Глупая сказка
Шрифт:
– Когда-то был.
– Странно. Ты – и вдруг кудрявый. Ну ладно. И как ты нырял в этот… омут?
– Очень просто. Возьмешь большой камень, разбежишься и с обрыва бултых прямо в воду. Открываешь в воде глаза и не дыша идешь на дно. По сторонам все зеленое, небо голубое, какая бы погода ни стояла, а внизу темным-темно. Как ночью. И вроде бы водяного глаза светятся. Ну вот, значит, опускаешься, а вокруг все темней и темней, дышать все тяжелей. Кажется, вот-вот легкие разорвутся или глаза выскочат. Воздух потихоньку из себя выпускаешь, по-морскому называется – стравливаешь… Если весь воздух сразу выдохнуть, то захлебнешься… Долго на дно идешь,
Рис приоткрыл рот.
– Какие еще усы? Утопленника, что ли?
– Нет, не утопленника, а длинные такие, жесткие…
– Пап, если ты взялся, то рассказывай честно, без загибов…
– Я честно и рассказываю. Это соминые усы. На дне омута сом жил. Старый-престарый, его еще деды, которые в первую империалистическую воевали, мальчишками когда были, помнили. И такой огромный был сомище, что в какое место омута ни нырнешь, обязательно на него наткнешься.
Рис недоверчиво посмотрел на меня. Он стоял, глубоко погрузившись в воду. На поверхности оставались лишь его макушка, глаза, уши и кос.
– Ух ты! Ну и силища. Я никогда большого сома не видел. Правда, видел в рыбном магазине, но они были маленькие и замороженные. Слушай, а может, они здесь есть?
Рис с опаской посмотрел на камыши и подвинулся ко мне.
– Навряд ли. Здесь речка мелкая.
Восток стал совсем светлым. Там, за железной дорогой, уже было совершенно светло. Туман клубился в той стороне, занимая полнеба, но уже чувствовалось, что он начал движение в нашу сторону, хотя не было еще ни малейшего ветерка. Отчетливее и чище стали звуки: бульканье воды в камышах, всплески мелкой рыбешки, редкие далекие вскрики болотных птиц. Со стороны леса, откуда мы пришли, послышалось тарахтение мотоциклетного мотора, очевидно, кто-то торопился на рыбалку.
– Ты не замерз?
– Я замерз? Ты что, пап! Мне даже жарко! Смотри! – Рис храбро высунулся по пояс из воды, но тотчас же юркнул обратно. – Ну и холодно на улице! Давай сидеть здесь до обеда, пока солнце не начнет печь. Давай, а?
– Через час «на улице» будет теплее, чем здесь.
– Уйдет туман?
– Ага.
– Жалко. Пап, ты обещал рассказать, как купают лошадей.
– Да… Ну вот, когда лошади остынут и наговорятся, мы, мальчишки, садимся каждый на свою и мчимся что есть духу к речке. Считалось, чья лошадь прибежит быстрее, значит, того мальчишку она больше любит. Лошади-то пришли с работы усталые, бежать особо не хочется, только из-за мальчишек и бегут. Чтобы любовь показать. Моя быстрее всех бегала…
Туман на востоке опускался все ниже и ниже. Слабо зашелестели метелки камыша и тут же, словно испугавшись собственной смелости, утихли. Нерешительно квакнула первая лягушка. Запахи уже не были такими ломкими и прозрачными. Они словно отсырели… Небо в той стороне сделалось чуть розоватым, и очень высоко, там, где уже совсем приглушенно светила одинокая звезда, появилось вдруг яркое красное пятно, похожее на щеку ребенка в морозный день…
– Сом! Папа, сом плывет!
Рис испуганно показал налево. Из тумана по течению на нас надвигалось что-то черное, большое, продолговатой формы.
– Бежим! Пап!
– Подожди. Это не сом.
– Сом! Точно тебе говорю!
Рис выскочил из воды и стал карабкаться вверх по склону.
– Вернись,
надень бушлат!Я всматривался в приближающееся тело. Оно медленно двигалось по течению, затем нерешительно остановилось у входа в бочажок и двинулось прямо на меня.
– Папа! Спасайся! – орал сверху Рис.
Тело остановилось неподалеку от меня, приткнувшись к обрыву, словно отдыхая, потом не спеша развернулось вокруг своей оси и опять тронулось в путь, но теперь уже хвостом вперед. Совсем рядом со мной оно опять сделало один кульбит, и на меня уставились два огромных черных глаза. Клочья тумана цеплялись за косматую перепутанную гриву, и казалось, что чудовище продирается сквозь туман, словно через груды слежавшейся ваты.
Чудовище придвинулось ко мне вплотную. Спутанная грива оказалась порыжелой травой, глаза – корнями камышей, а все – островком, оторванным от суши течением.
Островок прошел возле моего подбородка, коснувшись груди и ног мохнатыми стеблями, и растаял в тумане, оставив после себя запах одновременно и гнили и свежести.
Вернулся Рис, содрогаясь от холода.
– Уплыл?
– Уплыл.
– Это был сом?
– Если бы. Островок травы.
– Нет, сом, – заупрямился Рис. – Я видел пасть и хвост. И вот такие ножищи. Аж шесть штук.
– У сомов ног не бывает.
– А у этого были.
Рису, видно, очень хотелось, чтобы остров оказался сомом.
– Ладно, лезь сюда скорей.
Сын бултыхнулся в воду, я поймал его и поставил рядом с собой. Некоторое время он стоял молча, отогреваясь, потом сказал:
– Знаешь, что я, пап, придумал? Ни за что не догадаешься.
– Погнаться за сомом.
– Нет, не угадал. Давай купим лошадь.
– Лошадь?
– Ну да. Я тоже ее буду скоблить и чистить. И кататься верхом.
– Где же мы ее будем держать?
– Да где же еще, – в квартире.
– В квартире? – удивился я. – Она же там не поместится.
– Поместится. Я уже все продумал. Мы ее первую половину будем держать на кухне, а другую половину в туалете. Все равно ей в туалет надо ходить. А в кухне станем кормить.
– Здорово придумано.
– Конечно. Только вот она по лестнице на пятый этаж сможет подняться? Как думаешь?
– Не знаю…
– Наверно, сможет. Ты же сам говорил, что она сразу двумя копытами умеет скакать. Вот и пусть скачет. Я знаешь за ней как ухаживать буду! Весь свой торт отдавать стану.
– Лошади торт не едят.
– Только траву?
– Преимущественно.
– Тогда я ей траву буду рвать, на газонах. Все равно ее косят и никто не берет.
– Твои газоны ей на один укус.
Рис задумался.
– Знаешь тогда что? Я буду ездить на электричке каждое утро за город. Встану рано-прерано, еще до садика, съезжу, нарву и накормлю. Ну так как, купишь?
– Это сложный вопрос…
– Пап, я тебя очень, очень прошу…
– Достать лошадь сейчас трудно.
Рис пододвинул ко мне по воде синий мокрый дрожащий подбородок.
– Если ты купишь лошадь, – сказал он голосом, каким обычно передают важные сообщения, – я все для тебя сделаю. И слушаться стану, и Маму дразнить не буду, и есть начну все. А за лошадь не беспокойся, с ней вам возиться не придется. Кормить я ее буду сам, мыть тоже и на прогулки водить. Все, как ты в детстве. Ну, пап, а? Говори только честно. Врать не надо.
– Если честно – то ничего не получится.
– Ну, пап… Чего тебе стоит…
– Ничего не получится, сынок.
– Значит, нет?