Гнёт ее заботы
Шрифт:
Внезапно музыка угасла, словно ветер пронесся между ним и непостижимо огромным, но столь же далеким оркестром. Длинноногая тварь была теперь в каких-нибудь пяти ярдах, но двигалась гораздо медленнее, и Кроуфорду показалось, что переливающаяся золотом и пурпуром аура реет вокруг ее головы. В конце концов, со звучным треском существо застыло.
Несколько бесконечных долгих секунд тварь продолжала безглазо смотреть на него, пока он удерживал свет на ее шее.
В конце концов, она начала заваливаться. Поначалу медленно, а затем все быстрее и быстрее. Ее плечи пропахали землю на несколько ярдов вниз по холму, а затем она стала просто кувыркающейся, разваливающейся на куски статуей, различимой лишь по удаляющемуся в темноте грохоту.
Когда грохочущий рокот затих вдали, Кроуфорд услышал, как кто-то спускается вниз по склону,
– Мы здесь, Хобби, - отозвался Байрон, его голос едва заметно дрожал.
– А багаж застрял возле дерева, чуть ниже. Лошади тоже свалились?
– Чтоб тебя, почему ты не отвечал прежде, - сердито выкрикнул Хобхаус, с явным облегчением.
– Да, одна лошадь упала, - но не далеко, с ней все в порядке. Что это был за рев? И во что ты стрелял?
Кроуфорд спускался теперь гораздо медленнее и осторожнее, на полпути к выступу, где расположился Байрон, и когда поднял взгляд, увидел, как юный лорд ему подмигнул.
– Полагаю какая-то разновидность горного льва! По его изможденному лицу скользнула хмурая тень, и он крикнул, - Будь другом! Когда вернешься Англию, не рассказывай там ничего об этом. Хорошо? Нет смысла беспокоить бедную Августу.
Вскоре Кроуфорд присоединился к Байрону на его камне и отсюда увидел людей, прыжками спускающихся вниз на веревках.
Байрон протянул руку, которая, как теперь заметил Кроуфорд, была разорвана и залита кровью.
– Отрабатывайте ваше содержание, доктор.
Кроуфорд взял его руку и взглянул на рваную рану.
– Как ты ее получил?
– спросил он, гордый тем, что может говорить ровно.
– Наш… противник наградил, - сказал Байрон.
– Прежде чем ты сумел привести в действие свой отражатель, это существо добралось сюда. Я столкнул его обратно, и оно немного соскользнуло вниз, но прежде… оно успело вонзить в меня зубы. Его улыбка светилась горечью.
– В моем случае это, конечно, излишне… но это лишь укрепляет мое решение всецело избавиться от этой порочной связи…, - он обвел окровавленной рукой раскинувшиеся во все стороны Альпы, - в этих высших сферах [155] .
155
In the high places. Дословно переводится как «на этих высочайших вершинах».
Кроуфорд опустил взгляд на обрубок своего безымянного пальца, на котором все еще были видны шрамы от укусов, и попытался, по крайней мере, с каким-то успехом, порадоваться, что идет в том же направлении.
Они продолжили подниматься в гору, наблюдая, как колесница Ра неторопливо путешествует через бескрайний голубой небосвод. Байрона лихорадило, и когда они добрались до снега, он развлекался, показывая Кроуфорду, как пот с его лба падает в сугробы, оставляя «такие же следы как решето». Несколько раз он поскальзывался и падал на лед, и заметно встревоженный Хобхаус с подозрением косился на Кроуфорда - который, очевидно из-за разреженного воздуха, начинал испытывать легкое головокружение и дезориентацию.
Байрон же напротив лучился лихорадочным весельем. В одном месте он привлек внимание Хобхауса к пастуху, играющему на свирели, на окаймленном небесным сводом лугу, раскинувшемся поперек долины: - совсем как те, которых мы видели в Аркадии [156] пятнадцать лет назад… хотя теперь я, кажется, припоминаю, что вместо посохов они носили мушкеты, а ремни у них распирало от пистолетов. А позднее, когда проводник попросил их как можно быстрее миновать горный уступ из-за опасности камнепада, Байрон лишь рассмеялся и спросил Хобхауса, помнит ли он толпу греческих рабочих, которых они видели в 1810. Как они не хотели тащить античную статую на корабль Лорда Элгина, потому что божились, они слышали, как статуя рыдала, предчувствуя, что ее повезут по воде.
156
Аркадия - область в центральной части Пелопоннеса; Греция. Идиллическая страна аркадских пастухов (в античной литературе и пасторалях XVI- XVIII
вв. описывается патриархальная простота нравов пастухов и пастушек).Он, казалось, немного пришел в себя, когда они были на пике Мон Давант, с выгодного положения которого открывался вид на большую часть озера Леман, раскинувшегося под ними на западе, озеро Нёвшатель [157] на севере, и впереди, на востоке, далекие, устремляющиеся ввысь, патриаршие пики кантона [158] Берн [159] .
Кроуфорд с Байроном удалились от остальной группы и стояли на вымытом ветром скалистом обнажении пород, над порытом снежной пылью плато. Оба обливались потом и дрожали.
157
Озеро Нёвшатель, Нешатель, Нёвшательское озеро (Neufchatel).
158
Кантон - округ в Швейцарии. Территория страны делится на 22 кантона.
159
Берн - столица Швейцарии.
– Думаю, ты солгал, - заметил Байрон в окружившем их беззвучном молчании небес, - когда сказал Хобхаусу, что не пишешь стихи - а?
Кроуфорд, нервничающий из-за раскинувшейся над головой бездны, сел и вцепился в скалу влажными руками.
– Не совсем, - сумел выдавить он.
– Я ничего не записывал– но я заметил, что мысленно слагаю… стихи, образы, метафоры, перед тем как заснуть.
Байрон кивнул.
– Эти существа не очень-то приятны на вид, но они что спички в пороховой бочке, когда дело доходит до языка. Интересно сколько величайших мировых поэтов обязаны своим даром… в конечном счете губительной заботе нефелимов. Он легко и язвительно рассмеялся.
– И еще, хотел бы я знать, сколькие из них решили быосвободиться, если бы могли.
Кроуфорду чувствовал тошноту и не позволял себе даже думать обо всех узких уступах и крутых подъемах, что лежали между ним и нормальной землей. Его все еще трясло от их утреннего столкновения с одним из драгоценных нефелимов Байрона, так что ему не доставляло никакого удовольствия, слышать что-нибудь, пусть даже отдаленно хорошее, об этих существах.
– А мне интересно, была ли это омела, - проскрежетал он.
Байрон удивленно моргнул.
– Что было?
– Ветка, которую ты выстрелил в эту тварь сегодня утром. Не такой ли был убит Бальдер Великолепный [160] в скандинавских мифах? Стрела из омелы? Ты, таким образом, полагаю, становишься Локки, злым братом Одина.
160
Бальдер Великолепный - сын Одина и бог летнего солнца. Он был неуязвим для всех вещей за исключением омелы.
Байрон нахмурился, и Кроуфорд спросил себя, уж не раскаивается ли он, что стрелял в это чудовище.
– Бальдер, - задумчиво повторил Байрон.
– Ты прав, его убили деревянной стрелой. Боже! Неужели все волнующие сердца легенды, да и вся наша литература, достались нам от этих дьяволов? Он покачал головой и посмотрел вниз, на оставшийся позади западный склон горы. И Кроуфорд знал, что он думает об отвратительной статуе, что, разбитая вдребезги, осталась лежать далеко внизу, на дне ущелья.
В конце концов, Байрон отвел глаза и встретил пристальный взгляд Кроуфорда.
– Локки не очень-то хорошо закончил, верно?
– сказал Байрон.
– Но боюсь, что его выбор - единственный пример того, как мы можем сохранить чувство собственного достоинства. Он поежился и направился обратно к остальным.
Когда хозяин постоялого двора вернул ей паспорт, Джулия Кармоди надеялась, что может теперь позволить фантомной сестре успокоится в глубинах ее разума, до тех пор пока… пока не пробьет ее час всплыть на поверхность, сделать свое дело, а затем кануть навечно.