Гнездо Седого Ворона
Шрифт:
Анальгин продолжил, уводя разговор в сторону от глупой ссоры:
— Судя по шерстинкам на кустах, Лешага не идет к Монастырю. Я расспросил брата каноника. Он говорит, тут недалеко есть небольшое селение на скале.
— Ну да, конечно! — чешуйчатый хлопнул себя по лбу, радуясь простоте отгадки. — Я знаю это селение. Лил оттуда родом! Наверняка она уговорила его свести знакомство с ее родителями, это ведь понятно!
— Далеко туда идти? — уточнил главарь бывших раздольников. — Уже вечереет, вокруг топи. Нужно становиться лагерем. Жаль, мы не умеем, как Лешага, ходить ночью, как днем.
— Ну, если завтра
— Это если падаль с собой не тащить, — под нос себе буркнул Заурбек, но вслух произнес: — Да, привал сделать не помешает.
— Значит, решено. — Анальгин повернулся к бойцам, довольным короткой передышкой. — Разбить лагерь! Выставить часовых!
Он вновь посмотрел на соратников, будто ища у них ответа на вопрос.
— Есть одна загвоздка. Смиренные братья к селению идти не желают. Говорят, делать им там нечего. В прежние времена, когда сила была на их стороне, они, мол, не очень ладили с местным населением.
— Эка невидаль! Они ни с кем не ладили! — хмыкнул Марат.
— Вот именно. Говорят, дорогу указать могут, но сами не пойдут. Мол, наше дело — Монастырь возродить.
Драконид задумчиво поглядел на Анальгина.
— Может, и дело говорят. Если б Лешага хотел, чтобы мы к селению пошли, знак бы где-нибудь оставил, а раз нет, — следует действовать по плану и ждать Леху в Монастыре.
— Э, слушай, монастырь-шмонастырь, что нам там делать?! Зачем он нам нужен? Сам говоришь, Лешага — наш предводитель. Вот к нему, значит, и пойдем. А кто желает, пусть идет своим путем, незачем нам тут глаза мозолить.
— Это ты меня имеешь в виду?! — подбоченился Марат, наконец, ставя наземь сошки.
— Нет, свой вчерашний обед, — огрызнулся горец. — Зачем указываешь, куда идти, куда не идти? В селение идем. Сам тут плакал — раненым лекарь нужен, помирают… А без лекарь — иди к ним сам, воткни в горло кинжал да проверни, чтобы сразу. Живые они к Монастырю все равно не дойдут. Зачем?
— Так вот как ты заговорил?! — прошипел драконид. — Ну, ничего, я уйду, но миномет заберу с собой. Когда Лешага доберется до Монастыря, можешь не сомневаться, я от него ничего не скрою!
— Про хвост расскажешь, да? — на лице стража появилась презрительная гримаса. — Говори-говори, только ты здесь не указчик.
Марат оскалил клыки, фыркнул и отвернулся, окончательно принимая решение уйти с монастырской братией и желательно никогда больше не видеть эту наглую бородатую рожу. Уйти завтра же утром и навсегда!
Болотная птица крикнула резко и протяжно, точно кто-то вспугнул ее в беззвездной темени. Голос ее в ночной тишине звучал жутковато, так что у чужака невольно мурашки по спине шли. В ответ, чуть в сторонке, послышался такой же крик, может, чуть более приглушенный. Тимур довольно ухмыльнулся. Значит, тайный соглядатай совсем рядом.
Тот появился из кустов, едва касаясь земли, будто лесной призрак.
— Что нового в лагере?
— Ты же сам был там, все видел, — нехотя ответил человек.
— Я же спасенный караванщик, зачем мне лишний раз совать нос: куда идем, отчего стоим? Для этого есть ты.
— Нового, пожалуй, и нет ничего. Вон, Марат в очередной раз клыки скалил.
— Чего не поделили?
— Куда дальше брести. Марат поутру во главе смиренной братии
уходит в брошенный Монастырь. Там будет ждать Лешагу. Остальные собираются идти по следу к селению.— К селению… — задумчиво повторил посланец Эргеза. — К селению — это хорошо.
— Как скажешь, почтенный доверием.
— Что это за Монастырь?
— По словам Марата — какой-то Бунк.
— Вот это и вовсе славно! Нам он как раз пригодится. Халиф будет доволен. Там можно будет устроить прекрасное стойбище.
— Верно, как все истинное, — подтвердил соглядатай.
— А стало быть, — продолжал «караванщик», — ни эти твари в масках, скрывающих лица, ни уж подавно чешуйчатый нам там не нужны.
— В твоей воле наказать дерзающих против дела Пророка.
— Не говори мне, что в моей воле, а что — нет, — нахмурился Тимур, — я знаю это лучше тебя.
— Прости, благословенный господин, я и в мыслях не желал обидеть тебя. Я лишь говорю, что поутру монахи и чешуйчатый пойдут к Монастырю. И если наткнутся на твой отряд, совершенно случайно, — легко могут пропасть, и никто о них больше не услышит.
— Ты не зря водил отряд, — усмехнулся «караванщик», — но все же зерна истины в твоих словах подернуты серым пеплом неразумия. Сам подумай: никто лучше Марата не сможет привести нас к Лешаге. Он пользуется особым доверием врага. А стало быть — нужен живой. Ты понял меня?
— Понял и затвердил, о почтенный доверием.
— Вот и правильно. Остальным суждена гибель. Они коснеют в ложной вере и, стало быть — непримиримые враги Пророка, гибель для них — малое воздаяние за великую скверну, принесенную в мир. Но, чтобы не рыскать, подобно голодным волкам зимнею порой, нужен, как минимум, один, а лучше два или три живых монаха, которые укажут, где упрятана их обитель.
— Зачем же трое?
— А если один не пожелает говорить? Ничто так не развязывает язык, как вопль сгорающего в яме соратника. Особенно если приходится своими руками закапывать обгорелые скрюченные останки.
— Преклоняюсь пред твоей мудростью, почтенный доверием.
Тимур лишь усмехнулся. Он знал этого человека не один год, и когда-то сам обращался к нему таким же образом. Теперь роли поменялись. Все же слишком давить не стоит. Здесь, в Диком Поле, всегда может представиться случай загладить былые прегрешения, а будь на то воля наместника, и возвыситься. Старый знакомец до сего дня служил верно, наместник мог быть им доволен.
— Ты все делаешь правильно, просто мало знаешь, — примирительно бросил посланник Эргеза. — Но это не твоя вина. Однако слушай внимательно. Я позабочусь, чтобы монахи во главе с Маратом наткнулись на отряд, велю своим людям беречь чешуйчатого как зеницу ока. Но запомни: он должен покинуть бой как можно раньше. Если понадобится, спаси его…
— Я сделаю все так, что никто ни о чем не догадается. Позволь мне уйти, не ровен час, хватятся.
— Ступай, и да будет над нами воля Пророка.
Библиотекарь повернулся к Нуралиеву:
— Свети-ка сюда.
Тот поднял факел надо головой, и пламя, колеблемое ветром, налетающим от реки, выхватило из темени кусок замшелой стены с мрачным провалом зарешеченного окна.
— А вот это уже очень интересно, — негромко проговорил Хранитель Знаний, тыча вверх длинным узловатым пальцем.