Гоблины: Жребий брошен. Сизифов труд. Пиррова победа (сборник)

– Слушаю.

– Андрей Иванович?! День добрый, это вас судья Зимин беспокоит. Вам удобно сейчас разговаривать?

– Здравствуйте, Леонид Сергеевич. Слушаю вас внимательно.

– Вот, звоню как договаривались.

– Опять письмо? – насторожился Мешок.

– Да. Вынул из почтового ящика пять минут назад. Интонация примерно та же, что и в прошлый раз. Прямо сейчас отсканирую и скину вам по электронной почте.

– Всё правильно. И конверт обязательно сохраните. И вот ещё что. Леонид Сергеевич, сделайте одолжение, для оперативности сначала просто зачтите мне текст вслух. По возможности дословно.

– Да-да, конечно. Вы меня сейчас хорошо слышите?

– Прекрасно.

– В общем, текст следующий: «Господин Зимин! У вас остаётся совсем немного времени для того, чтобы придумать внятную причину отказа от председательствования на процессе Панова. В противном случае первый день этих слушаний может стать персонально для вас последним днём». Это всё.

– М-да… Вот ведь твари… Леонид Сергеевич, напомните, пожалуйста, о каком дне идете речь? Вторая декада августа, если не ошибаюсь?

– Именно так. Начало слушаний запланировано на понедельник, 10 августа.

– Тогда мы с вами поступим следующим образом: сегодня, к сожалению, я не смогу, а вот завтра, с утречка заеду к вам домой, и мы подробно всё обсудим. Идёт?

– Договорились. Буду ждать. Правда, я собирался съездить на дачу, но…

– Никаких но! Тогда я просто сам отвезу вас. По дороге и поговорим.

– Да, но удобно ли?

– Ради бога, вот только этим не заморачивайтесь. Всё, до завтра.

– До завтра…

* * *

Возвращение в обыденную реальность состоялось.

Мешок, так и не опохмелившись, скоренько возвратился в контору.

И более так и не вспомнил о своём намерении освятить конспиративную квартиру «гоблинов».

Возможно, от этого и в самом деле не было бы никакого практического толка. Но кто сие может знать наверняка?

Тем паче что грядущий август не холодного, а напротив – очень жаркого лета 2009 года очень скоро принесёт «гоблинам» и новые смерти, и новое горе.

И Жизнь, и Слёзы проявят себя в полной мере.

Вот только Любовь, как водится, малость подкачает.

Конец первой книги

Сизифов труд

Глава первая Крёстные отцы

Ленинградская обл.,

Приозерский район,

Суходольское озеро,

1 августа 2009 года,

суббота, 20:15 мск

Вековые сосны, словно бы на одном только честном слове державшиеся на голых камнях, отражались в мелкой ряби Суходольского озера. Возле основательно отстроенного причала плескался на волнах навороченный рыбацкий катер и глухо терся кранцами о бетонную стенку. На фоне окружающего природного великолепия и катер этот, и само бетонное тело причала смотрелись чужеродно. В отличие от спрятавшегося в соснах роскошного бунгало, почти незаметного с воды: в данный момент о его существовании свидетельствовал разве что растворяющийся в воздухе легкий кашеварный дымок, знаменуя собой достойное завершение удачной рыбалки.

Пока обслуга занималась приготовлением истинно мужской еды – ушицы по-царски, два городских ВИПа, ради которых все и суетились, спустились к берегу и направились к причалу: от чужих ушей подальше, а к воде и закату – поближе…

– …Влад! Мы с тобой знакомы бог знает сколько лет. Поэтому, когда ты в очередной раз пытаешься банально-вербально разводить, меня это, мягко говоря, удручает.

– Илья, вот честное слово и красная звезда! – волновался Суконцев. – Я тебя не развожу, а просто пытаюсь объяснить. Объяснить, что в данный момент обстоятельства таковы…

– Знаешь, когда в моем кабинете подчиненные начинают лепетать за «обстоятельства», я, как тот Геббельс, хватаюсь за табельное оружие, – раздраженно перебил собеседника Ипатов. – Ровно семь месяцев назад ты явился ко мне, возбужденный, как уголовное дело, и клятвенно заверил, что материал на Панова собран убийственный. Если помнишь, я еще переспросил тогда: «Влад, а ты уверен, что с твоими данными клиент будет упакован по полной?» На что ты, с жегловской интонацией, рубанув рукой воздух, заявил: «Будет сидеть, я сказал!» И вот теперь ты грызешь мне мозг сообщением о том, что опасаешься поддерживать обвинение в суде, поскольку дело попало к Зимину, на которого у тебя нет выходов и который принципиален настолько, что может назначить Панову условное. Невзирая на «убийственность» собранного тобой материала.

Лицо Суконцева приняло страдальческое, почти плаксивое выражение:

– Илья, ты как всегда прав. Но в тех условиях и с тем цейтнотом, который был заложен изначально, просчитать абсолютно всё было просто нереально. Согласись, мы все-таки проделали огромную работу? Но именно с этим судьей…

– Мы не должны находиться в зависимости от сумасбродства или самодурства одного человека! – ледяным тоном сказал Ипатов. – Бизнеса у Панова уже нет, понимаешь? Вернее так: для окончательной констатации этого факта требуется одна только формальность. А именно получение Пановым реальной… это ключевое слово!.. реальной, а не условной судимости. Человек, к которому переходит его бизнес, уже заплатил нам немаленький аванс. Это очень серьезный человек, и если мы с тобой его подведем, то он подведет нас. Подведет под такой монастырь!.. Короче, ты меня услышал?

– Я тебя услышал, – печально вздохнул Суконцев.

– Вот и отлично. – Ипатов положил руку ему на плечо, изобразив на суровом лице одобряющую улыбку: – Не бзди, Влад! В конце концов, любой судья может заболеть, поиметь, залететь, умереть. Все методы хороши, выбирай на вкус.

– Мы уже работаем в этом направлении. Вот только Зимин теперь находится под программой государственной защиты. Что несколько осложняет дело. Особенно в части «умереть».

– Ну, не стоит воспринимать мои слова столь буквально, – усмехнулся Ипатов. – Хотя катастрофы, как тебе известно, они ведь разные бывают. Бывают стихийные, а бывают и хорошо организованные.

– Я тоже считаю, что с «умереть» – это явный перебор. Но вот напугать… Кстати, Илья, извини, что ставлю тебя в известность задним числом, но я подключил к этой теме твоего человека. Из нашего СКП.

– Ты имеешь в виду Тимати?

– Его. У парня богатый опыт в подобных делах.

– Что есть, то есть. Но ведь ты только что уверял, что Зимин не из пугливых?

– А мы намереваемся напугать скорее не его, а общественность.

– И?

– И тогда вполне закономерно будет поставить вопрос о переносе процесса, исключительно в целях безопасности его участников, в другой регион, – пояснил Суконцев. – Лично мне в этом смысле импонирует Первопрестольная. С ее басмачами.