Глубокий рейд

– Кланя, Клавдия, - сказал Марфа Власьевна.
– Ее взяли на работы... Не знаю куда...

Марфа Власьевна, глотая слезы, качала головой.

– Клавдия?..
– Немка закусила губы, нахмурилась, показала глазами на дверь, спросила: - Это ее родная сестра?

Тем временем в кухне мальчик Петя - тот самый, который пас на огороде теленка, - рассказывал девушкам:

– Убили телка, проклятущие... Дедушке-беженцу в ногу попали. Говорят - партизанов привел. Его на огороде схватили - и прямо к генералу. Я побежал к бабушке в баню - сказал, что деда увели. А она лежит и молчит... Я ей положил хлеба, огурчиков. В бане-то темно...

– Уходить надо, Ксана, - шепчет Катя. Ей кажется, что пистолет, запрятанный у нее под кофточкой, жжет грудь. "Что, если бы обыскали в комендатуре?" - мелькает у нее в голове. Сердце пронизывает страх, горло перехватывают спазмы... "Почему эта чернобровая белорусская девушка совсем не волнуется?.. В комендатуре она смеялась, строила глазки немецкому офицеру... Как она их ловко путала!.. "Моя подруга, - говорит, - перед войной приехала погостить и застряла". Документ показала. "Мы, - говорит, - за картошкой в поле ходили, а патруль задержал..." Хорошо, догадались накопать картошки. Смелая. А вот я не умею ни врать, ни притворяться. Деда-беженца схватили - надо быстрей уходить! А она хочет зайти - старуху проведать..."

– Катя!
– раздается из горницы голос Марфы Власьевны.
– Катюша, иди сюда!

– Иди...
– Оксана кивком головы показывает на дверь и шепотом добавляет: - Надо узнать, что это за птица.

В горнице Хильда показывает Кате карточку и спрашивает!

– Это ваша сестра?

Вилли переводит вопрос. Катя молча кивает головой.

Хильда сама видит: тот же непокорный, упрямый взгляд, тот же строгий изгиб бровей. "Русская дрянь!" - хочется крикнуть ей. Она смотрит на Катю с открытой враждебностью.

– Удивительное сходство! Зачем меня направили сюда? Вы что, не знали? Кто это хочет, чтобы мне здесь перерезали горло? Отравили?
– Хильда раздраженно забрасывает Вилли вопросами.

– Я не понимаю... Здесь очень прилично...
– лепечет Вилли.

– Не понимаете? Девушку, которую я отправила из Берлина на ферму, прислали вы. Очень похожа на эту...
– Хильда кивнула на Катю.
– Я не могу здесь оставаться!

– О-о! Это любопытно!
– восклицает Вилли.
– Русских девушек отправлял ваш брат, майор Круфт...

У Кати холодеют ноги, кровь ударяет в виски. Если бы эта немецкая барыня знала, что Катя отлично понимает ее язык!.. Опустив голову, она как можно спокойней спрашивает Вилли:

– Что не нравится этой даме?.. Она будет всем довольна.

– Что говорит эта русская?
– спрашивает Хильда.

Вилли переводит.

– Я не могу здесь оставаться!
– взволнованно повторяет Хильда.

– Но, сударыня, приказание генерала...
– нерешительно говорит Вилли.
– Мы не располагаем другим помещением. У вас будет часовой. Заставьте эту девчонку прислуживать...

Хильда, зная характер генерала, не может не согласиться с Вилли. Если Штрумфу-старшему объяснить все положение, он скажет: "Женские глупости!" "Надо скорей уехать из этой ужасной страны", - думает Хильда.

Перед отъездом Густав Штрумф зашел к жене ровно на две минуты проститься.

Выслушав Хильду, он развел руками.

– Удивительное совпадение!.. Но тебе не стоит волноваться. Ведь им ничего не известно. На этих днях мы продвинемся на восток. А сейчас требуй все, что тебе будет нужно. Хозяйка в этом доме - ты...

В сумерки Петя повел девушек между огуречными грядками, мимо колодезного журавля прямо к бане, стоявшей на берегу речушки.

В бане было тепло, сыро и темно.

Катя зажгла спичку. На снопах ржаной соломы, под пестрой дерюжкой вытянулась черноволосая мертвая женщина с заостренным носом и широко открытым ртом. В ногах у нее лежали зеленые огурцы и нетронутая краюха хлеба, принесенные Петей.

Оксана опустилась на колени. Глухим, сдавленным голосом вскрикнула:

– Мама!.. Мама!..

Спичка погасла.

Петя поймал в темноте руку Оксаны, прижался к ней щекой, тихонько заплакал...

ГЛАВА 13

В штаб кавгруппы Торба и Шаповаленко вернулись глубокой ночью. У костров, тихо переговариваясь, бодрствовал очередной наряд.

Кавалеристы спали мертвым сном. Только голодные кони, позванивая колечками трензелей, рвали колючие еловые ветки и с хрустом обгладывали древесную кору.

Ложась отдыхать, Лев Михайлович приказал дежурному немедленно его разбудить, как только вернутся разведчики. И вот теперь он сидел в шалашике, у ярко горевшего костра, подкидывал в огонь веточки и слушал доклад Торбы. Тут же, покручивая усы, надвинув на ухо шапку, сидел Шаповаленко.

– Зачем старик пошел по огородам?
– выслушав обстоятельный доклад Торбы, спросил Доватор.

– Вин хотив с пацаном побалакать!
– ответил Шаповаленко.
– А тут выбежал немец и начал курей гонять, наскочил на деда, - щоб ему пусто!
– а у меня автомат раз - и молчит...

– Чистить надо, Филипп Афанасьевич.

– Да по коноплям полз, товарищ полковник, семя насыпалось! После уж разгадал...

Принесенные разведчиками данные были очень ценными. Бойцы хорошо изучили подходы к селу, систему караулов, точно записали, сколько прошло в село и сколько ушло автомашин. Можно было догадаться, что в селе находится особо засекреченный штаб. Плохо было то, что немцы схватили старика, который имел связь с партизанами и не успел дать явку разведчикам. Не узнали разведчики и о том, что случилось с Катей Авериной и Оксаной. Это сильно беспокоило Доватора.

Выслушав донесения Торбы и Шаповаленко, Лев Михайлович сказал:

– Неосмотрительно действовали!.. Где девушки? Старика отпустили, а он попался в руки немцев. Значит, выявили себя. Теперь немцы усилят бдительность.

Разведчики виновато молчали.

– Сейчас приказываю отдыхать. Завтра - обратно в Рибшево. Во что бы то ни стало надо проникнуть в самую деревню, узнать, что случилось с девушками и куда немцы девали старика.

Когда разведчики ушли, Лев Михайлович, разбудив Карпенкова, приступил к разработке плана по разгрому Рибшева.

К утру был готов боевой приказ.

План операции сводился к следующему.

Бойков со своим полком в пешем строю должен приблизиться к селу через огороды и ворваться с юга; майор Осипов захватывает ригу на западной окраине, зажигает ее - это должно послужить сигналом для общей атаки; Чалдонов со своим эскадроном в конном строю прикрывает из леса северную окраину села и обеспечивает уничтожение отступающих немцев; с восточной стороны, на большаке, устраивается засада с шестью станковыми пулеметами под командованием Карпенкова. Отход немцев предполагался на восток и на север.