Гнездо Седого Ворона

— Чего уж там, — с легким кокетством махнул рукой юнец, позволяя сказителю увековечить его слова.

— Не убит он, просто… Словом, занят. Ну, ты сам подумай, они с дэвушка, туда-сюда… Гулять пошел, в общем.

— Вот жалость, — покачал головой караванщик.

— Волноваться нету. Возвращайся в Трактир, там хороших стражей наймешь.

— Эх, как я теперь вернусь?! — покачал головой караванщик. — Мы трое ехали, с оружием, а эта свора нас перехватила. В единый миг выскочили из леса, петли кинули, и все. Стражей моих в яме сожгли, а меня хотели оскопить, государю своему в гарем продать.

— Откуда знаешь? — насторожился Заурбек.

— Я ж из Ориенбунка, у нас наречие схожее. Одним словом, никак мне одному назад ехать нельзя. Людожеги только отошли, непременно вернутся. Я так понял, они тоже Лешагу ищут. А сколько таких отрядов Эргез, повелитель их злобный, на эту сторону переправил, одному только Ноллану ведомо.

Марат и Заур тревожно переглянулись.

— В недавнем бою у Трактира младший брат Эргеза погиб. Халиф такой обиды ни за что не простит. Для него кровная месть превыше всего.

Горец понимающе кивнул.

— Уходить отсюда надо, — подошел Анальгин с окровавленной рукой на перевязи. — Не ровен час, вернутся, сволочи, еще и с подмогой. А у нас трое убитых, шестеро раненых. — Он поморщился от боли. — Со мной — семеро.

— А с этим как быть? — Заурбек ткнул острием кинжала в сторону караванщика.

У подножия горки воцарилась тишина.

— Помнится, однажды славный воитель Лешага поверил и помиловал целый отряд раздольников, — нарушил тишину сказитель. — Конечно, мое слово ничего не значит среди воинов, но если мы считаем Светлого рыцаря Лешагу своим вождем…

— Верно-верно! — поддержал Марат. — Бросить этого несчастного здесь или отправить в Трактир — значит обречь на гибель.

— Возьмите меня с собой, прошу вас! Хотя бы до первого селения! — взмолился Тимур. — Я неплохо стреляю, умею ставить шатры и разводить костер, я не буду обузой! Я понимаю язык людожегов. Это может пригодиться!

— Прошу извинить, — снова вмешался Тиль. — Кажется, я слышу топот копыт.

— Я ничего не слышу, — повертел головой Заурбек.

— У меня чрезвычайно тонкий слух, — напомнил песнопевец.

— Не время спорить! — рыкнул горец. — И да пребудет с тобой Ноллан Всемудрейший! Дайте ему коня и один из захваченных автоматов. Запомни, я даю тебе их в долг.

— Я щедро отплачу, храбрейший Заурбек, — благодарно склонил голову Тимур.

— Чего расселись?! Уходим!

* * *

Библиотекарь склонился над распластанным телом раба, который еще совсем недавно так резво убегал, наводя панику на все честное торжище. Сейчас он лежал на спине, открыв полные ужаса глаза в последнем немигающем взгляде.

— Жаль, — вздохнул старик, опуская ему веки. Молодой был, сильный.

— Очень странная смерть, — покачал головой лейтенант Нуралиев. — Я такой прежде никогда не видел.

Хранитель Знаний едва сумел упрятать в морщины усмешку.

— Ты еще многого не видел.

— Ну, почему? — насупился тот. — Я сам убивал, и на моих глазах погибло множество людей.

— Это верно. Но тут иное дело.

— И все же, — настаивал шериф, уязвленный таким ответом, — сами посудите, в камеру никто не входил, у дверей стражники, у входа — еще один. Они прекрасно видят друг друга.

— Это еще ничего не значит. Могли сговориться, — покачал головой старик. — Но тут ты, кажется, прав. В камеру, скорее всего, никто не входил.

— Тогда как?! — отчего-то раздражаясь из-за негромких спокойных ответов, вспылил Нуралиев. — Я все осмотрел. Сам, и очень внимательно! Никаких повреждений, вот кроме этой ссадины, — он указал на небольшую рану на лбу мертвеца. — Такое впечатление, что этот ловкач ударился головой о прутья решетки, упал и умер.

— Молодец, лейтенант, — разглядывая тело, кивнул Библиотекарь. — Все так и было. На руках и на лбу следы ржавчины, и вот эта косая насечка от одного из прутьев решетки. Стало быть, он держался за них. Только одно неверно.

— Что же? — саркастически скривился комендант Трактира.

— Он не ударился, — будто не замечая насмешки, ответил старик. — Его ударили.

— То есть как это?!

— Человек снаружи внезапно притянул голову бедняги к решетке, — пояснил Библиотекарь. — Тот упирался.

— Почему вы так решили?

— Все очень просто. Вот эти насечки. Они длиннее, чем на решетке, а стало быть, этот быстроногий раб пытался вертеть головой. Опять же, если бы он не дергался, ссадины были бы с обеих сторон лба, а значит, бедолага сопротивлялся, но очень недолго.

— Но не от этого же он умер? Я же говорю: все осмотрел, никаких повреждений!

— Не все, — заверил хранитель знаний, переворачивая тело.

— Да нет же…

Он не договорил — Библиотекарь приподнял длинные волосы мертвеца и указал на крошечную точку запекшейся крови на затылочной впадине.

— Похоже на укус клопа, — в недоумении заметил лейтенант, — или комара.

— Между тем это ни то ни другое. Это след от удара шилом или длинной иглой. Если бы ты мог поговорить с опытным лекарем, он бы сказал, что удар нанесен снизу вверх. Острие попало в такую часть мозга, что несчастный умер моментально, без всяких мучений. Но сам перед этим вовсе не торопился на тот свет.

— Откуда ты знаешь о таком ударе? — настороженно спросил Нуралиев.

— Читал, — отрезал Библиотекарь. — Но это не важно. Важно другое: здесь в Трактире есть один, а может, и несколько человек, служащих врагу. Раб — хотя, какой он раб — знал своего убийцу, иначе вряд ли бы подошел к решетке. Тот, вероятно, обещал помочь ему бежать. Окошко расположено на высоте двух человеческих ростов, стена нависает прямо над рекой, но убийцу это не остановило. Наш враг, несомненно, очень ловок и умеет кое-что, чего вроде бы уметь не должен…

Старец еще раз поглядел на рану, на зарешеченное окошко, словно примеряясь для удара.

— Вся расправа заняла одно мгновение. Когда лицо жертвы оказалось около решетки, одной рукой убийца резко притянул его к прутьям, другой всадил шило.

— Но как же он держался над обрывом? — не сдавался шериф. — Не мог же он, как муха, прилипнуть к стене?!

— Да, мой юный друг, это вопрос, на который мы пока не знаем ответа. Но скажу одно: в древности такому удару обучали только бойцов специальных подразделений. Увы, на беду нам, не только этому.