Год 1985. Ваше слово, товарищ Романов

— Ээээ… прости, Ильич… второго десятилетия двадцать первого века? — переспросил ошарашенный Громыко. — То есть тридцать лет тому вперед?!

— Да, — подтвердил Ильич Второй, — именно так. Товарищи Самые Старшие Братья, вон те четверо, хотя из них один брат женского пола, ушли на боевое задание из две тысячи двенадцатого года, а товарищ Серегин со спутниками — из две тысячи шестнадцатого. И вообще все мы тут из разных миров-годов. Я — из семьдесят шестого года, товарищ Сталин — из пятьдесят третьего, товарищ Ленин — из пятнадцатого, а товарищи Маркс с Энгельсом — из тысяча восемьсот пятьдесят шестого года. Так уж получилось, что в две тысячи шестнадцатом в ходе выполнения ответственного и секретного задания в тартарары на самое дно Мироздания провалился капитан спецназа ГРУ Сергей Сергеевич Серегин, а обратно наверх в родной двадцать первый век по мирам-ступенькам поднимается… Верховный Главнокомандующий Четвертого Галактического Союза. В каждом мире у товарища Серегина имеется задание направить его к лучшей жизни, исправив самые очевидные проблемы, и пока оно не будет выполнено, дальше его не пускают.

— А кто не пускает? — вполголоса спросил Громыко, покосившись на тех людей, о которых говорил Брежнев.

— А ты догадайся… — хмыкнул Брежнев. — Одним словом, это долгий разговор, и к тому же секретный, только для тех, кто по итогам этого пленума будет избран членом Политбюрю. А для остальных могу сказать… — Он обернулся и окинул взглядом зал. — Я слышал, что вас тут некто Рейган пугает Звездными Войнами? Будут американцам звездные войны, трах-тибидох им всем в печенку. Вон там, за порталом, на круговой орбите вокруг нашего мира крутится присягнувший на верность товарищу Серегину галактический линкор планетарного подавления с наводящим ужас названием «Неумолимый». Этот убийца укрепленных планет, когда его нашли, пребывал в таком изношенном состоянии, что было проще пустить его на слом, но товарищ Серегин пошел иным путем, и принял все возможные меры к восстановлению этого рукотворного чудовища, сделав из него свою главную ударную единицу. Тут у нас в двадцатом веке, особенно во второй его половине, как-то неуютно жить без тяжелой дубины под рукой, не находите, товарищи?

По залу легкой рябью прокатился нервный смех. Участники пленума, очевидно, уже начали отходить от шока, а поняв, что никто не собирается их расстреливать, перестали испытывать страх перед ближайшим будущим. К тому же они, как и Громыко, поверили, что человек, похожий на «Дорогого Леонида Ильича», это он сам и есть. Семнадцать лет они прожили за его широкой спиной, и вот он снова с ними. Жить стало сразу лучше, жить стало веселее.

Уловив настрой зала, Брежнев продолжил:

— Последние полгода «Неумолимый» провел в нашем мире, плавая в Пуцком заливе, — продолжил Леонид Ильич, — а советская промышленность снабжала его расходными материалами для восстановительных процессов: титаном, алюминием, медью и легированными сталями. И расплатился с нами товарищ Серегин, можно сказать, по-царски: не только золотом и галактическими технологиями, но и тем, что с помощью своего линкора за сто секунд уничтожил весь американский ракетно-ядерный потенциал, включая подводные лодки и бомбардировщики, а также изрядно поизмывался над их флотом, перетопив всю их плавучую посуду, даже давно законсервированные линкоры у причалов. А на Советский Союз и страны народной демократии не упало ни одной бомбы. Вот только американских городов и прочих селений товарищ Серегин разрушать не стал, ибо ему претят убийства гражданского населения, зато жирных котов, хозяев банков, заводов, газет, пароходов, задумавших внезапное вероломное нападение на нашу страну, он покарал недрогнувшей рукой…

Просто Леня, вот ведь жук, постепенно от диалога с Громыко перешел к выступлению перед аудиторией. В зале грянули длительные бурные аплодисменты, переходящие в овацию. Как говаривал в таких случаях герой известной книги, «лед тронулся, господа присяжные заседатели». Просто Леня тоже уловил этот переломный момент, и резко взял быка за рога. Дождавшись, пока аплодисменты начнут стихать, он решительно произнес:

— Итак, товарищи, ставлю на голосование главный вопрос сегодняшнего дня. Кто за то, чтобы Генеральным секретарем Центрального Комитета Коммунистической Партии Советского Союза избрать Григория Васильевича Романова, прошу поднять руки. Единогласно! Ваше слово, товарищ Романов.

Новоизбранный генеральный секретарь вышел к трибуне и замялся в растерянности, ибо все происходящее застало его врасплох. Никакой речи он не готовил, и после разгрома на ночном заседании Политбюро не ожидал от нынешнего пленума ничего хорошего. Тогда Просто Леня, угадав причину заминки, взял со стола Горбачева сколотые скрепкой листы бумаги с уже заготовленной тронной речью и сунул их виновнику торжества. Мол, если не готовился — вот тебе шпаргалка. Григорий Романов перелистал бумаги, вздохнул и начал выборочно зачитывать отдельные осмысленные места, беспощадно сливая всю воду:

— Дорогие товарищи! Стратегическая линия, выработанная на XXVI съезде, была и остается неизменной. Это — линия на ускорение социально-экономического развития страны, на совершенствование всех сторон жизни общества. Это значит подчинять все экономическое развитие в конечном счете интересам советских людей. Партия будет неуклонно проводить разработанную ею социальную политику. Все во имя человека, на благо человека — это программное положение должно наполняться все более глубоким и конкретным содержанием. Углубление социалистической демократии неразрывно связано с повышением общественного сознания. Эффективность воспитательной работы проявляется прежде всего в том, как рабочие, колхозники, интеллигенция участвуют в решении больших и малых проблем, как они трудятся, как борются с недостатками. Повышение трудовой и социальной активности советских людей, укрепление дисциплины, воспитание патриотизма и интернационализма — важные задачи всей идеологической деятельности. При этом будут и впредь приниматься решительные меры по дальнейшему наведению порядка, очищению нашей жизни от чуждых явлений, от любых посягательств на интересы общества и его граждан, по укреплению социалистической законности. В сложной международной обстановке, как никогда, важно поддерживать обороноспособность нашей Родины на таком уровне, чтобы потенциальные агрессоры хорошо знали: посягательство на безопасность Советской страны и ее союзников, на мирную жизнь советских людей будет встречено сокрушающим ответным ударом. Наши славные Вооруженные Силы будут и впредь располагать для этого всем необходимым. Время требует напряженной, творческой работы всех партийных организаций сверху донизу. На всех участках, везде и повсюду коммунисты должны быть примером выполнения гражданского долга, добросовестного труда на благо общества, повсеместно утверждать ленинский стиль в работе. В первую очередь это относится к кадрам партии, к партийным и государственным руководителям. КПСС будет неуклонно проводить линию на усиление требовательности, на повышение ответственности за порученное дело. После завершения Пленума члены Центрального Комитета, первые секретари обкомов, все его участники разъедутся на места, с тем, чтобы с новой энергией взяться за дела. А дел предстоит немало. Прежде всего надо успешно завершить работу по выполнению планов экономического и социального развития нынешнего года и обеспечить тем самым уверенный старт следующей пятилетки. Сегодня Пленум Центрального Комитета возложил на меня сложные и большие обязанности Генерального секретаря ЦК КПСС. Хорошо понимаю, сколь велико оказанное мне доверие и сколь велика связанная с этим ответственность. В предстоящей работе рассчитываю на поддержку и активную помощь членов Политбюро, кандидатов в члены Политбюро и секретарей ЦК, Центрального Комитета партии в целом. Ваш многогранный опыт — сгусток исторического опыта нашего народа. Обещаю вам, товарищи, приложить все силы, чтобы верно служить нашей партии, нашему народу, великому ленинскому делу.

Бурные аплодисменты долго звучали в зале, перекатываясь могучими волнами.

А товарищ Брежнев не унимался: железо требовалось ковать, пока оно не остыло. И ведь присутствующие в зале члены ЦК и работники аппарата слушались его как дети. Или, быть может, на них с непривычки так повлиял Истинный Свет? Трудно сказать. В любом случае Просто Леня вертел Пленумом как хотел.

— Кто за то, — сказал он, — чтобы избрать Политбюро ЦК КПСС в следующем составе: Гейдар Алирза оглы Алиев, Виталий Иванович Воротников, Владимир Иванович Долгих, Василий Васильевич Кузнецов, Андрей Андреевич Громыко, Динмухаммед Минлиахмедович Кунаев, Григорий Васильевич Романов, Михаил Сергеевич Соломенцев, Николай Александрович Тихонов, Владимир Васильевич Щербицкий, Сергей Леонидович Соколов, Николай Никитович Слюньков, Александра Павловна Бирюкова, прошу поднять руки. Единогласно! На этом, товарищи, внеочередной пленум ЦК КПСС завершает свою работу. Членов Политбюро прошу проследовать с нами для конфиденциальной беседы и повышении квалификации, остальные свободны. Нет-нет, товарищ Чебриков, вы тоже идете с нами, только беседовать с вами будут совсем другие люди…

Чебриков, из-за больших круглых очков и толстых щек напоминающий наглого кота, только что нагадившего в тапки, оглянулся, моргнул глазами и… застыл на месте, как и Горбачев, которого уже уволокли в портал две рабочих остроухих.

Люди полковника Коломийцева совершили обратную амбаркацию* ровно в тот момент, когда Ильич Второй овладел вниманием аудитории, так что участникам пленума никто не мешал покинуть помещение, что они и сделали. Ушли и мы вместе с товарищем Романовым и членами Политбюро, закрыв за собой портал. Эта работа только началась.

Примечание авторов:* обратная амбаркация — возвращение десанта на корабли.

10 августа 1976 года, 13:55 мск, околоземное космическое пространство , линкор планетарного подавления «Неумолимый», парадный императорский ангар для приема транспортных кораблей с официальными делегациями и представителями правящих домов

Капитан Серегин Сергей Сергеевич, великий князь Артанский, император Четвертой Галактической Империи

Оказавшись в парадном ангаре, Григорий Романов и его товарищи по Политбюро узрели подготовленную к их прибытию мизансцену: гигантский гербовый щит на стене, красная дорожка, рослые остроухие и бойцы обыкновенного человеческого вида в обмундировании имперских штурмовиков, составляющие почетный караул и мой старший командный состав. Справа «стоят» псевдоличности в своих темно-синих мундирах космических офицеров, слева собрались мои соратники из плоти и крови: Птица, Анастасия, мисс Зул, генерал-майор Седов, Велизарий, Багратион, генерал-лейтенантРоманов, Покрышкин, Конкордий Красс…

А дальше все было как обычно в таких случаях: динамики проиграли гимн СССР и гимн Империи (переаранжированный имперский марш из Звездных Войн*, суровый и мрачный), затем гости прошли по красной дорожке, вглядываясь в довольно приятные лица почетного караула. Остроухие, все как на подбор, ветеранши битвы у дороги, участницы кампаний против Баяна и Батыя, знаменитые богатырскими статьями и выдающимися вперед вторичными половыми признаками. Их напарники — русские и даже советские парни родом из мира сорок первого года, 1921–23 годов рождения, первое советское поколение, в Основном Потоке с размаха брошенное в топку войны и сгоревшее в ней почти без остатка. Они все, как на подбор, молодые красавцы, герои сражения за освобожденную Белостокскую зону и прорыва на Ригу. Это именно их немецкие генералы называли жутким прожорливым гомункулусом, которого я вырастил в своей реторте на погибель германских солдат. После выхода Германии из войны эти парни дружно написали рапорта о переводе в мою армию и, отряхнув с ног прах родного мира, перешли на мою службу, взяв с собой семьи.