Гнёт ее заботы

On the cold hill side.

— John Keats, «La Belle Dame Sans Merci»

Я видел бледных королей,

И принцев, и войнов утративших пыл,

Кричавших «La Belle Dame sans Merci»,

В рабы ты ее угодил.

Их губы бескровно зияли во тьме,

Горели страданьем глаза…

В тот миг я очнулся .,. и долго лежал

На холодном склоне холма.

— Джон Китс, «La Belle Dame Sans Merсi» [130]

130

La Belle Dame Sans Merсi - Прекрасная дама, не знающая милосердия (французский).

… кольца с печатями - ожерелья - шары и т.п. - и даже

не уверен что - изготовленные из горного хрусталя - агатов -

и других камней -

все эти

куплены мною во время путешествия к Мон Блан

в небольшом местечке Шамони - специально для тебя и детей…

– Лорд Байрон,

к Августе Ли,

8 Сентября 1816

Лорд Байрон не особо любил подниматься рано, еще больше не нравилось ему находиться в одной карете вместе с доктором Полидори; одну такую ношу он, пожалуй, еще мог бы вынести - по крайней мере, часто с достоинством выносил– но все сразу, в один день, - это уже было слишком. От этого кто угодно мог потерять самообладание.

Громадный дорожный экипаж Байрона медленно пробирался через столпотворение близ северных ворот Женевы; экипаж был сделан в Англии, скопирован с одного из знаменитых экипажей Наполеона, захваченных возле Женап [131] , и умещал в себе кровать, стол и столовое серебро… но все это ничуть не помогало ему маневрировать в дорожной пробке.

131

Вье Женап - Бельгийское местечко близ Ватерлоо, где заседал штаб Наполеона, бежавшего с острова Эльба.

Несмотря на это, молодой доктор, казалось, ничуть не был обеспокоен задержкой. Перед тем как они отправились, Полидори проделал уйму энергичных упражнений, продемонстрировав всему миру свою дисциплинированную отдышку, а теперь, прищурившись, оглядывал далекие горные пики, реющие посреди голубого неба на фоне фронтонов и шпилей города, и что-то бормотал себе под нос.

Байрон этого не выносил. Вне всяких сомнений, доктор декламировал какой-нибудь никудышный стих собственного сочинения. И как его только угораздило возомнить себя поэтом?

Байрон налил себе еще один бокал Фенданта [132] , главным образом, чтобы позлить не одобряющего этого врача.

Так оно и вышло, Полидори взглянул на него и насупился.
– Это уже ваш пятый бокал вина за сегодня, милорд, а вы встали лишь пару часов назад! Он прочистил горло.
– С медицинской точки зрения… а также посредством математики, было доказано, что употребление вина, в неумеренных количествах, имеет… катастрофические последствия… для пищеварительной сферы…

132

Fendant - вино, разновидность шасла (сорт винограда в Швейцарии) (французский).

– Как только я встречу человека с пищеварительной сферой, Полидолли, я сразу же направлю его к тебе. Все же, что есть у меня,это мой старый добрый желудок, и он расположен выпить. Байрон подставил вино солнечным лучам, любуясь тем, как солнце наполняет его мягким янтарным свечением.

– Выпивка - это мой старый добрый друг, и она никогда не обманывала моего доверия.

Тим Пауэрс - Байрон оценивает вино Картофелеголовая фигура и подпись под ней - Джим Блейлок

Полидори угрюмо пожал плечами и снова уставился в окно; его нижняя губа выпятилась больше чем обычно, но, по крайней мере, он прекратил свои sotto voce [133] декламации.

Байрон кисло усмехнулся, припоминая перебранку, произошедшую с завистливым молодым врачом четыре месяца назад, когда оба они путешествовали вверх по реке Рейн.
– Все же, - сказал тогда Полидори, - что вы такого можете сделать, чего я не сумел бы? Байрон устало потянулся.
– Ну, поскольку ты сам спросил, - с усмешкой ответил он, - что ж, думаю, есть три такие вещи. И, конечно же, Полидори тут же воспылал жаром узнать, что за вещи это были.
– Ну, - ответил Байрон, - я могу переплыть эту реку… я могу погасить свечу из пистолета с расстояния двадцати шагов… и, наконец, я могу написать поэму, которая за один день раскупается тиражом в четырнадцать тысяч экземпляров.

133

Sotto voce - приглушенно, вполголоса (итальянский).

Это было забавно; особенно после того, как Полидори не нашел что возразить. Байрон наглядно проделалвсе это - разве что не переплыл Рейн, но он слыл отменным пловцом, который однажды проплыл милю в коварном море между Сестосом и Абидосом в Турции - а Полидори не мог притязать, что способен хотя бы на что-нибудь из этого списка. Тот диалог, как и произошедший этим утром, привел молодого врача в дурное расположение духа.

Толпа перед ними наконец расступилась, и кучер Байрона, погоняя лошадей, вывел экипаж за городские ворота.

– Наконец-то, - пробурчал Полидори, неуклюже ерзая на своем сиденье, словно намекая, что в конструкции кареты недостает еще одной важной комнаты.

Просто для того, чтобы еще позлить юношу, Байрон наклонился вперед и открыл переговорную заслонку.
– Ты не мог бы ненадолго остановиться, Морис, - окликнул он кучера. Он уже собирался сказать, что хочет дать лошадям немного отдохнуть; но затем, взглянув в окно, увидел руку и затылок, словно полузатопленные рифы вздымающиеся посреди маргариткового моря на обочине дороги.

– Что на этотраз, милорд?
– вздохнул Полидори.

– Ты у нас вроде бы врач, - сурово сказал Байрон. Там на обочине люди умирают, а все что тебя занимает, это декламировать поэзию и рассказывать мне о пищеварительных трапезоугольниках.

Полидори понял, что что-то пропустил. Он, щурясь, выглянул в одно из окон, пытаясь понять, что это было, и, если не ошибся с направлением, вокруг все было вполне благопристойно… - Люди умирают?
– пробормотал он.

Байрон тем временем уже покинул карету и, прихрамывая, спешил через поросшую травой обочину.
– Сюда, болван. Поупражняйся в изящных искусствах на этом бедо… Он замолчал, так как перевернул безвольное тело и узнал лицо.

Узнал его и доктор Полидори, тяжело ступая подошедший сзади.
– Ба! Да это же тот самый якобы доктор, который недавно наградил Шелли пневмонией! Я говорил вам, что навел кое-какие справки, и оказалось, что на самом деле он ветеринар? Думаю, он просто пьян. Нам тут…