Глубже

— Сара, столько всего случилось… — Старушка чуть помедлила. — Стигийцы были ко мне добры.

Они присылают ко мне человека каждый день, чтобы он помог мне добраться до церкви, где я молюсь о душе Тэма. — Она подняла глаза к окну, словно ей было слишком больно смотреть на Сару. — Они сказали мне, что ты вернешься, но я боялась поверить им. Просто не могла и надеяться на то, что снова увижу тебя… в последний раз… прежде, чем умру.

— Мам, не говори так, тебе еще жить и жить, — как можно мягче произнесла Сара, чуть встряхнув ее за руку, словно делая шутливый выговор.

Когда мать вновь повернулась к ней, Сара заглянула ей в глаза. Как тяжело было видеть эту перемену: внутренний свет покинул их. Раньше, казалось, там всегда мерцала яркая искорка — но теперь глаза матери сделались тусклыми и пустыми. Сара знала, что причиной тому не только прошедшие годы. Знала, что отчасти виновата сама, и чувствовала, что пришло время отвечать за свои поступки.

— Я так много всего натворила, да? Я разрушила семью. Из-за меня сыновья оказались в опасности… — заговорила Сара, ее голос задрожал и начал ей изменять. Она быстро сделала несколько глубоких вдохов. — И я даже не знаю, как мой муж… Джон… себя чувствует.

— Теперь он за мной присматривает, — быстро проговорила ее мать. — Ведь больше никого не осталось.

— О, мама, — прохрипела Сара, чья речь стала бессвязной. — Я… Я же не хотела… чтобы ты осталась одна… когда ушла я… Прости меня…

— Сара, — перебила старушка, и по ее морщинистому лицу потекли потоки слез, когда она сжала руки дочери. — Не мучай себя. Ты поступила так, как считала правильным.

— Но Тэм… Тэм мертв… и я просто не могу в это поверить.

— Нет, — произнесла старушка так тихо, что ее голос был едва слышен за треском горящих дров в камине, и склонила к Саре свое лицо с печатью глубокого горя. — И я не могу поверить.

— Это правда… — Сара замерла на полуслове, а затем все же задала вопрос, которого так страшилась: — Это правда, что Сет как-то в этом участвовал?

— Называй его Уиллом, а не Сетом! — резко бросила ее мать, дернув головой в сторону Сары. Ее возглас был таким неожиданным, что Сара замерла на месте. — Он — не Сет, он больше тебе не сын, — продолжила старушка, у которой в приступе гнева напряглись жилы на шее и сощурились глаза. — После всей той боли, которую причинил.

— Ты это точно знаешь?

Мать Сары заговорила уже не так связно:

— Джо… стигийцы… полиция… все в этом уверены! — Разве ты сама не знаешь, что случилось?

Сара разрывалась между необходимостью выяснить больше и нежеланием еще сильнее расстраивать маму. Но ей нужно было узнать всю правду.

— Стигийцы сказали мне, что Уилл заманил Тэма в ловушку, — произнесла Сара, утешающе сжимая мамины руки. Они были напряженными, жесткими, негнущимися.

— Ради того, чтобы спасти свою никчемную шкуру, — выдохнула старушка. — Но как он только мог? — Она понурила голову, но глаз с Сары не сводила.

Казалось, на секунду гнев покинул ее и на его место пришло ощущение немого непонимания. В эту минуту она куда больше напоминала ту маму, которую помнила Сара — добродушную женщину, которая всю жизнь с такой самоотдачей трудилась для блага своей семьи.

— Не знаю, — прошептала Сара. — Они говорят, он заставил Кэла уйти с ним.

— Так и есть! — Мать Сары в одно мгновение вновь надела уродливую маску мести, согнув и без того сгорбленные плечи, чтобы продемонстрировать свой гнев и вырвав свои руки из ладоней Сары.

— Мы приняли Уилла с распростертыми объятиями, но он уже превратился в грязного, отвратительного верхоземца. — Старая женщина глухо ударила по подлокотнику, сжав зубы. — Он обманул нас… всех нас, и Тэм погиб из-за него.

— Я просто не понимаю, как… почему он так поступил с Тэмом. Как один из моих сыновей мог совершить такое?

— ОН ТЕБЕ НЕ СЫН, ЧЕРТ ПОБЕРИ! — взвыла мать Сары, тяжело вздымая впалую грудь.

Сара отскочила назад — ни разу до этого, за всю свою жизнь, она не слышала, чтобы мать выругалась вслух. Еще она испугалась за мамино здоровье. Женщина была в таком состоянии, что Сара начала волноваться, что она не выдержит всех переживаний.

Затем, вновь успокоившись, старушка взмолилась:

— Ты должна спасти Кэла! — Она наклонилась вперед, по сморщенному лицу покатились слезы. — Ты ведь вернешь Кэла, да, Сара? — произнесла мать, и в ее голосе послышались жесткие, стальные нотки. — Ты спасешь его — обещай мне это!

— Даже если это будет последним, что я смогу сделать, — прошептала Сара и, отвернувшись, стала пристально смотреть на пламя очага.

Момент встречи с мамой, о котором она столько мечтала, был испорчен, осквернен двуличием Уилла. В это мгновение глубокая убежденность Сариной матери в том, что он отвечает за случившееся, положила конец последним сомнениям Сары. Но особенно тяжело ей было сознавать, что после двенадцати долгих лет разлуки их с матерью прочнее всего связывает обоюдная, непреодолимая жажда мести.

Они вслушивались в треск огня. Говорить было не о чем, да никому из них и не хотелось разговаривать — чувства обеих женщин затуманил гнев, жестокая ненависть, которую они обе испытывали к Уиллу.

На улице рядом с домом Ребекка наблюдала, как кони нетерпеливо грызут удила и гремят упряжью, мотая головами. Она облокотилась на дверцу второго экипажа, в котором беспокойно ерзал на сиденье Джо Уэйтс, зажатый между несколькими стигийцами. Он не мигая смотрел на Ребекку в маленькое оконце кареты — лицо Джо казалось испитым, напряженным, а на лбу выступили капли холодного пота.

У дверей дома Джеромов появился стигиец. Тот самый, что сидел рядом с Сарой во время поездки в экипаже в Колонию и без ведома Сары и ее матери прокравшийся в дом через заднюю дверь, чтобы подслушать их разговор из прихожей.

Вскинув голову вверх, он поприветствовал Ребекку. Та ответила ему коротким кивком.

— Все хорошо? — быстро спросил Джо Уэйтс, придвинувшись поближе к окошку экипажа.

— Сядь! — прошипела Ребекка с яростью потревоженной гадюки.

— Но как же моя жена, мои дети? — хрипло произнес Джо, бросив на нее жалкий, полный отчаяния взгляд. — Теперь мне их вернут?

— Может быть. Если будешь умненьким, послушным колонистом и дальше будешь делать все, что тебе скажут, — насмешливо ответила ему Ребекка.

Затем она обратилась к его эскорту в экипаже на щелкающем языке стигийцев:

— Когда мы тут закончим, посадите его в одну камеру с семьей. Разберемся с ними всеми сразу, когда дело будет сделано.

Джо Уэйтс опасливо наблюдал за тем, как стигиец рядом с ним кивнул в ответ Ребекке, а затем мерзко улыбнулся.

Ребекка прошла к первому экипажу, покачивая бедрами: так, она видела, делали не по годам развитые девочки-подростки там, в Верхоземье. То была победная походка Ребекки — она поздравляла себя с успехом. Она почти физически ощущала свою победу, и рот девочки наполнился липкой слюной. Отец гордился бы ею. Она взялась за две проблемы разом, попыталась побороть двух своих врагов, и теперь один будет бороться с другим. В лучшем случае они нейтрализуют друг друга, но даже если, в конце концов, один из них уцелеет, Ребекке так легко будет с ним покончить. Ювелирная работа!