Гмоны – истребители разума

Женщина со слепой девочкой отошли в сторону, к большой сумке с молоком и пакетами с солёными огурцами. Набравшись смелости и наглости, к ним подошли и две молодые проститутки, томно строя глазки, конкретно, Осиновскому.

– Бесстыжие, – сплюнула старушка с коробом, наполненным клюквой,– стыд-то весь потеряли! Стоят тут и всякие гадости свои добрым людям за рубли предлагают!

– Помолчала бы, Селивониха,– огрызнулась чернявая и стройная.– Про тебя рассказывают, что ты во времена совдепии тут всему посёлку давала. Задарма. А мы хоть прирабатываем. Не сидим, сложа руки в трудные для страны времена.

– А вот я и не всему посёлку я давала! – С возмущением ответила старушка. – Мы всегда по-комсомольски думали и делали, а не… где попало.

– Но вот и додумались, что теперь ты, на старость лет, в день по четыре ведра клюквы к дороге таскаешь, – низкорослая блондинка очень внимательно разглядывал потенциальных клиентов.– За что боролась – на то и напоролась. Получается, что не с теми ты и кувыркалась, старушка.

– Нельзя так со старшими разговаривать! – Урезонил девицу Осиновский.– Бабушка вопрос ребром поставила. Что вот, к примеру, вы лично тут продаёте?

– Мы продаём радость людям? Причём, не так и дорого,– ухмыльнулась брюнетка, то есть чернявая.– Вы вот, например, хотите получить удовольствие?

– Запомните, девочки, если мужик нормальный, с хорошим… столбняком…то ему ещё и сами дамы приплачивают. А ваши штуковины ничего не стоят, – сказал убежденно Осиновский.– У меня один друган вот так же получил по дороге… удовольствие. Сейчас от сифилиса лечится. Жёнушка его сразу же на развод подала, да ещё умудрилась под веским предлогом пару заводиков у него оттяпать. Вот это удовольствие! Пусть санитары собирают грязь! А нормальным мужикам такое, как бы, удовольствие по барабану. Вон, мой охранник Вася большой любитель в длинную очередь становиться.

– Да, я, в принципе, могу,– Вася переминался с ноги на ногу.– Но сейчас нам некогда. Мы же дальше едем.

– Нет, Вася,– мы заночуем здесь,– Осиновский, как обычно, был иронично-саркастичен, – и только для того, чтобы у тебя имелось время получить удовольствие. По полной программе. Мы ведь все переживать станем, если ты его, своё… удовольствие, не получишь, дорогой ты мой человек! Но ты перепутал два понятие: «удовольствие» и «сексуальное общение».

Недалеко от торгующих остановилась большая фура. Из окна кабины высунулась физиономия очень кавказкой национальности. В принципе, мужик как мужик, только смуглый, но с орлиным носом и, таким же, птичьим взглядом. Он, обращаясь к проституткам, громко крикнул:

– Ах, как я хотел, девушки, вас… видеть! Ко мне шагай обе, Сюза и Рыбка, мы сядем в кабине большой и пребольшой! И я спою вам песню про маленького ослика с большим тормозным устройством.

– Чао, мальчики! – Махнула на прощанье рукой Осиновскому и всем остальным представителям мужского пола блондинка.– Вам, импотентам, даже наши поселковые козы бесплатно не дадут!

– Дадут, если крутые мужички их изнасилуют,– как бы, возразила брюнетка.– Тут никуда не денешься.

Проститутки побежали к фуре и ловко забрались в кабину к водителю. Тот, сразу же направил свою фуру задним ходом к основной дороге. Но поехал не прямо, к автотрассе, а тут же завернул на безлюдную лесную дорогу, ведущую в глубину рощи.

– Эх, молодёжь, непутёвая,– старушка с клюквой была настроена критически к подрастающему поколению, – всё у них на деньги переводится. Ведь можно же и просто так… полюбиться. Нету в их гражданской сознательности.

Осиновский ещё приложился к банке с молоком. Сделал паузу, наблюдая за тем, как мужики курят и с нетерпением ждут, пока их шеф допьёт свой дурацкий натуральный напиток. Родион Емельянович, понимая это, поторопился. Закончив дело, поставил практически опорожненную банку в стороне, под осину, чтобы она в глаза не бросалась.

– Обожаю порядок! Кто, блин, скажет, что Питер – не культурный город, я тому пасть рвать не стану и бить не буду, а просто затрясу! – Неудачно пошутил Родион Емельянович.– А я чисто Питерский, на Второй линии Васильевского острова детство моё прошло. По кабакам. А Москва – моя ссылка. Не за какие пирожки с котятами не поехал бы в столичную глухомань, но там… «бабки» делать можно. Но что-то я затарахтел не о том.

Осиновский полез в карман и достал оттуда визитную карточку и небольшую пачку денег, пересчитал и протянул их женщине со слепой дочерью.

– Тут моя визитка, – доверительно сообщил он. – Если девчонке срочно понадобится материальная помощь, деньги на операцию, звоните! Без стеснений. Секретарю-референту скажете, что так, мол, и так. А я всех предупрежу. Тут у меня пока пятьдесят тысяч рубликов. Больше на кармане нет. Снял бы с карточки, да здесь, в лесу, не одного… кассового аппарата.

Женщина, прослезившись, дрожащими руками взяла деньги и визитку. Она встала на колени, поцеловала пухлую руку Осиновского и сказала:

– Здоровья тебе, батюшка барин, и спасибо моё крестьянское! Зина, в ножки кланяйся барину!

Девочка не успела это сделать. Остановил её сильной рукой Родион Емельянович. Кроме того, он поставил на ноги и женщину-молочницу.

– Да вы что, господа хорошие! – Смутился он. – Да какой же я вам барин! Я – обычный предприниматель. Я – такой же, как вы.

– Если бы, ты друг милый, был такой, как мы, то, к примеру, тоже здесь, у дороги, продавал бы клюкву или молоко, а то бы – и солёные огурцы. А может, и по свалкам ходил и спал в канализации,– резонно заметила старушка с клюквой.– Между прочим, у меня вон, старик дома хромой, и у самой радикулит, кости ломит. А ты мне и рубля даже не дал. Рука у меня с утра левая чесалась. К деньгам, похоже. Но где вот они? Не вижу!

Осиновский, чмокнув губами, порылся в карманах брюк и достал оттуда ассигнацию, достоинством в тысячу рублей. Протянул её старушке. Та, не поблагодарив предпринимателя, быстро спрятала деньги в карман халата, в котором находилась.

Он внимательно и с юмором посмотрел на лейтенанта Ковалёва и сказал:

– Прошу, конечно, прощения. Но если ты, лейтенант, к примеру, хромой или горбатый, то у меня уже на кармане денег нет.

– Да не горбатый я и не хромой! – Ковалёв понимал добрые шутки.– Но вы, я смотрю, ребята весёлые и, прошу прощения, какие-то не совсем реальные. Полюбуюсь немного на вас и пойду дальше.

– Это не мы такие весёлые,– пояснил Василий,– а наш Родион Емельянович. Он вчера мясистый куш сорвал с одной финской компании и ещё такую сделку заклеил, что закачаешься. Вот теперь они, то есть Родион Емельянович, изволят выражать свою радость. Извиняюсь, конечно.

– А в глаз, Вася, не хочешь? – Сказал Осиновский.– Ты что, придурок, на пресс-конференции? Чего ты тут всем интервью даёшь? Твоё дело следить, чтобы со мной ничего дурного не произошло. Ты же начинаешь кукарекать не по делу!