Гнев божий

За спинами коммандос на полосу пешаварского аэропорта садился грузный С-130, на его борту были начальник генерального штаба пакистанской армии, генерал-полковник Аслам Бег и вновь назначенный директор ИСИ генерал Шамсур Рахман Калла. Беглый министр обороны Афганистана с секретными документами был слишком важной персоной, чтобы его встречали генералы ниже рангом. Вместе с этими генералами на борту С-130 были несколько офицеров-планировщиков пакистанского генерального штаба и больше двадцати оперативных сотрудников ИСИ.

Во второй половине дня в аэропорт Пешавара прибыл сам Гульбеддин Хекматьяр – он окажется единственным, кто потом пожмет руку бывшему коммунисту Танаю, все остальные откажутся. А у Хекматьяра, чтобы сделать это – будут серьезные причины.

Прибывших разместили первоначально в одном из залов ожидания, выгнав оттуда ждущих самолета людей и выставив усиленные караулы. Боялись того, что Наджибулла может отдать приказ нанести удар по Пешавару, по аэропорту – у него для этого были средства, советские ракетные комплексы «Луна» и «Скад». Для предотвращения такого развития событий вся авиация округа была поднята по тревоге, в воздух подняли самолеты-разведчики. К аэродрому для усиления режима безопасности выдвинулась танковая рота. Прямо в здании аэровокзала шла работа – часть генштабистов и разведчиков работала с привезенными документами, часть – проводила первичные опросы прибывших, тут же брали подписки о сотрудничестве. Морально сломленные, потерявшие родину люди поддавались легко.

В кабинете начальника аэропорта обосновался сам генерал Аслам Бег, после гибели значительной части пакистанского генералитета и президента страны в восемьдесят восьмом – самый влиятельный военный в Пакистане. Генерал Калла ушел вниз, беседовать с Танаем, а генерал Бег, сидя в кресле, которое занимал начальник аэропорта, смотрел на стоящего перед ним Хекматьяра, которому он так и не предложил сесть. Смотрел внимательно и недобро.

– Мы надеемся, что ты и твои люди не повторят тех ошибок, которые были допущены в прошлом году, – сказал генерал Бег.

– Нам не оказали той помощи, которую обещали, – мрачно сказал лидер Исламской партии Афганистана.

– Какую помощь тебе еще было нужно? Тебя поддерживала и артиллерия и авиация, такого никогда не было. Мы дали тебе корректировщиков огня, опытных артиллерийских офицеров. Где результат, я не вижу его!

– Тогда было проще. Тогда мы не брали города – мы просто убивали коммунистов, партизанили, разбивали колонны на дороге.

– Если ты не справляешься, может быть, во главе твоего воинства поставить того, кто прилетел сюда из твоей страны? Этот человек, я уверен, не будет оправдывать красивыми словами свою трусость и глупость!

Хекматьяр дернулся, как от пощечины.

– Вы готовы променять тех, кто сражался во имя Аллаха десять долгих лет, на кучку проклятых безбожников?

Генерал Бег рассмеялся:

– Мне нет дела до твоего Аллаха, прибереги эти слова для площади, для своих людей. Эти безбожники многое знают, их научили шурави, и научили их хорошо. Они горят жаждой мести, желают вернуться в свою страну и поквитаться. Ты примешь их в свою армию, а к Танаю отнесешься как к своему брату, и пожмешь ему руку, и будешь подчиняться ему и моим офицерам. Когда они что-то будут говорить тебе – ты будешь говорить своим людям в точности то же самое, чтобы они делали это. Ты понял меня?

– Мои люди этого не поймут, – злобно сказал Хекматьяр, – они слишком долго воевали с шурави и вскормленными ими шакалами-безбожниками, чтобы сейчас подчиниться им. Они ведут джихад, священную войну – а в джихаде нет места силам зла!

– Помнится, ты говорил, что торгуешь героином, потому что тоже ведешь джихад против шурави и желаешь, чтобы они травились белой смертью во имя Аллаха. Будь последователен в своих словах, чтобы у меня не пропало доверие к тебе.

– Пулю в бою можно получить не только в спину!

– Ты так ничего и не понял. За своих людей ответишь ты лично. И не только ты лично – но и твоя семья. Мне нет дела до того, какие слова ты скажешь своим людям. Итак: если твои люди вздумают сводить счеты с нашими гостями, знай, что мы всех их расстреляем, а тебя и всю твою семью отдадим в руки Юнуса Халеса. Ты понял меня?

Хекматьяр молчал. Одно время Халес и он возглавляли единую партию – Исламскую партию Афганистана, но потом разошлись из-за противоречий. Нет, не из-за противоречий как толковать Коран или как помочь своей многострадальной родине. Из-за противоречий, как делить поступающую гуманитарную помощь и доходы от наркоторговли. Потом люди Хекматьяра убили сына Халеса, и Халес на Коране поклялся жестоко отомстить, хотя это и не афишировал – шла война с шурави, и было совсем не до личной мести. Трудно даже представить, что может сделать Халес с ним и с его семьей, если они по милости пакистанской разведки попадут к нему в руки.

– Я вас понял, Аслам-муаллим. – Хекматьяр решил не обострять обстановку, – и сделаю в точности то, что вы мне прикажете.

– Это хорошо. То, что произошло сегодня, – это предупреждение всем вам. Если вы вздумаете выйти из повиновения нам – мы расстреляем вас как бешеных собак!

Капитан Алим Шариф вынырнул из бездны небытия в пакистанском военном госпитале в Равалпинди, три недели спустя. Пакистанские коммандос, повинуясь приказу своего начальника, отправили сюда всех раненых на вертолете, чтобы им оказали помощь. Капитан Шариф из всех был самым тяжелым – сказалось избиение, какое-то время врачи думали, что он не выживет. Но – выжил, выкарабкался, втащил свою телегу жизни и на эту гору.

Когда капитан Шариф пришел в себя – он повернул голову. Рядом с ним сидел человек в форме полковника пакистанской армии и читал газету. Он еще какое-то время читал ее, а потом поднял глаза и увидел, что раненый смотрит на него.

– Ты пришел в себя? – сказал полковник на пушту. – Это хорошо. Я долго ждал, пока ты придешь в себя.

Капитан Шариф понял, что про него знают все – не могут не знать. Оставалось только понять, что они от него хотят. Если душманы хотят его смерти – то эти, скорее всего, хотят, чтобы он предал революцию.

– Ты знаешь пушту, поэтому я говорю на твоем языке. Ты пуштун, но сражаешься за безбожников. Почему ты это делаешь?

Алим продолжал молчать.

– В твоей стране тебя приговорили к смерти. Хочешь прочитать об этом?

Полковник повернул газету – это была афганская газета, «Пейам».

– Как знаешь. Ты никому не нужен, кроме нас. Признаться, я восхищен твоим мужеством. Даже жаль, что это мужество никому сейчас не нужно. Если бы ты попал в руки людей Хекматьяра – они бы сделали из тебя тюльпан [100] . Или повесили бы. Но ты все равно пошел на нашу сторону.

100

Особо зверская форма казни. С человека снимают кожу, начиная снизу, и загибают ее вверх, а потом вешают за руки. Перед этим человека обдалбывают наркотиками – но когда их действие проходит, человек начинает чувствовать боль, повешенный в мешке из собственной кожи. И какую боль! А могут и солью посыпать.

Полковник помолчал.

– Я никогда этого не понимал. Я долго работал против вашей страны и даже был несколько раз в Кабуле. Каждый раз, когда я встречался с агентами – они первым делом требовали денег. Денег, денег, еще больше денег. Один раз я приехал в Кабул под видом дукандора, и у меня было столько денег, что они не помещались в карманах, я взял с собой небольшой мешок. И все равно мне этих денег не хватило. Особенно хотели денег ваши чиновники и генералы – они очень хотели денег, но и те, кто воюет за Аллаха, – они тоже хотели денег. Скажи, почему ты пошел на смерть?