Гнев Земли

Калинкин тяжело вздохнул:

– Хорошо, фиг с ним, с Шевелевым, а куда же делись козел и две свиньи? Что вы об этом думаете?

– Ничего…

– Как ничего? – изумился сержант, - Вы же только что сказали, что нужно реагировать на все заявления граждан.

– Сказал, - подтвердил Гончаленков, - Но реагировать, вовсе не означает думать о пустяках, когда есть важное дело.

Ворошиловка, деревенское кладбище, 23:02.

Бесплатников чувствовал глубокую усталость и удовлетворение от успешной работы. Две могилы вырыть, два гроба сколотить за день – это тебе не шутка. Нет, он еще не потерял форму и былую хватку, хотя годы дают о себе знать. Вдова майора уже расплатилась полностью, за Генку Шевелева заплатят Райка и его сестра.

Погулять напоследок с мужиками недельку и податься в районный центр – такие были планы у Николая Николаевича. Он втянул прохладный осенний воздух в прокуренные легкие и развернулся, чтобы пойти в свое жилище, как вдруг земля под ногами задрожала.

Бесплатников тревожно оглянулся и тут же почти ослеп – из ямы вырытой для бывшего майора вырвался ярчайший поток желтого света. Следующий мощный толчок земли опрокинул Бесплатникова в свежевырытую им же могилу. Свет тут же исчез. Ослепленный, оглушенный и ушибленный землекоп неуверенно поднялся, шаря по сторонам руками.

Еще одно колебание почвы сбило с ног могильщика. В тот же миг вырытая земля, лежащая у края ямы, со всех сторон посыпалась обратно. Бесплатников в ужасе пытался вскочить, но цепкие корни оплели его тело и конечности. Последний крик отчаяния так и не вырвался из груди несчастного – песок, глина и земля забили ему дыхательные пути.

Через минуту все было кончено. Бесплатников оказался заживо похоронен в могиле, предназначенной отставному майору. Еще через некоторое время над местом недавнего погребения взошла свежая трава, которая тут же пожелтела и пожухла.

Теперь никто никогда не узнает места захоронения Николая Николаевича. Всю жизнь он отказывал себе во всем, скапливая денег на собственный памятник. Теперь же вместо мраморного надгробья и оригинальной чугунной ограды над ним торчала старая лопата.

День третий.

Ворошиловка, продуктовый магазин, 01:31.

Когда-то его звали Владимир Борисович, он был кандидатом математических наук, преподавал в престижной академии, имел семью и детей. Все рухнуло за какой-нибудь месяц. Сначала ушла жена, устав от бесконечных сексуальных домогательств мужа, который к тому же заводил одну за другой новых любовниц. Дети поддержали мать и полностью отреклись от отца.

Владимир и сам не понимал, что с ним творится, но ему постоянно хотелось интимной услады, имея пять-шесть постоянных партнерш, он не пропускал ни одной смазливой студентки. Начались неприятности на работе. Одна из аспиранток донесла о творившемся в «соответствующие инстанции».

Скандал достиг апогея, когда у Владимира нашли дома порнографические фильмы, снимки, журналы. Советский Союз уже фактически не существовал, но действовал его уголовный кодекс, где за хранение порнопродукции можно было получить реальный срок. Оказавшись под следствием, с позором выгнанный с работы Владимир впал в депрессию и хотел покончить с собой.

Так он оказался в больнице судебной психиатрической экспертизы, там во время обследования случайно обнаружили опухоль надпочечника. Размером с горошину доброкачественная чужеродная ткань вызывала выработку половых гормонов в огромном количестве, что и обусловило поведение Владимира в последнее время. После операции и длительного психиатрического лечения Владимир вышел на свободу.

СССР прекратил своё существование, а в возникшем на его обломках СНГ порноиндустрия, проституция, извращения и разврат получили легальный статус. Жена и дети так и не поняли, не простили, работы не было никакой. Помыкавшись, точнее, став бомжем, Владимир подался к тетке в деревню. Восемь лет работы на щебеночном карьере окончательно подорвали здоровье вывшего кандидата математических наук.

Теперь, заработав кучу хронических заболеваний, он стал сторожем в магазине. Тетка умерла, Владимир жил один. Хозяйства он не вел, зарплату пропивал, а в свои пятьдесят три походил на глубокого старца. В последние годы его звали просто Петро, от фамилии Петряев. Он понимал, что достиг полной деградации, но уже не мог, да и не хотел ничего менять.

Петряев коротал очередную ночь, сидя в старом потертом кресле перед черно-белым телевизором, равнодушно глядел в мигающий экран и потягивая пиво. Продавщица Сметанина выдала ему две полуторалитровые бутылки «Арсенального». К счастью сын продавщицы учился в институте, а Владимир решал за него контрольные по высшей и прикладной математике, начертательной геометрии и инженерной графике. За эти репетиторские услуги Сметанина расплачивалась выпивкой.

Неожиданно комнатенка залилась ярким светом, Петряев вскочил, схватившись за обрез (на магазин никто никогда не покушался, но сторож всегда дежурил с оружием, что раздобыл у местных охотников). Владимир был, изрядно выпивши, но способность мыслить не потерял.

Первая мысль была о пожаре. В деревне, где все пьют и отапливаются дровами, возгорание могло случиться в любой момент. Однако это был не деревенский пожар – вспышка исходила из леса. Петряев не стал ломать голову над природой происходящего, в ней было слишком много загадок и всякого непонятного.

Ему и охраняемому магазину ничего не угрожало, остальное его не касалось. Он уселся в кресло и отхлебнул глоток пива. Телевизор погас. Ох, уж эти вечные перебои с электроэнергией! Вновь вспышка света, там, откуда она исходила, были лишь глухие леса и болота.

– Ну, прямо «Икс»-файлы, - усмехнулся Петряев и тут же насторожился от шороха в углах.

Это даже был не шорох, а смесь писка, царапания, шуршания, топота сотен мелких ног. Крысы, десятки и даже сотни крыс выбегали из своих нор и щелей. Петряев успел вскочить на стол прежде, чем живой серый ковер наводнил коморку. Дверь из нее в помещение магазина была не заперта, и крысиная орава устремилась туда.

Но грызуны не собирались учинять погром или устраивать трапезу. Они мощным серым потоком хлынули на подоконник, выбили стекло и сквозь решетки устремились к лесу, периодически излучавшему из своих глубин оранжевое свечение.

– Если кому расскажу, меня сочтут сумасшедшим, - сам себе сказал Владимир, все еще находясь на столе, держа в одной руке оружие, а в другой тару с пивом. Он отхлебнул очередную порцию алкоголя и произнес тост, - За избавление от крыс!

Мертвое озеро, 4:45.

Кирилл и Виктор проснулись одномоментно после яркой вспышки желтого света. Вчера они выпили лишнего и поэтому не слышали, как уже минут десять Цезарь беспричинно суетился и тихо поскуливал. Сразу после озарения собака выскочила в незапертую дверь.

– Цезарь, стой! – крикнул Часовский.

– Что случилось? – спросонья спросил Кирилл.

– Ничего, собака убежала. Я пойду за ней, а ты спи…

В окна опять ворвался поток мощного света, люди инстинктивно заслонились от него руками. Кирилл на короткое время ослеп.