылетела из комнаты.

— Не трожь! — Голос Когтей мигом переменился, став таким, как прошлой ночью.

Хамид прислонился к стене рядом с дверью и взглянул в коридор. Болтушка была там: сидела на запертой двери в другом конце коридора. У Хамида засбоила ориентация в пространстве: коридор показался ему глубоким светлым колодцем, а Болтушка — узницей на дне.

— Болтушка? — позвал он мягко, помня о Когтях позади.

Она посмотрела на него.

— Я больше не играю в старые игры, Хамид, — произнесла она своим самым мягким женским голоском. Он мгновение непонимающе глядел на нее. За проведенные вместе годы Болтушка много наговорила такого, что случай или воображение слушателя превращали в почти человечески связную речь. А теперь он впервые уверился, что так оно и было. И догадался, что имела в виду Равна, говоря, что Болтушка умерла.

Хамид отшатнулся от края ямы. Поглядел на остальных Когтей, вспомнил, с какой легкостью один имитирует речь другого.

— Вы как ульевые тараканы, да?

— Немного, — согласился тенорок откуда-то из гущи элементов.

— Но телепаты, — сказал Хамид.

Тот, кто был некогда его подругой, ответил тенором:

— Да, между собой. Но это не шестое чувство. Ты всегда это знал. Я люблю поговорить. Я же Болтушка. — Писк, шипение: самый краешек их беседы между собой на полосе частот шириной двести килогерц. — Извини, что я сбежала. Мы все еще в смятении. Я точно не понимаю, кто я.

Болтушка оттолкнулась и влетела на мостик. Поравнявшись с Хамидом, уцепилась за потолок. Протянула к нему голову, но с такой осторожностью, словно он был незнакомцем. «То же и я чувствую к тебе», — подумалось Хамиду. Однако он потянулся к ней — взъерошить мех на шее пальцами. Она отлетела прочь, пересекла комнату и устроилась меж других Когтей.

Хамид смотрел на них, а они — на него. Ему явилось внезапное видение: стайка длинношеих крыс изучающе осматривает добычу глазками-бусинками.

— Ну. Кто из вас настоящий господин Когти? Монстр, готовый разнести планету, или лапусик, которого я только что слышал?

Равна усталым, далеким голосом ответила:

— Монстр втянул когти… или втягивает. Ты разве не понимаешь? Стая была разбалансирована. Она умирала.

— В моей стае было пять элементов, Хамид. Вообще-то, неплохо: некоторые гении обходились таким числом. Но я ужался от семерки — двоих моих убили. Остальные плохо подходили друг другу, и лишь одна из них оказалась самкой. — Когти помолчал. — Я знаю, люди способны годами обходиться без сношений с противоположным полом, испытывая при этом лишь небольшой дискомфорт…

«Ты мне это будешь рассказывать?!»

— …но у Когтей все иначе. Если соотношение полов в стае перекошено в ту или иную сторону, особенно если они плохо сочетаются по умениям, разум начинает распадаться… И по ходу дела возможны всякие гадости. — Хамид заметил, что все время, пока существо говорило, пара Когтей, ближайшая к элементу с оранжевым шарфиком, теребила узелки ткани. Быстрыми, превосходно рассчитанными движениями они распускали и затягивали узлы. «Когтям руки не нужны». Или, вернее сказать, у него шесть рук. Хамид понял, что перед ним аналог человека, нервно теребящего узел галстука.

— Равна солгала тебе, сказав, что Болтушка мертва. Я ее прощаю: она хотела, чтоб ты убрался с корабля, поменьше болтал, не задавал лишних вопросов. Но Болтушка не погибла. Она спасена… от участи провести остаток жизни в животном состоянии. И своим спасением спасла всю стаю. Я так… счастлив. Мне так хорошо не было с той поры, когда я был семеркой. Я разгадал загадки, над которыми бился годы напролет. Болтушка лучше всех моих элементов владеет языком. Я без нее ни за что не говорил бы так свободно.

Равна подлетела к стае. Уперла ногу в пол между ними. Голова ее коснулась плеча одного элемента, глаза поравнялись с глазами другого.

— Представь себе Болтушку отвечающим за речь полушарием человеческого мозга, — сказала она Хамиду.

— Не совсем так, — поправил Когти. — Человеческое полушарие почти способно к самостоятельной активности. Болтушка же сама по себе ни за что не стала бы личностью.

Хамиду всегда казалось, что величайшим желанием Болтушки было именно это — стать настоящей личностью. В словах этого существа он слышал голосок Болтушки. Так легко принять сказанное им на веру… Но стоит посмотреть на все под чуть другим углом, как получится история о рабстве и насилии — та самая теория слизняка, от которой холодела кровь.

Хамид отвернулся от нацеленных на него взглядов и посмотрел на звездные облака. «Чему из услышанного я могу поверить? Насколько должен притвориться, что поверил?»

— Один из Туристов пытался впарить нам гаджет, своего рода сверхсветовое радио. Вы в курсе, что мы с его помощью стали искать сведения о Когтях? Вы знаете, что нам удалось обнаружить? — Он пересказал им ужасы, о которых Ларри узнал, сканируя обод галактического колеса.

Равна переглянулась с Когтями. Мгновение слышались только писки и шипящие звуки. Затем Когти ответил: