Гнев Божий

— Что ты об этом думаешь? — спросил я его.

— Потрясающий актер! Похоже, он почти верит в то, что говорит.

— А если он действительно верит или, по крайней мере, начинает в это верить?

— Черт возьми, будет весьма забавно, сэр, — противно хихикнул он.

Я не понял, что Янош хотел этим сказать. Времени на расспросы у меня не хватило, так как в этот момент около машины появились Чела и Ван Хорн.

— Я попросила отца Ван Хорна посетить завтра утром нашу гасиенду, — сказала она. — Хочу, чтобы он встретился с моим отцом. Вы не будете так любезны, джентльмены, захватить его с собой?

— С удовольствием, сеньорита, — ответил Янош. — Должно быть, эта маленькая церквушка производила когда-то более приятное впечатление.

— Ей более двухсот лет, — уточнила Чела. — Построена в честь благословенного Мартина из Порреса, весьма почитаемого в этих местах. Знаете, его мать была индианкой.

— Да, конечно, — ответил я. — Только вчера отец Ван Хорн поведал нам о нем. Из его рассказа следовало, что Мартин был интересной личностью.

Мне не совсем было понятно, почему вдруг нахмурился Ван Хорн. Вероятнее всего, упоминание имени святого его насторожило.

— Что, церковь носит его имя? — спросил он, обращаясь к Челе.

— Вы, святой отец, должно быть, сразу это поняли, — с неуверенностью в голосе произнесла та. — У вас же есть его изображение. Я могу на него взглянуть?

— Конечно, — с готовностью ответил Ван Хорн и, взяв девушку под руку, посмотрел на нас с Яношем: — Джентльмены подождут нас?

Как только девушка и Ван Хорн скрылись в дверях церкви, Янош с беспокойством в голосе спросил:

— Что бы это значило? Как ты думаешь?

— Абсолютно уверен, что девушка клюнула и в отношении Ван Хорна у нее нет никаких подозрений, — успокоил я его.

— Точно, но на нас это не распространяется. Надо сказать, друг мой, в роли священника он смотрится вполне убедительно.

— Гляди, он ее еще и исповедует.

Срезав перочинным ножом кончик сигары, Янош ехидно спросил:

— А тебя от этого коробит?

— С какой стати?

— Пойми же, у Ван Хорна своя задача. А ты, похоже, не очень-то доволен, что он с ней так хорошо справляется.

Отчасти Янош был прав, но мысль о том, что события стали развиваться не так, как планировалось в начале нашей операции, продолжала мучить меня.

Спустя некоторое время Чела и Ван Хорн вышли наружу. Лицо девушки было бледным, а Ван Хорн выглядел очень серьезным и мрачным. Остановившись, он коснулся рукой плеча Челы и, благословив, вновь исчез в здании церкви.

— Как вам понравился образ святого, сеньорита? — спросил Янош, когда машина тронулась.

Вопрос Яноша остался без ответа. Девушка, казалось, вообще ничего не слышала, а лишь застывшими глазами, подняв голову, продолжала смотреть вперед. Было видно, что она сосредоточенно о чем-то думала.

* * *

Когда мы остановились у гостиницы, она, как мне показалось, вышла из оцепенения, вылезла из машины и, позвякивая шпорами на сапогах, быстро поднялась по лестнице. Морено, стоя за барной стойкой, протирал стеклянные стаканы. Увидев Челу, он, вытирая о полотенце руки, неуверенно шагнул ей навстречу.

— К вашим услугам, сеньорита.

— Рафаэль, эти джентльмены здесь по делам моего отца. Пробудут пару дней, может быть, три. Размести их в самых лучших номерах.

Морено охватил тот же ужас, как тогда при виде Ван Хорна.

— Но, сеньорита, — прошептал он, — как я могу?! Это же запрещено.

— Скажи-ка, друг мой, — сказала она ледяным голосом, — кому здесь все принадлежит?

— Вашему отцу, сеньорита.

— Тогда какие могут быть вопросы? Либо ты делаешь, что я прошу, либо оказываешься со всеми твоими пожитками на улице. Этого хочешь?

Морено затрепетал, словно запутавшаяся в паутине муха.

— Вы же знаете, сеньорита, моя жена в таком состоянии...

— Совершенно верно, — резко произнесла Чела, давая понять, кто здесь хозяин. — Решаю я, а не ты, Рафаэль. Тебе ничего не будет.

Последние слова сломили его.

— Хорошо, сеньорита, только под вашу ответственность.

Она обернулась и, торжествующе улыбаясь, посмотрела на нас. Во многом, должно быть, похожа на своего братца, впервые подумал я о Челе.

* * *

Мы оставили вещи в холле гостиницы, чтобы Морено отнес их в номера, а сами сели в машину. Нам предстояло доставить девушку обратно на гасиенду.

Большую часть пути мы проехали в полном молчании, но, когда до гасиенды осталось всего полмили, Чела неожиданно для нас заговорила:

— Возможно, оборудование на руднике покажется вам устаревшим, сеньор Киф. Но с начала работ прошло столько лет. Надеюсь, вы это учтете.

— Сеньорита, самое главное, каковы запасы серебра на вашем руднике. Если их достаточно, чтобы вести промышленные разработки, то поставить вам современное горнодобывающее оборудование для нас сущий пустяк.

— Да, конечно же... — согласилась она и откинулась на спинку сиденья. — Отец Ван Хорн — замечательный человек. Вы согласны со мной?

— Я слишком мало его знаю, чтобы утверждать это. Но он производит впечатление очень деятельного человека.

— Как, впрочем, и вы, сеньор, — сказала Чела и коснулась рукой серебряного амулета, висевшего на моей шее. — Странно видеть на вас эту вещицу. Могу ли я спросить, как она к вам попала?

— Это подарок от моего хорошего друга, — ответил я.

Она удивленно вскинула брови и слегка отпрянула от меня. Мексиканцы, будь они чистых кровей или метисы, одинаково относились к индейцам. Они их презирали. Теперь Чела, как я полагаю, стала смотреть на меня как на полукровку.

— Как я успел заметить, в ваших отношениях с Челой де Ла Плата пробежал холодок? — спросил Янош, когда мы возвращались.

Я обернулся к нему и, коснувшись рукой амулета, сказал:

— Похоже, я допустил промашку.

— Боюсь, что да, — ответил он. — Где-нибудь в Техасе или Аризоне тебя бы обозвали индейцем и вывезли из города по железной дороге, этому самому большому вкладу, внесенному великим народом в развитие мировой цивилизации. Тебе понравилось бы жить в Стране Прохладной Реки?