Гобелен

– Расскажи о том, чего пока не можешь объяснить, – попросила Джейн.

Уилл вздохнул, грустно улыбнулся.

– Многие считают, что линии лей, служащие для связи святых мест, имеют прямое отношение к феномену аномально сильных магнитных полей. В Китае такие линии называют драконовыми; последователи учения фэн-шуй тысячелетиями обращались в своей практике именно к ним. Предположительно, птицы и звери мигрируют именно по этим линиям. Отдельные группы, входящие в движение «нью-эйдж»… не стоит приравнивать этих людей к буйнопомешанным лишь потому, что они позволяют своим мыслям воспарить над научными объяснениями реальности… так вот, отдельные представители движения «нью эйдж» полагают, что эти огромные воронки магнитной энергии не что иное, как порталы, или ворота в параллельные миры.

– Ты шутишь, да?

Улыбкой Уилл дал понять, что прощает Джейн эту реплику, но выразил сожаление, чуть передернув плечами.

– Видишь ли, человек так устроен – не может без веры в чудеса, хоть режь. Только логично, не найдя научного объяснения, навешать на то или иное явление потусторонних качеств. В Шотландии я намерен рассказывать об успехах в исследованиях феномена линий лей.

– А теперь подумай – как бы мы встретились, если бы я не поехала к родственникам в Корнуолл, а тебя не занесло на Лендс-Энд?

Почему она не может остановиться? Почему всячески муссирует тему их случайной встречи? Неужели надеется, как от щипка, очнуться от очередного ответа Уилла; неужели считает, что мечты занесли ее в альтернативную реальность?

«Оглянуться не успеешь, Джейн, как прошествуешь в белом платье по нефу и ляпнешь: «Я согласна». Потом одумаешься, да поздно будет!»

«Да, но я же не уверена. Все считают мой будущий брак идеальным – все, кроме меня, – сама себе мысленно возразила Джейн. – Пожалуй, еще не уверен отец Уилла. А я… я не пойму, почему не влюблена в своего жениха по уши – казалось бы, все предпосылки к этому наличествуют».

«Тик-так, – произнес некий далекий голос. И еще раз, чуть слышно: – Тик-так. Время, Джейн, время».

– Мы с тобой оказались в нужное время в нужном месте, – сказал Уилл. – А знаешь почему? Да потому что нас свела линия лей – та самая, что теперь соединяет наши сердца, – прочная, неподвластная ни времени, ни пространству.

Ну просто законченный романтик этот Уилл.

– И которая же конкретно из многочисленных линий лей свела нас вместе? Которая, Уилл?

– Линия святого Михаила, – оживился Уилл. – Знаешь, какая она длинная? Начинается на корнуолльском мысе, в деревне Маразион – между прочим, она считается старейшим поселением в Европе. Дальше линия святого Михаила движется на северо-восток, проходит через многочисленные древние сооружения, возведенные во славу святого Михаила. Что это, по-твоему, – совпадение? Подтасовка? Или Божий промысел?

Джейн не успела рта раскрыть, как Уилл заговорил снова:

– Но это не все. Есть еще одна линия – она начинается от ирландского монастыря Скеллиг-Майкл, проходит сквозь священную для жителей Корнуолла гору, делит пополам скалистый остров Мон-Сен-Мишель, что во Франции, и продолжает в том же духе – стремится к святым местам вроде Сакра-ди-Сан-Микеле, Ассизи, горный хребет Кармель в Израиле.

Джейн только прищурилась.

– Неудивительно, что адепты движения «нью эйдж» прямо-таки ухватились за эти факты.

Уилл задумчиво кивнул.

– Да, верно, это просто факты. Только дело в том, что даже самые убежденные скептики вынуждены признать: эти святые места пронизывает некая энергия – назовем ее так за неимением лучшего слова – и их можно соединить прямой линией.

Джейн качнула головой, отодвинула остывающий шоколад.

– Звучит убедительно.

– И на том спасибо. Вот почему мы, геофизики, жаждем исследовать этот феномен, узнать о нем все. Вот почему я получил грант на исследования.

– Ну а сам-то ты что думаешь, Уилл? Веришь, что эти твои линии, опутавшие земной шарик, исполнены сакрального смысла? Что тут не без волшебства?

Уилл мягко усмехнулся; впрочем, Джейн сочла такой ответ отрепетированным. По тому, как Уилл отвел взгляд, она поняла – он ни в чем не уверен. В следующую секунду он потряс ее признанием:

– Я не знаю. Я не делаю выводов, пока не увижу что-либо собственными глазами или пока тот или иной феномен не подтвердят мои исследования. Я только в одно верю – в неприемлемость предубежденности. Как бы ни полагался я на свою науку, меня греет тот факт, что сверхъестественное порой являет недюжинную силу, что горячая вера помогает свершить невозможное; наконец, что волшебство существует. Должно существовать, по крайней мере.

Джейн нахмурилась. До сих пор жених казался ей рационалистом до мозга костей; теперь за фасадом мелькнуло нечто потаенное.

– Стало быть, в совпадения ты не веришь?

Уилл улыбнулся, поднял глаза над тарелкой, словно решил не доедать последний кусок яичницы и тоста, и игриво заметил:

– А ты, оказывается, циничная. Вот новость так новость.

– Вовсе я не циничная. Я бы хотела верить в волшебство. Да и кто не хотел бы? Нашему миру ох как не хватает волшебства, да только горькая правда состоит в том, что никаким волшебством не остановишь войны, не избавишь людей от голода, не напоишь свежей водой, не воскресишь. Будь я способна воззвать к потусторонним силам, я бы уничтожила все мерзости в нашем мире – а начала бы, пожалуй, с уничтожения этого жуткого холода. Еще ведь только начало зимы – что-то дальше будет?

– Все потому, Джейн, что тебе нравится контролировать ситуацию – причем любую.

Джейн усмехнулась и спросила, единственно с целью выиграть время:

– Ты о чем?

– Бывают люди, которым по нраву все держать под контролем; ты из их числа. Только и всего. Кстати, это совсем не плохое качество. Я рад, что ты его не скрываешь. Потому что оно придает тебе дополнительное очарование.

– По-моему, ничего очаровательного во властных людях нет, – возразила Джейн.

Уилл улыбнулся, погладил руку Джейн, и она поняла: свое чувство к ней он использует как оружие, перед которым бессильно большинство женщин, включая саму Джейн.

– Так что я вовсе не критикую тебя.

– По-моему, скорее обвиняешь.

Уилл отрицательно покачал головой.

– Это – твоя особенность. Продолжай в том же духе, Джейн. Подозреваю, ты из тех, кто способен одной только силой воли горы сворачивать. – Джейн достался испытующий взгляд. – Давай не будем заниматься самокопанием. Я люблю тебя такой, какая ты есть. Мы скоро поженимся.

«А может, не надо?»

– Прости, Уилл.

– По-моему, лучшее место для тебя – это постель, – поддразнил Уилл, озорно сверкнув синими глазами.

Джейн ощутила прилив некоего чувства; хорошо бы это была любовь. Испугалась, что это не более чем страсть к красивому мужчине; страсть, которой она отдалась практически без сопротивления. Все бы хорошо, если бы этот мужчина несколько дней назад не сделал ей предложение руки и сердца. Она сразу сказала «да» – потому что он все просчитал, выбрал правильное место для объяснения в любви. Пиккадилли, статуя Эроса – кто ж тут устоит? Толпа засвистала, захлопала, когда Уилл опустился на одно колено, кашлянул, обвел площадь мечтательным взглядом – просто выигрывал время, искал в карманах темно-зеленую бархатную коробочку. Затем, по знаку Уилла, бог весть откуда появился скрипач и завел пленительную мелодию; следующим номером развернулось алое шелковое полотнище в форме сердца, чудесным образом зависшее на Эросовом луке. На шелке были вышиты имена «Уилл» и «Джейн».