Гобелен
Шрифт:
Бран остановился.
– Вот отсюда, миледи, извольте шажочки свои счесть. Я не сумею – в арифметике не силен.
Опираясь на руку Брана, Джейн шла и вслух считала шаги. Наконец они достигли нужной точки.
– А я и забыла, как славно здесь весной. Совсем не то, что промозглым зимним вечером!
– Я тогда все боялся, как бы вы на льду не поскользнулись, миледи, – с чувством произнес Бран. – Землица-то оттаяла – значит, скоро откопаю сокровища да в ваши белые ручки отдам, – заверил он и взялся за лопату.
Джейн вдыхала прохладный воздух, напоенный запахом молодой травы. Из земли отчаянно пробивались стебли, на деревьях набухали зеленые почки. Цветы появятся
Все расплылось перед глазами у Джейн. В следующую секунду она поняла: к ней идет прачка Робин.
В животе заныло, как при взлете самолета. Но как же объяснить все Уинифред, для которой ощущения сродни тошноте?
– Миледи, вам нехорошо? – забеспокоился Бран.
– Все в порядке. Просто я устала. Очень устала, Бран. А впереди еще долгий путь. Я думала о предстоящем путешествии.
– Может, принесть вам чего-нибудь, миледи?
В руках у Брана уже был заветный сверток.
– Нет, спасибо. Я пожалуй, пройдусь напоследок по усадьбе.
Бран понял.
– Желаете, чтоб я сопроводил вашу милость? А то, упаси Господь, еще оступитесь.
Джейн улыбнулась.
– Я недолго. А ты ступай в дом, отдай этот сверток мисс Сесилии, пусть упакует вместе с моими вещами. Скажи, я сейчас приду. Я прощаюсь навеки, славный Бран. Хочу запомнить каждую мелочь, сохранить в памяти место, где была так счастлива с мужем и детьми.
Бран молча удалился, не подозревая, с какой силой бьется сердце Уинифред. А она бежала не чуя ног; вступила на тиссовую аллею. Плащ сразу промок, она не обратила на это внимания. Убедившись, что из дома ее не видно, Джейн позвала:
– Робин!
– Я здесь, – откликнулся знакомый голос, и загадочная сообщница Джейн выступила из-за старого толстого тиса.
– Я знала, что найду тебя!
Голос сорвался – всего за сотню шагов в Джейн скопилось невероятное эмоциональное напряжение. Сколько требовалось сообщить – а слов не было, только вздохи и тихие слезы.
– Сейчас я говорю только с тобой, Джейн. Час пробил.
– Час? – плача, переспросила Джейн.
– Да. Пора возвращаться туда, откуда ты пришла.
Слезы полились в три ручья, но все так же беззвучно. Едва ли Робин расслышала жалкое «спасибо» Джейн. И непонятно, почему в этот миг ее мысли устремились к Джулиусу Саквиллю.
«Похоже, история с этим мужчиной не закончена», – непривычно твердым голосом заявила Уинифред.
«Нет, нет, дело в другом, – упиралась Джейн. Машинально она сунула руку в карман. Качнула головой, вдруг почувствовав себя ненужной. – Уинифред, а ты уверена, что достаточно окрепла?»
«Для путешествия в Грейвсенд и далее в Европу? Вне всякого сомнения. Со мной будут двое моих детей; меня ждут муж и сын. Решение принято – сначала я поеду в Остенде. Повидаю сестру, передохну. Знаешь, ведь моя сестра – настоятельница монастыря. Там, в тишине и покое, я буду ждать, пока моя беременность перейдет в безопасную фазу. Не волнуйся, дражайшая Джейн, я выдержу все, что небесам будет угодно мне послать. А сама ты достаточно сильна? Сможешь ли оставить нас?»
«Я…»
Джейн запнулась. До сих пор ее желание вернуться домой было слишком сильным; Джейн не приходило в голову, что она может скучать по этому миру.
«Я никогда не забуду
тебя, Уини. Я буду помнить, какая ты отважная».«Нет, Джейн, это ты отважная. Ты – сильная. Надеюсь, твои печали будут утолены, так же как и мои; ты найдешь любовь и счастье в объятиях своего избранника. Спасибо, что вернула мне мужа».
«А как же Сесилия?»
«Сесилия не догадается. И скучать по тебе не будет, ведь она не подозревала о твоем присутствии. Придется мне скучать за двоих».
Джейн вымучила улыбку, очень надеясь, что Уинифред почувствует ее тепло. Уинифред смотрела назад, на Терреглс; Джейн повернула «хозяйскую» голову к Робин.
– Надо спешить, – сказала мнимая прачка.
– Как это произойдет?
– Вы намерены ехать в Пиблс, верно, миледи?
– Верно, – отвечала Джейн. – За Анной.
– Что ж, расклад идеальный, ведь через Пиблс проходит один из старейших прямых путей; он связывает замок Стерлинг с островом Айона. Много веков назад монахи проделывали именно этот путь, но вам в том нет нужды. Вы должны следовать моим указаниям. Я приведу вас туда, где особенно сильны мистические силы. Дальше, Джейн, ты оправишься в одиночестве.
Глава 30
Итак, Джейн, все еще в теле Уинифред, сидела на валуне и раздумывала о превратностях судьбы, параллельно удивляясь, что успела привыкнуть к холоду. Разве смогла бы она в реальной своей жизни сидеть вот так, на камне, на продуваемой всеми ветрами пустоши, ранней весной, в северной Британии, имея из одежды, кроме платья, только плащ, шарф и перчатки? Однако же сидит и не замечает холода – быть может, еще и потому, что поглощена письмом.
Письмо было от Джулиуса. Джейн сунула руку в карман – и вот оно, пожалуйста.
«Моя возлюбленная Джейн!
Столь тяжело было смотреть на тебя в Вестминстере, что моя трусость взяла верх и я покинул зал суда, не выдержав этой пытки. Однако боюсь, Джейн, что не сумею избавиться от воспоминаний о тебе и они будут преследовать меня до конца дней моих.
Не знаю, суждено ли нам свидеться. Я слышал о том, что благодаря твоей отваге и безупречному плану твой муж совершил дерзкий побег из Тауэра. Готов поклясться, что горд не менее, чем если бы лично вызволил графа. Ты удивительная женщина. В твоем чреве пылает священнейший, чистейший огонь! Уилл Максвелл – счастливец. Вновь прошу прощения за то, что воспользовался ситуацией.
Храни тебя Господь, моя обожаемая Джейн. Так я всегда буду называть тебя в мыслях – Джейн. Моя Джейн. Вспоминай обо мне иногда. Быть может, ткач, что трудится над гобеленом жизни, смилостивится надо мною, грешным, и даст мне шанс вновь увидеть тебя.
В надежде на это я приеду в Терреглс осенью, когда опадут последние листья. К тому времени ты решишь, как жить дальше. Если ты выберешь жизнь с Уильямом Максвеллом, клянусь никогда больше не тревожить тебя. Что бы ты ни выбрала, желаю тебе всяческого счастья и уповаю на переплетенье наших нитей в гобелене жизни, пусть и случайное.
Остаюсь твой навеки
Дочитывая последние строки, Джейн обливалась слезами. Увы, ничего нельзя было сделать. Она должна возвращаться домой. Она войдет в свое тело, снова станет Джейн Грейнджер. Именно поэтому она сидит сейчас на валуне, ждет. Разумеется, Сесилия протестовала – не хотела оставаться в Траквере с Анной и родственниками Уинифред, но Джейн удалось убедить бедняжку.
– Я дала обещание мужу, – лгала Джейн, зная, что Уинифред простит ее.
– Что хорошего граф нашел в этой пустоши? – недоумевала Сесилия.