Гнёт ее заботы

Интерлакен и Юнгфрау. Гравюра 19-го века

Небо уже подернулось облаками и начинало темнеть, когда они остановились на ночлег в доме местного викария, но Байрон настаивал на том, что оседлает лошадь и отправится поближе посмотреть на горы, пока еще было достаточно светло, так что Хобхаус, Кроуфорд и проводник взгромоздились на лошадей чтобы его сопровождать.

С мощеной булыжниками дороги, ведущей от дома священника, они видели водопад, разрезающий пополам темную горную гряду. С этого расстояния он напоминал скорее парящее между горами облако. Медленно раскачивающаяся колонна протянулась почти на тысячу футов от ее скрытого в тумане основания до небесного истока, и Байрон, вздрогнув, сказал, что она выглядит словно хвост бледного коня, на котором разъезжает смерть во дни Апокалипсиса. Сделав это замечание, он унесся галопом вверх по дороге, оставив остальных далеко позади.

Они проехали всего несколько миль, когда хлынул дождь. Но, лишь когда гром начал пугать лошадей, Байрон прислушался к просьбам Хобхауса повернуть обратно.

Байрон был в своем буйном расположении духа, и, так как он был его пациентом, Кроуфорд ехал рядом с ним. Байрон размахивал над головой тростью - что довольно сильно беспокоило Кроуфорда, так как это была его новая трость с вкладной шпагой, и Байрон не позволил проводнику понести ее из опасений, что та может притянуть молнию - и выкрикивал стихи в дождь.

Дважды Кроуфорд различал фразы, которые слышал во снах.

Плащ Хобхауса был каким угодно, только не водостойким, так что они оставили его в небольшом сельском домике и поскакали к дому священника, чтобы найти кого-нибудь, кто вернется за ним с зонтиком и непромокаемым плащом.

Вспышка молнии осветила долину одновременно с громом, налетевшим на горы, и Байрон привстал в стременах, нацелив свою трость в небо. Он оглянулся на Кроуфорда и захохотал, увидев, как тот съежился в седле.

– Завтра мы отправимся наверх, и погода не сможет нам помещать, - прокричал Байрон сквозь дождь. Спустя мгновение он добавил, - Вы верите в Бога, Айкмэн?

Кроуфорд несчастно пожал плечами. Его плащ был не многим лучше, чем у Хобхауса.
– Я не знаю, - отозвался он.
– А вы?

Байрон опустился в седло.
– Я агностик [173] до востребования, - ответил он.
– Но я не могу представить, как… я хочу сказать, как могут существовать все эти сверхъестественные феномены, и при этом не быть Бога? При отсутствиихоть какого-нибудь Бога?

173

Агностик - равнодушный к вопросам веры человек. Не считает себя ни истинно верующим, ни убеждённым атеистом. Человек, не принимающий ничего на веру, подвергающий всё сомнению.

Кроуфорд безрадостно окинул взглядом течение своей собственной жизни, особенно двух ее последних месяцев.
– Боюсь, - отозвался он, не особо довольный заключением, к которому пришел, - что чем меньше бог уделяет нам внимания, тем больше вещей возможно. Так что если имеется отсутствие самого Бога, то, пожалуй, нет ничего особоудивительного в том, что мы можем рассчитывать никогда его не встретить.

Его утверждение, казалось, отрезвило Байрона.
– Весьма удачно, что вы решили замаскироваться как ветеринар, Айкмэн, - отозвался он сквозь дождь.
– В качестве философа вы внушали бы подозрения. Он пришпорил коня и поскакал вперед, возглавляя путь обратно к дому викария.

На фоне желтого света, льющегося из открытой двери, вырисовывалась темная фигура, и когда они приблизились, они узнали священника. Когда путешественники спешились, он довольно невежливо попросил Байрона и Кроуфорда проследовать за ним в его комнату.

– Что-нибудь по поводу платы, наверное, - проворчал Байрон, когда оба они повесили мокрые плащи и направились за стариком вверх по лестнице. Но Кроуфорд разглядел выражение отвращения и сожаления на худом морщинистом лице и раздумывал, не собираются ли их просто вышвырнуть на улицу, как выгнали его из доходного дома возле Женевы восемь дней назад.

Комната старого священника располагалась прямо под круто забирающей вверх крышей, и с одной стороны стена была высокой, а с другой - едва поднималась от пола. С низкой стороны, окна, идущие почти вровень с полом, были настолько маленькими, что, очевидно, даже в самый солнечный день здесь нужна была лампа. Стеллажи, расположенные у высокой стены, были сплошь заставлены старыми книгами, чьи кожаные переплеты казались темными пятнами, поглощающими свет лампы, водруженной на низенький ночной столик. Старик опустился на узкую кровать и махнул рукой в направлении двух стульев в противоположном конце комнаты.

– Я… не знал, кто вы такие, - сказал старый священник, говоря по-английски с ярко выраженным немецким акцентом, - когда вы сюда прибыли. Я бы не разрешил вам остаться. Байрон только что сел, но при этих словах откинул кресло, собираясь вскочить, но старик успокаивающе воздел руку.
– Теперь впрочем, вы можете остаться, я не буду вас выгонять. Но мне доводилось о вас слышать - вас, besonders, - прибавил он, глядя на Кроуфорда.

– Это означает «особенно», - любезно вставил Байрон.
– Что вам о нас нарассказывали? Опять эти старые байки про инцест? Эти девушки, вообще-то, не сестры– у Мэри Годвин и Клэр Клэрмонт совершенно разные родители, хотя приемный отец у них один. В любом случае, это и впрямь заслуживает вашего порицания? Такие вещи сейчас на каждом шагу.

– С этим ничего не поделаешь… просто плотское общение, - ответил старый священник.
– Истории, которые я слышал, гораздо хуже. Мне рассказывали, что вы якшаетесь с… неприкаянными духами, существами, что ступают тропою, окутанной сумраком смерти [174] .

– Забавная фраза, - сказал Байрон, усмехаясь.
– Мне нравится. Значит, мы согрешили против ваших… заповедей? Ну так докажите это и покарайте нас, если сможете.

174

The things which walk the valley of the shade of death.

Старик устало покачал головой.
– Горы, их высочайшие пики, больше не являются путем к освобождению, уже нет. Все это было давно - и опасно даже в те времена. Спасение и искупление могут теперь быть достигнуты через таинства Веры. Он повернулся к Кроуфорду, и его старое морщинистое лицо застыло, словно он пытался скрыть свое отвращение.
– Даже такие как вы, могут с их помощью избежать проклятья.

Байрон неловко рассмеялся.
– Не будьте столь строги с парнем, Отче, он и близко не такой демон, как вам кажется. Боже мой, вы глазеете на него так, словно думаете, что он собирается стянуть золотые чаши с вашего алтаря.

– Или превратить налитое в них вино в уксус, - сказал Кроуфорд, бесцветным от гнева голосом, - просто взглянув на них. Такое, значит, у вас в Берне христианское милосердие?! Он поднялся, ударившись головой о низкий потолок.
– Очевидно, со времен своего основания церковь стала более… элитарным клубом. Дьявол в аду и тот гостеприимнее.

– Подождите, - сказал священник, - сядьте. Я хотел бы увидеть вас в Раю, но я также хотел бы увидеть там и всех моих прихожан. Если вы отправитесь в горы сейчас, в том состоянии, в котором находитесь, вы пробудите демонов, что не принесет пользы никому из моих людей. Он кивнул Кроуфорду.
– Недавно в Альпы вступил еще один такой же, как вы, но я ничего не могу с этим поделать. По крайней мере, он держится низких мест и передвигается только ночью…