Год беспощадного солнца

– Ну ты и даешь, фраерок! – прогудел Бандера. – А за базар ответишь.

Не обращая на него внимания, Мышкин продолжил:

– И на полу должна быть кровь. Она, если вы не знаете, не испаряется. Ни один нормальный следователь или дознаватель во всем мире эту деталь не пропустил бы. Кроме вашего, который приказал сделать всего два снимка, а не сто. Подозреваю, что следствие ведет не дипломированный специалист, а сержант Бандера.

– За базар ответишь, – с угрозой повторил Бандера.

– Тихо! – прикрикнул на него дознаватель. – Никакого базара. Не пугай моего гостя. Ведь господин Мышкин, кроме всего прочего, еще и мой гость. Наш общий гость. Понял?

– Пусть будет гость, – легко согласился Бандера. – Начальству виднее. Запомнил: гость.

– И это тоже не правильно, – возразил дознаватель. – Он не просто гость. Он, можно сказать, наш сотрудник. Наш добровольный помощник. Но в любой момент он может снова стать преступником, который старается ввести в заблуждение правоохранительные органы… Все от него лично зависит. Он хозяин своей судьбы. При том, что убийство, которое совершил господин Мышкин, вполне могло быть непредумышленным. Да так и было! Или в состоянии эффекта…

– Аффекта, – машинально поправил Мышкин.

– Кому как нравится. Главное, у Дмитрия Евламповича есть шанс. Таких вот убийств у нас каждый божий день – мешок. Вон позавчера мы приглашали очень уважаемого человека, вице-губернатора, дать показания. Задавил своим лексусом прямо на даче собственную жену. Почему задавил, зачем? Могу открыть тайну, но только для вас: по неосторожности. Перепутал педали газа и тормоза.

– Так нажраться – и жену с тещей перепутаешь, не то что педали! – гоготнул сержант.

– Бандера! – неодобрительно глянул на него дознаватель. – Сниму погоны.

– И он пришел к вам на допрос? – поинтересовался Мышкин.

– Вице-губернатор? Нет, конечно, к нему ездили. Занятой человек, государственный. А другой гражданин вчера задавил на Московском проспекте школьницу. Прямо на «зебре». И светофор работал. И она шла на зеленый сигнал. Этот гражданин почему задавил? Обратно ж, по неосторожности. Не заметил ни «зебры», ни красного сигнала. Тоже по государственному делу спешил, тоже человек важный – заместитель городского прокурора. Когда ему на ваши светофоры смотреть?

– Банкир домработницу кирпичом мочканул, – подсказал сержант Бандера.

– Точно, – подтвердил толстяк. – Кирпичом. Рука подвела. Целил в жену – попал в домработницу. Чисто неосторожное убийство. Так и вы, дорогой наш гость и помощник. Вы типа в окно бутылку хотели выбросить – шутки ради. И случайно задели потерпевшую по кумполу. Дальше шок, испуг, эффект, помрачение сознания… Забыли вызвать полицию. И вообще ничего не помните. Правильно излагаю, Дмитрий Ефимович, а?

Не дождавшись ответа, Шарыгин взял фотоснимки.

– Верно подмечено: не туда кровь затекла. Надо сказать фотографу, чтоб поправил. Ну так что, Мышкин? Сейчас сознаваться будешь или после спецдопроса? Зубов не жалко?

– Знаете, как это называется? – решительно сказал Мышкин. – Фабрикация дела. Уголовное преступление.

Шарыгин расхохотался, Бандера что-то проворчал, Денежкин подмигнул Мышкину.

– Нет, дорогой вы наш и любимый! – отсмеявшись, возразил дознаватель. – Это не фабрикация. За такие слова, возбуждающие социальную рознь, тебя сразу сажать надо. А до того мочкануть при попытке к бегству. То, что я тебе предлагаю, дело хорошее. Мало того – законное. Называется «сделка со следствием». Стыдно не знать.

– Это как у американцев? – удивился Мышкин.

– Это как у американцев, – эхом отозвался Шарыгин.

– И как это делается?

– Да вот так, как у нас сейчас. Ты нам – признательные показания. И получаешь в награду три, от силы пять лет. Не дашь – получишь пожизненно. И там же сдохнешь от туберкулеза или спида.

– Как в лавке? Я тебе деньги, ты мне – бутылку.

– Примерно так.

– Не понимаю… – тихо произнес Мышкин. – Как можно заключать торговую сделку с правдой? С истиной? Сделку с совестью?

– Есть такой закон, значит, можно. И даже нужно.

– А настоящий преступник на свободе?

– Кого это волнует? – усмехнулся толстяк.

– Кого волнует? Допустим, зверски убили вашу жену. Следствие заключило сделку – посадило невиновного. А тот, настоящий, смеется. И следующим шагом убивает вашего ребенка. Опять сделка, опять невиновного посадили. Преступник вошел во вкус, ему очень нравится. И он с наслаждением убивает вашего второго ребенка. И опять сделка. Вы сами-то хоть понимаете, какая это страшная вещь – сделка с правосудием? Там где есть сделка, там нет правосудия. И неужели вы…

– Всё! – перебил Шарыгин. – Даю команду: всем разойтись. Кому домой, а кому на службу. А вам, Дмитрий Евстафьевич, – в СИЗО. Там вас уже ждут. С нетерпением. Ваши сокамерники ждут – туберкулезный педераст и серийный убийца. Там у вас будет другой митинг. Годится?

Мышкин понял: все кончено. Совершенно подавленный, он невидящим взглядом смотрел на стекло на столе Шарыгина. И вдруг осознал, что под стеклом списки телефонных номеров. Он изо всех сил вгляделся в списки и все-таки нашел строчку и прочел ее верх ногами: «ФСБ. Полковник Костоусов А. А. 278-14-14».

– Кажется… кажется, что мне нечем возразить, – словно уступая, сказал Мышкин. – Но это слишком ответственное решение. Мне надо обдумать и посоветоваться.

– Да кто по такому делу советуется? – прогудел Бандера. – С кем?

– Есть с кем, – возразил Мышкин. – Мне надо позвонить. Всего один раз. Двадцать секунд.

– По закону, один раз можно, – согласился Шарыгин. – Кому?

– Приятелю. Он юрист.

– Дак мы тут тоже все юристы! – сообщил Бандера. – Скажи, что тебе посоветовать?

– Мы вам найдем адвоката, – пообещал Шарыгин. – Хорошего. С ним и советуйтесь.

– Ну это уж нет! – упрямо сказал Мышкин. – Без него и слова не скажу и пальцем не шевельну. Никаких показаний не будет вообще. Даже под пытками. Мне лучше умереть, чем опозориться. И чего боитесь? При вас же говорить буду.

Толстяк поколебался. Потом снял телефонную трубку и протянул Мышкину.

– Говори номер. Что собираешься сказать?

– Сами услышите. Просто проинформирую.

– Говори номер.