Гоблины: Жребий брошен. Сизифов труд. Пиррова победа (сборник)

– Скорее, тогда это она его. Не удовлетворяла. Чем терзалась!

М-да, похоже, в пасть Мешку явно залетела смешинка.

– В любом случае, моё определение о применении мер безопасности в отношении гражданки Ковелиной начальством завизировано, – натянуто-невозмутимо докончил вводную Викул. – Посему давайте перейдём к делу. – Он подвинул к себе телефонный аппарат и набрал местный номер дежурного. – Пичугин? Это Викул говорит. Распорядитесь, чтобы гражданку Ковелину проводили ко мне в кабинет… Да… – Следователь положил трубку и почти просительно посмотрел на Мешка. – Андрей, личная просьба: давайте попробуем в этом деле обойтись без неприятных неожиданностей. Очередная детективная история в духе «старуха Демичева» не нужна ни нам, ни вам…

Санкт-Петербург,

23 июля 2009 года,

четверг, 15:39

Вальяжно закинув ногу на ногу, хозяин компании «Джедай-Холдинг» Леонид Кириллович Батынков, в стильном кремовом костюме, коий заметно диссонировал с легкомысленно-летними одеждами прочих прогуливающихся, сидел на скамеечке возле первой в России конной статуи [8] . Коротая время, он с профессиональным интересом рассматривал бронзовый барельеф постамента. Не секрет, что в большинстве случаев сами питерцы мало обращают внимания на такие вещи: ну да, ну памятник, ну Петру. А вот спроси: «какие именно исторические эпизоды изображены на барельефах этого самого памятника?» – едва ли кто с ходу возьмется ответить. Но вот память Леонида Кирилловича еще со студенческой скамьи странным образом хранила в общем-то бесполезную при его нынешнем статусе информацию о том, что «по правому борту» скульптором исполнена сценка из Полтавской битвы. Та самая, где царь Петр, поворотившись к своему верному Меншикову, шпагой указывает на отступающих шведов и презрительно цедит сквозь зубы. Дескать: бегут ухари, «хребет свой показали».

8

В данном случае речь идет о памятнике Петру I, установленном напротив Инженерного замка. Модель памятника была выполнена еще при жизни Петра скульптором Растрелли. Сама отливка монумента произошла только в 1745–1747 годах под руководством итальянца Мартелли.

Выудив из подкорки крылатую царскую фразу, Батынков не смог сдержать легкой усмешки: в принципе, слова эти вполне могли стать и его родовым девизом. Сродни тем, что в Средневековье принято было малевать на рыцарских щитах. Потому как за двадцать лет коммерческо-трудовой деятельности Леонида Кирилловича не одна сотня конкурентов и недоброжелателей была повержена. И, соответственно, «хребет показала». Ну а немногим упёртым, которые «показывать» упорно не желали, этот самый хребет приходилось и переламывать.

Ну да то дела давно минувших, кооперативно-ларёчных дней. Казавшихся ныне столь же далёкими, как и пресловутая Полтавская баталия…

…Майор Шанин опоздал на двенадцать минут. Учитывая, что в бизнесе Леонид Кириллович не прощал даже секундного опоздания, за это время ожидающий Батынкова чёрный лимузин, зачаленный у Инженерного замка под знаком «Стоянка запрещена», вполне мог долететь, скажем, до Парголово. Но дело в том, что опаздывающий мент был очень нужен Леониду Кирилловичу. Пока ещё нужен. Так что невольно приходилось гасить в себе проявления первого из семи смертных грехов и смирять гордыню.

Судя по гневливо-собранному выражению лица, майор намеревался с ходу обрушить на Батынкова целый ушат проклятий и негодований. Немногие из очевидцев сейчас без труда опознали бы в нём бравого старшого, который несколько дней назад активно руководил мероприятием по задержанию попавшегося на взятке чиновника из Курортного района. Нынешнее настроение майора вполне просчитывалось и отчасти извинялось. Поэтому Леонид Кириллович предпочёл за лучшее покинуть скамейку и выдвинуться навстречу Шанину. Дабы буря разразилась подальше от случайных любопытствующих ушей.

– Пройдемся? – вместо приветствия предложил он.

Шанин хмуро кивнул, и мужчины не спеша направились в сторону Манежной площади. Чёрный лимузин тронулся следом за ними.

– Я слушаю тебя, Дмитрий Ильич, – выдержав паузу, дал отмашку Батынков, и майор немедля взорвался:

– Вы там что, в натуре, совсем охренели?! Ничего умнее террористического акта придумать не могли?

– Спокойно, давай-ка поменьше эмоций. И на пару тонов ниже.

– А идите-ка вы все знаете куда?! Эмоций! Да твои весь Главк на уши поставили! Да что Главк – Министерство зешебуршилось! К расследованию старших братьев [9] подтянули! Чеченский, бля, след отрабатывать!

9

Здесь – сотрудников ФСБ.

Батынков спокойно выслушал гневную тираду Шанина и пожал плечами:

– Так и пускай себе чеченцев отрабатывают. Нам это только на руку. А то, что громко получилось… Зато быстро, эффектно. И эффективно.

– Мои люди на такие эффекты не подписывались! Одно дело прикрывать ваши невинные шалости с земельными участками, и совсем другое – убийство с целью сокрытия другого преступления!

– А я тебе еще раз говорю – уймись! – ледяным тоном процедил Батынков. – Вон, на тебя уже народ косится… А своим людям передай, что их моральные страдания будут компенсированы по повышенному тарифу. А персонально твой, господин майор, – по двойному. Кстати, вот, держи. Это пока только первый транш. – Леонид Кириллович достал из портмоне пластиковую кредитку, сунул её Шанину, и тот, воровато озираясь, торопливо убрал её в карман. – Пин-код 1221. Сразу всю сумму не снимай, только частями.

– Жену поучи. Борщи варить, – сварливо проворчал майор. Впрочем, было видно, что полученный от Батынкова кусочек пластика чутка примирил его с окружающей хреновой действительностью. – И все-таки, неужели с Пущиным нельзя было полюбовно договориться?

– Нельзя! – сказал как отрезал Батынков. – Помнишь, у классика? У Александра Сеергеевича? «Его пример другим наука»? Так вот: Геночка слишком много возомнил о себе. Знаешь, какой бонус он затребовал себе после дачи показаний на Быкова? Десять процентов от всех сделок с земельными участками, заключенных по линии нашего холдинга!

– Однако! – искренне поразился Шанин. Лично он в схожих ситуациях рассчитывал от силы на полтора, максимум – два процента.

– Вот я тебе о чём и толкую. Вырастили на свою голову эффективного, блин, минетжера. Да и секретутка наша тоже нахваталась: уж и не знаю, от Гены либо ещё от кого… Представь, звонит мне в прошлое воскресенье и на полном серьёзе, делово так, интересуется: какова будет ее доля.

– Даже так?

– Именно так! Нет, этот мир решительно сошел с ума! Я ведь эту Свету, эту «Мисс Усть-Жопинск–2003», из такого дерьма вытащил! У нее тогда все губы, и верхние, и нижние, вот в та-акенных, – Батынков показал руками в каких именно, – мозолях были! Квартиру ей сняли, переодели, переобули, на работу престижную устроили. А теперь эта тварь, вместо благодарности, имеет наглость справляться о своей доле. Да я её на такие доли порву!

Как-то незаметно собеседники поменялись ролями. Теперь уже разошедшемуся Батынкову требовалось притормозить рвущиеся наружу эмоции, в чём ему и незамедлил помочь майор Шанин:

– А вот это ваше «порву», Леонид Кириллович, отныне категорически нежелательно! – слегка заискивающе попросил майор. Вроде и не хотелось «заискивать», да как-то само собой получилось. – Вы, я так понимаю, еще не в курсе, но вчера Викул вынес официальное определение. О принятии мер по обеспечению безопасности свидетельницы Ковелиной.

– Кто вынес?

– Викул. Старший следователь из Следственного управления. Очень душный, к слову, следак.

– Я чего-то не понял: каких таких мер? Зачем?

– Охранять Ковелину теперь будут, – пояснил майор. – А зачем? Да затем, чтобы на воздух не взлетела. Как давеча Пущин. Короче, сами себе спасибо скажите.

– И кто её будет охранять? СОБР? ОМОН?

– Охранять будут специально обученные люди из специального милицейского подразделения. Сразу предупреждаю: выходов на них у меня нет. Как именно они работают – я тоже не знаю. Исходя из чего настоятельно рекомендую: любые контакты с этой особой временно заморозьте. В противном случае можно очень неприятно нарваться.