Год Дракона
Шрифт:
Через какое-то время Елена даже перестала ощущать скорость. Глядя на ЖК-панель пассажирского инфотерминала, куда транслировалось изображение камер кругового обзора, она усмехнулась:
– А дальнобойщики не в восторге от твоих маневров…
– С чего ты взяла? – удивился Майзель.
– Ну, как же. Все свои фары и прожекторы включают. Наверное, еще и сигналят, только не слышно…
– Обязательно. Только это не то, что ты подумала.
– Нет, – Елена даже забыла о том, что еще минуту назад готова была его убить. – Нет. Это просто не…
Он пожал плечами, улыбнулся, – как показалось Елене, немного смущенно:
– Ну…
– Да. Разумеется. Как я могла подумать…
– Перестань, Елена, – он поморщился. – Ну, что мне, просить короля издать указ запретить им это делать? Ведь и не послушают… От меня не убудет. Я аварийную иллюминацию даже не выключаю, когда тут езжу – спасибо, ребята, спасибо, ребята…
Да, подумала Елена. Наверное, ради таких вот моментов и стоит все это делать. И вообще жить. Когда люди вот так… Наверное, кто-нибудь другой от всего этого уже лопнул бы, от любви к себе, великому и ужасному. Как ему удается еще сохранять самообладание…
– Извини. Я в самом деле не хотела тебя обидеть.
– Я тоже.
– Лучше заткнись, иначе я за себя не отвечаю.
– Слушаюсь.
Он вздохнул и чуть увеличил скорость.
Когда, по ее расчетам, они должны были приближаться к границе, Майзель набрал чей-то номер, и Елена услышала в динамиках громкой связи голос:
– Начальник штаба пограничной охраны Гашек. Здравия желаю, пан Данек!
– Спасибо, пан Милан, тебя тем же туда же. Подлетное время шесть минут, освободи полосу и предупреди соседей.
– Есть освободить и предупредить! Счастливого пути, пан Данек…
– Благодарю. Привет семье и отбой…
– Кстати, я давно хотела спросить, – подала голос Елена. – На каком основании вся эта шатия-братия перед тобой в струнку вытягивается? Ну, то, что ты всех поишь и кормишь, это понятно… – И трахаешь, чуть не вырвалось у нее, но она сдержалась. – И в сопредельных вотчинах тоже, хотя и в меньшей степени. Но должны же быть какие-нибудь формальности, мы же не в шестом веке, когда достаточно было герб на щите намалевать…
– За герб, не по праву намалеванный, голову сносили тоже ох как легко, – серьезно сказал Майзель. – А основания-то есть, конечно. Я имею статус чрезвычайного и полномочного посланника для особых поручений Его Величества. Со всеми бумагами, разумеется. Точно такие же бумаги имеются от понтифика, Генерального секретаря Пражского Альянса и Генерального секретаря ООН. Я могу ехать куда хочу и делать, что мне нужно. При этом нельзя меня трогать и осматривать мой багаж, потому что это фактически означает объявление войны Ватикану и Альянсу. Я не думаю, что у кого-нибудь из современных вменяемых политиков достаточно большие яйца для такого афронта. А к невменяемым я не езжу, – с ними договариваются генералы…
– Ага. Вот она, спайка бизнеса и политики…
– Конечно. Я смелый, но не идиот. Ну, вот и граница, придется чуть притормозить…
В Будапеште они были к девяти. После короткого знакомства, которое было обставлено просто и не протокольно, Майзель с королем удалились для разговора, а Елену взяла в оборот королева. Пока Майзель обсуждал свои дела с Иштваном Третьим, ее величество добросовестно развлекали Елену завтраком и беседой.
Как и в Намболе, да и дома, в Праге, Елену поразило какое-то даже нарочитое отсутствие роскоши и дворцовое полубезлюдье – было совершенно непреодолимое ощущение, что все ушли на фронт. Не долго думая, Елена задала королеве мучавший ее вопрос. Ее величество понимающе, и, как показалось Елене, чуть снисходительно улыбнулась:– Мы стараемся обходиться своим подданным как можно дешевле. К сожалению, мы не так богаты, как наш пражский кузен, и нам приходится существовать на бюджетные средства. Неудивительно, что мы стараемся экономить. Деньги нужны совершенно не для того, чтобы увешивать стены картинами и плодить полки придворных…
– Вы просто повторяете слово в слово то, что постоянно твердит мне Майзель…
– И он совершенно прав, дорогая. Деньги нужны для дела. Это лишь в детских сказках короли только тем и заняты, что кружатся в мазурках… У нас для этого просто нет времени. Я много занимаюсь детьми, его величество работает, прости Господи, как проклятый, я его иногда днями не вижу. А побрякушки всякие, – королева небрежно махнула рукой, – это для арабских шейхов… Ничего, Даниэль и до них скоро доберется!
Они все словно инкубаторские цыплята, подумала Елена. Вацлав Пятый и Михай Второй. Болгарский царь Борис Четвертый и югославский король Александр Второй. Квамбинга и Иштван Третий. Молодые, полные сил, красивые, волевые мужчины. Верные мужья и заботливые отцы. Труженики и воины, тянущие каждый свою страну вперед и вверх, и все вместе – всех остальных следом. Суровые и справедливые судьи. Действительно похожие на кого угодно, только не на паразитов и иждивенцев. Где же он их всех нашел-то, Господи?! Как разглядел?! Как сумел так все перевернуть и устроить?! Где сам он берет для этого столько сил?…
Елена хорошо помнила Будапешт девяностого года. Теперь город было просто не узнать: множество новых автомобилей, нарядные и улыбающиеся прохожие, много молодежи… Надо же, он и тут всех уконтропупил, с неожиданной злостью подумала Елена, что за невозможный тип, да как же можно так вообще трясти всех и вся, как грушу… Нет, нет, испугалась Елена собственных мыслей. Я просто устала. Я просто ужасно устала, это чудовище вымотало меня, измучило меня, Господи, ну сделай же что-нибудь, придумай что-нибудь, как мне быть?!.
Дорогой назад он украдкой посматривал на угрюмо молчащую Елену, которая то и дело прикладывалась к фляжке с коньяком. У самой границы он, вздохнув, спросил вдруг:
– Сколько ты весишь?
– А что?
– Так сколько?
– Сорок шесть килограммов. Что, я кажусь тебе толстой?
– Елена… Если ты допьешь эту фляжку до конца, ты напьешься так, что перестанешь быть адекватной.
Я давно уже неадекватна, со злостью подумала Елена. Странно, что ты до сих пор этого не заметил. Или заметил? О, Боже… Она усмехнулась:
– Какая трогательная забота. Не собираешься ли ты, случайно, воспользоваться моей беспомощностью?
– Меня действительно беспокоит твое состояние. И я понимаю, что это я виноват… Я вижу, ты устала. Прости, я не должен был тащить тебя с собой сегодня… Я могу поехать медленнее, чтобы ты немного поспала…
– Я не могу спать в машине. Я устала, но это не физическая усталость. Я устала от впечатлений, их слишком много за такой короткий срок. Даже для меня…
– Хочешь отдохнуть от меня и поработать? Конечно, я понимаю…