Гоблины: Жребий брошен. Сизифов труд. Пиррова победа (сборник)

– Да, конечно.

– Только, Демидыч, чтоб… – Шевченко замялся. – Между нами, ладно? Никому ничего! А то, сам понимаешь, пойдут по конторе разговоры. Всякие там шу-шу-шу, хи-хи-хи!

– Я всё понимаю. Конечно.

Тарас расцвел в довольной шкодливой улыбке:

– Демидыч, ты – человек! Хочешь, я тебе завтра леща копченого подгоню? Мне брательник двоюродный на днях посылочку из Шостки с оказией передал.

– Благодарствую. Мне бы лучше, при случае, второй том достать, – Филиппов указал на книжку. – Я ведь Лебона только в ранней юности немного читал. Но совсем дурной был тогда, мало что понял.

– По части книжек заумных, это ты лучше к Жеке подкатись. Это он у нас во всяких там философах-навуходоносорах разбирается-ориентируется. Кстати, книжка, которую ты сейчас изучаешь, – это его книжка.

Иван Демидович задумался и после некоторой паузы ответил тихо:

– Положа руку на сердце, Евгений Алексеевич, он… В общем, я его почему-то боюсь… Нет, здесь скорее более уместен глагол «опасаюсь».

Шевченко посмотрел на интеллигентного бомжа с нескрываемым удивлением:

– Это с чего вдруг?

– Не могу сформулировать, – виновато пожал плечами Филиппов. – Скорее, здесь пока имеют место некие ассоциации, лежащие в плоскости индивидуального восприятия.

– Я ни хрена не понял, но могу тебе на это сказать только одно: Жека, при всей своей занудности, – свой парень в доску. – Тут где-то в глубине коридора послышался призывный перелив звонка домофона. Тарас подскочил и захлопотал суетливо: – О, кажись, пришла! Так, Демидыч, давай шустренько перебазируйся: молочко вот, книжечку свою забирай. Только ради бога – ничего там руками не трогай. Телевизор можешь включить. Если будут звонить по служебному, сразу зови меня. О’кей?

Иван Демидович покорно собрал свой немудреный скарб и направился в оперскую. Тарас, задержавшись, бегло осмотрел поляну, выудил откуда-то из-под дивана загодя заготовленную бутылку шампанского и водрузил ее на стол. Затем бросил взгляд в зеркало, пригладил волосы, проверил «хозяйство» на застегнутость и вприпрыжку помчался в коридор.

Звонок продолжал надрываться требовательной трелью.

Напоминая, что «ряд служебных моментов» отлагательства не требует…

* * *

Проезд на такси из Парголово в Автово (два лаптя по карте!) грозил влететь Анечке в очень немаленькую копеечку. А ведь потом еще надо было как-то добираться обратно. Но желание попытаться хоть чем-то помочь отцу Михаилу перевешивало любые доводы прагматического характера.

Анечка не ошиблась – в эти часы движение на КАДе было вполне себе резвое, так что такси долетело до Автовского путепровода даже с семиминутным опережением графика. Здесь они подобрали с остановки Ольгу и выдвинулись дальше: в ночь и в совершенно незнакомую для Анечки местность. Причем снова под неприлично громкую музыку «Радио шансон».

«И почему водители так любят всю эту пошлятину?» – недовольно подумала Анечка. Жизнь которой с некоторых пор протекала исключительно под классику.

– Теперь куда, барышни? – перекрикивая музыку, уточнил таксист.

– По Петергофскому шоссе всё время прямо. К бывшей школе милиции, – проложила курс Прилепина. – Вернее, сразу за ней. Сергиевское кладбище.

– Однако! Такие красивые барышни, а вот – поди ж ты! Не страшно, ночью-то?

– Мы покойников не боимся! – мужественно ответила Анечка, в данном случае кривя душой: покойников она как раз очень даже опасалась.

– А ведьмы? Вурдалаки? У меня сын сейчас в школе Гоголя проходит. Про «Вия» читает.

– Не боимся. Мы сами в каком-то смысле ведьмы! – буркнула не расположенная к общению с чужаками Ольга.

– Эт-точно! Все бабы – ведьмы! Особенно жены и тещи!

– Вы не могли бы сделать музыку потише? Мне на звонок ответить нужно, – раздраженно и даже грубовато попросила Прилепина. На дисплее ее разрывающегося мобильника высветилось: «Мешечко».

– Не вопрос.

Водила приглушил звук, и Ольга, показав Анечке глазами, мол: «Тишина! Сам чего-то хочет», – ответила:

– Слушаю вас, Андрей Иванович.

– Добрый вечер, Ольга. Не отвлекаю?

– Нет-нет, говорите. Только погромче. Я в маршрутке еду.

– Ольга, я намереваюсь завтра посетить Следственный комитет. На предмет разговора с приснопамятным Артемием Жановичем. Который Тимати.

– У вас сыскалось что предъявить?

– Увы. Твердокаменной доказухи по-прежнему никакой. А оперативная информация, на то она и оперативная, что к делу не подошьешь.

– А как же показания бармена?

– Бросьте, Ольга. Ну зашел оперативник выпить кружку пива. Ну подсел к нему случайно ранее судимый с героической автобиографией. Ненаказуемо.

– Зачем же тогда ехать? Только вспугнете.

– А я хочу этому самому Тимати в глаза посмотреть. Ну и блефануть заодно, прокачать на «понял – не понял».

– Что сделать?

– Спровоцировать и дождаться ответной реакции. Не хотите со мной за компанию прокатиться?

– Хочу. Очень хочу, – честно призналась Прилепина.

– Добре! С самого утра мне надо будет заехать в парочку мест, но к полудню, надеюсь, освобожусь. Засим договоримся так: в час дня я буду ждать вас у Исаакиевского собора.

– Принято. Буду в час.

– Вот только нашим пока ни слова. Договорились?

– Договорились.

– Тогда спокойной ночи. И – до завтра.

– До завтра.

Прилепина убрала трубку. Невесело усмехнувшись, она подумала о том, что предстоящая им с Анечкой ночь едва ли может рассчитывать на статус «спокойной».

– Ольга! – Девушка тронула ее за руку и тихонько спросила: – А вы не говорили Андрею Ивановичу о том, куда мы с вами сейчас отправляемся?

– Нет, конечно. Хочешь, чтобы начальство подняло нас с тобой на смех? Или того хуже?

– Не хочу. Но все равно – лучше бы кто-нибудь знал, куда мы едем. Так, на всякий случай. Чтобы представлять, где нас, ежели чего, искать.

– «Ежели чего» – это чего? – улыбнулась Ольга.

Анечка понизила голос до шепота:

– Всякое может случиться. На кладбище и в компании сатанистов. Таксист на самом деле прав: мне действительно страшно. Немножечко, но страшно.

– Не бойся, Анюта, всё будет хорошо. Скажу тебе по секрету: у меня в сумочке пистолет, – успокоила девушку Прилепина.