Год 1943 - «переломный»

К назначенному штабом фронта сроку ни одна из дивизий 5-й гвардейской армии в излучине не успела подготовиться к наступлению. Полки 92-й гвардейской стрелковой дивизии только с рассветом, подвергаясь бомбежке и обстрелам, начали выдвижение на исходные позиции, а их командиры не знали боевой задачи. На передовой по-прежнему находились 11-я мотострелковая бригада и избитая 52-я гвардейская дивизия, в которой осталось чуть более трех тысяч человек. С 8.30 советская сторона, атакуя с разных направлений отдельными батальонами без артиллерийской и авиационной поддержки, пыталась сбросить эсэсовцев с плацдарма. Если каким-либо частям удавалось сквозь ураганный огонь и горы трупов приблизиться к окопам, немцы выкатывали вперед танки и разгоняли наступавших. Когда танки уходили, советская пехота густыми цепями снова поднималась в атаку, и все повторялось заново.

Когда около 10 часов Приссу стало ясно, что дивизия «Лейбштандарт» выдержала удар танкового тарана Ротмистрова, а все боевые подразделения 3-го танкового (порядка 80–85 танков) и 5-го гренадерского полков закончили переправу, дивизия «Мертвая голова» двумя боевыми группами приступила к прорыву. В районе Веселого немцы были отбиты подразделениями 151-го и 290-го гвардейских полков. Однако в северо-восточном направлении после полуторачасового боя немецкие танки, расчленив 11-ю мотострелковую бригаду на несколько частей, вышли на гребень высоты 226.6 и, сбив и рассеяв 155-й гвардейский стрелковый полк, устремились к хутору Полежаев.

Генерал Жадов приказал комдиву-95 полковнику А. Н. Ляхову огнем и контратаками 284-го гвардейского полка по левому флангу боевой группы дивизии «Мертвая голова» остановить ее продвижение. Сосредоточить по этому участку огонь всей дивизионной артиллерии. 6-я воздушно-десантная дивизия полковника М.Н. Смирнова должна была спешно перейти к обороне восточнее дороги на рубеже Нижняя Ольшанка — Остренький. Положение усугублялось тем, что тыловая армейская полоса в значительной степени существовала лишь на бумаге, здесь не была создана система инженерных заграждений и минных полей. В артполках ощущался дефицит боеприпасов, с одной стороны, потому что мало привезли, с другой — по причине бестолкового расходования.

«Командиры соединений и их командующие артиллерией самоустранились от командования боем и руководством огнем при отражении атак танков противника. В большинстве случаев по атакующим танкам противника открывают беспорядочный огонь и не управляют им, всеми орудиями, кто только видит, не считаясь с дистанцией», — отмечено в журнале боевых действий 5-й гвардейской армии.

Основной контингент 95-й гвардейской дивизии составляли необученные и необстрелянные уроженцы республик Средней Азии, помнится, в Красной Армии их называли «марокканскими стрелками». Советская пехота уже понесла значительные потери и была деморализована бессмысленными штыковыми атаками против танков в чистом поле. В самом деле, как можно воевать:

«Дивизия ко времени выхода в район обороны имела 1–1,5 боекомплекта боеприпасов, из которых было израсходовано до одного боекомплекта. Несмотря на просьбы о помощи в предоставлении транспорта для вывоза боеприпасов из армейских складов, от вышестоящих начальников никакой помощи не было оказано. Имеющиеся автомашины — 10 штук, 11.07.43 г. были отправлены в армейские склады за боеприпасами. Последние, в 22.00 12.07.43 г., ничего не привезли».

Наполеон в подобной ситуации разрешал французским гарнизонам сдаваться в плен!

Не принесло существенных результатов и наступление соединений 32-го гвардейского стрелкового корпуса, действовавших на правом фланге 5-й гвардейской армии также без поддержки танков. Находившийся за ним 31-й танковый корпус 1-й танковой армии в контрударе не участвовал. Части 13-й и 66-й гвардейских дивизий, отражая контратаки танков и мотопехоты противника, сумели продвинуться лишь на 1–2 километра. Но они хотя бы сковали своими действиями части 11-й танковой дивизии Микля, не позволив их использовать для содействия дивизии «Мертвая голова».

Битва приобретала размах природного катаклизма.

«Грохот орудий с утра и до вечера не затихал ни на минуту, — вспоминает бывший минометчик М.Г. Абдулин. — От густой копоти и мы, и пехота были похожи на кочегаров, непрерывно кидающих в топку уголь, в бешеном темпе, в дыму горящих танков, взрывов снарядов, стрельбы из всех видов оружия… Каждый, обливаясь потом, в своем окопе и на своем метровом участке методично делал свою работу, как в гигантском цехе, уже забыв о страхе, отдавшись на волю случая: убьет или не убьет. В такой рубке все равно не убережешься, и руки делали нужное почти автоматически…

О напряженности боев можно судить по тому, например, что над передним краем проливался дождь из искусственно образовывавшихся туч. Свинцовые тучи на небе показывали линию фронта. А в это же время в тылу ни у немцев, ни у нас ни облачка. Нигде потом я не наблюдал подобного явления в природе».

После 15 часов Ротмистров и Василевский с удивлением обнаружили, что не 5-я танковая армия окружает корпус СС, а совсем наоборот — Хауссер создает реальные «клещи», охватывающие соединения двух гвардейских армий.

Справа, за Псёлом, дивизия «Мертвая голова» рассекла оборону 33-го гвардейского стрелкового корпуса в излучине, вклинилась в тыловую армейскую полосу на 5 километров и уже пыталась форсировать реку в обратном направлении — через мост в Полежаеве во фланг 18-му танковому корпусу. Противник медленно, но уверенно расширял плацдарм. 52-я гвардейская дивизия практически прекратила свое существование, боевые порядки дивизии Ляхова были рассечены на отдельные части. Лишь ценой больших усилий, выведя всю ствольную и реактивную артиллерию на прямую наводку, удалось остановить немецкие танки. Вечером, опасаясь нового прорыва, командующий фронтом приказал перебросить в район севернее Полежаева 24-ю танковую и 10-механизированную гвардейские бригады из состава Зимовнического корпуса, лишив тем самым генерала Ротмистрова последних резервов.

Слева дивизия «Дас Рейх» ударила в стык 2-го и 2-го гвардейского танковых корпусов. Полк СС «Дойчланд» вклинился на 3 километра и поставил под угрозу правое крыло Тацинского корпуса. Немцы, оттеснив 169-ю танковую бригаду (в ней осталось 11 танков, сведенных в один батальон), заняли Сторожевое и Виноградовку, нацелились на Правороть. Около 17 часов из корпуса доложили в штаб армии: «Соседа справа не чувствую… Авиация противника непрерывно бомбит боевые порядки корпуса. Прошу прикрыть с воздуха». Заявка была принята; вслед за Люфтваффе по 4-й мотострелковой бригаде «отработали» свои штурмовики и бомбардировщики. В итоге, продвинувшись всего на 2–3 километра, танковый корпус генерала Бурдейного вынужден был отступить на исходный рубеж. Потери составили 533 человека убитыми и ранеными, 54 сгоревших и подбитых танка.

В центре, на направлении главного удара, соединения 5-й гвардейской танковой армии были вынуждены перейти к обороне, а боевые группы дивизии «Лейбштандарт» контратаками стали теснить советские части обратно к совхозу «Октябрьский». Более того, эсэсовцы на какое-то время вновь заняли и его, и высоту 252.2!

«Одно за другим, — пишет Ротмистров, — начали поступать донесения командиров корпусов о мощных контратаках свежих (?) танковых частей врага. В условиях, когда гитлеровцы добились явного превосходства в танках, наступать было нецелесообразно. Оценив обстановку, я с разрешения представителя Ставки A.M. Василевского приказал всем корпусам закрепиться на достигнутых рубежах». Это примерно 1,5–2 километра от рубежа, с которого армия двинулась утром в атаку.