Глухие бубенцы. Шарманка. Гонка(Романы)

В тот вечер они с Ирис поехали в кафе, где в кадках росли пальмы и журчал фонтан.

Играла тихая, убаюкивающая музыка. Никакие заботы не тревожили, жизнь сулила радости, напротив сидела прекрасная Ирис — во всяком случае, Оскар считал ее прекрасной, тут он ничуть не отличался от всех остальных влюбленных. Вечер обещал сложиться особенно. Оскар хотел услышать от Ирис слово «да». В УУМ'е уже давно поговаривали о квартире, которую выделяют их учреждению. Оскару нужно было твердое согласие Ирис, чтобы выдвинуть свою кандидатуру. Он верил: Луклоп благосклонно отнесется к его заявлению. В этом смысле даже хорошо, что шеф в свое время застиг их в рабочем кабинете УУМ'а. Таким образом, он был заблаговременно подготовлен к просьбе Оскара.

Созревшая мысль придала Оскару силы. Пришло и его время совершить по-настоящему мужской поступок. В его теперешней семье проблемы такого рода всегда решала Агне. Что касается его бывших приятельниц, то Оскару очень быстро начинало все надоедать, если отсутствовали благоприятные условия для общения. Не мог же мужчина, достигший среднего возраста, мириться с тем, чтобы сидеть на скамейке в парке. И то, что в отношениях с Ирис он довольствовался столь малым, еще раз подтверждало исключительность и неповторимость для него этой женщины.

Вполне сносная жизнь с Агне в продолжение нескольких лет объяснялась именно тем, что после окончания института они поселились в просторной квартире, оставшейся от ее родителей.

Оскар вздохнул. Это воспоминание было сейчас совершенно неуместным.

Он сосредоточился и стал думать о положительных качествах своего характера. Он знал, что от этих мыслей лицо его в ответственный момент обретет необходимую одухотворенность, а глаза начнут излучать тепло.

Оскар в упор смотрел на Ирис. Она немного отодвинулась, на щеках выступили пятна. Вероятно, она догадывалась, какой решительный разговор намерен повести Оскар.

— Мы уже столько времени знакомы, — пробормотал он.

Начало получилось отнюдь не торжественное. Оскар сделал паузу. Что-то, оказавшееся в поле его зрения, отвлекло внимание. Ему было жаль отвести от Ирис свой одухотворенный взгляд, но не сделать этого он тоже не мог. Оскар протер очки и оглянулся. Нет, вероятно, ему померещилось.

Он был бы поражен значительно меньше, увидев на пальме раскачивающихся обезьян.

Но, к сожалению, никакой ошибки не было — под одним из дальних тропических деревьев сидел Пярт Тийвель с Керту.

Оскар от волнения облизнул губы и закрыл глаза, чтобы прийти в себя.

Выражение его лица изменилось. Он весь напрягся, и его состояние передалось Ирис. Она тоже обратила внимание на пару, приковавшую взгляд Оскара.

— Гляди-ка, ему стало скучно. И где только он разыскал такую милую невинную птичку?

Несмотря на сердцебиение, Оскар попытался трезво оценить обстановку. Птичка, то есть его дочь Керту, без сомнения выглядела прелестно. Белая блузка подчеркивала цвет лица, свои длинные волосы Керту уложила в какое-то фантастическое многоэтажное сооружение.

Чей это мог быть маневр?

Агне?

Неужели она действительно была способна на такое свинство? Но ведь она ничего не могла знать об Ирис, еще меньше о ее муже.

Пярт Тийвель?

Кто же еще! Значит, он с самого начала следил за ними и ловко все вынюхивал. Как это ему удалось? Впрочем, ничего удивительного. Ведь они с Ирис появлялись всюду совершенно открыто. Более того, они поднимались по лестницам кафе, будто шли на коронацию.

— Не разглядывай их так, Пярту станет неловко.

В этот момент Оскар почувствовал к Ирис неприязнь, чтобы не сказать больше. Она будто бросила тень на Керту. Хотя и непреднамеренно, так как не могла знать, что с Пяртом сидит дочь Оскара. И все же слова Ирис больно задели его.

Зачем было Тийвелю разыгрывать этот фарс? Оскар не понимал. Сам он, например, после единственного романа Агне никогда не интересовался, куда ходит жена. Или он попросту думал, что ни на что особенное Агне не способна, что у нее отсутствует необходимая фантазия? К тому же у женщин часто бывает довольно сильно развит инстинкт сохранения семьи, какая бы плохая она ни была.

Но почему Керту пришла с Тийвелем? Что заставило ее сделать это?

18

скар решил серьезно поговорить с Керту. А подходящего случая все не было. Подкарауливая удобный момент, Оскар вечерами торчал дома, но тут же постоянно вертелась Агне.

В конце концов ему стало невмоготу без Ирис, и они встретились. В дальнем углу кафе снова сидела Керту в обществе Пярта Тийвеля. На сей раз Оскар наблюдал за этой чертовой парочкой лишь уголком глаза. К счастью, Ирис их не заметила. Оскар подумал, что, назови она Керту еще раз птичкой, он не совладает со своим гневом и обязательно швырнет об пол чашку или какой-нибудь другой бьющийся предмет.

Хотя Ирис держалась в тот вечер на редкость скромно и в глубине ее глаз мерцал чарующий и манящий огонек, Оскар был не способен насладиться исходившим от нее покоем. В прошлый раз, когда они с Ирис заметили Пярта Тийвеля и Керту, в голове у Оскара словно прозвучал удар гонга, надолго выведя его из равновесия. Это ощущение не проходило. Оскар до сих пор не сказал Ирис самого главного. Но сейчас у него не было для этого соответствующего настроения и душевного подъема.

В те мгновения, когда Пярт Тийвель и Керту не попадали в поле зрения Оскара, он со злорадством думал, что Ирис осталась совершенно равнодушной, увидев своего мужа в обществе незнакомой девушки. Оскар истолковывал эту, пожалуй, даже противоестественную инертность Ирис лишь в одном плане: выходит, он, Оскар, значит для нее гораздо больше, чем Пярт. Лицо Ирис ни разу не исказила гримаса ревности.

Сам он когда-то относился гораздо ревнивее к мимолетному роману Агне. Оскар усмехнулся — гляди-ка, он до сих пор внушает себе, что у Агне был именно мимолетный роман. Будто кто-то может стоять рядом и предельно точным аппаратом измерять глубину чувств и отношений.

Вообще-то такая машина для измерения чувств вполне пригодилась бы. Она могла бы стоять во всех бюро ЗАГС. Служащие прикрепляют к телу жениха и невесты соответствующие датчики и измеряют накал чувств. Не было бы потом мучительных разводов, детей с искалеченной душой, без отца и матери.

Если такой аппарат еще нигде — насколько было известно Оскару — не изобретен, то сигнализационная система, работающая быстро и точно, уж наверняка имеется. Нельзя считать случайностью то, что Керту и Тийвель снова находились в том же кафе, где сейчас сидели они с Ирис. Черт его знает, каким образом в наши дни удается организовать такую слежку.

Оскару стало жутковато, его бил озноб.

Подумать только, что на людей, как только это понадобится, направляют какой-то радарный луч высокой селективности, и он из общей массы выбирает одного или парочку желаемых индивидуумов. Дежурные операторы наблюдают за ними по цветному экрану, а расставленные повсюду микрофоны улавливают каждое сказанное ими слово. Оскар представил себе, как эти дежурные операторы издеваются, какими перебрасываются шуточками, как их скрючивает от смеха, когда в сокровенную минуту они с Ирис говорят друг другу нежные слова. Ведь слова, предназначенные для выражения чувств, звучат чертовски старомодно и кажутся современному цинику такими же смешными, как и немые фильмы начала века с их прыгающими кадрами.