Год гиен

Делатель Калек тщательно вытер с себя высыхающую кровь.

Семеркет не видел, к кому именно обратился лекарь-отступник, но тихий голос ответил из полумрака:

— Пошлите его к Царю Нищих Севера, если выживет. Царь должен знать самое страшное, что ожидает шпионов, которых он еще пошлет в мое царство.

— Да, господин, — ответил Делатель Калек сладким от удовольствия голосом. Он был человеком, который наслаждался своей работой.

Другой голос окрикнул громче:

— Сам!

Гигант, что провел Семеркета через залы, сунул голову в комнату.

— Господин?

— Теперь займемся другими делами.

Семеркет был так заворожен зрелищем, что не осознал, когда Сам вернулся в переднюю и встал за его спиной, обнажив драконьи зубы в натянутой улыбке.

— Осторожней, — сказал гигант. — Бедняга, который там лежит, был виновен в том, что слишком много видел. — Он с притворной печалью покачал головой. — Но больше шпион не увидит ничего.

Сам сердечно рассмеялся, как будто они с Семеркетом были друзьями.

Чиновник последовал за ним в другую комнату. Железистый запах свежей крови пропитал здесь воздух, и, казалось, тут было слишком тепло. Внезапное движение в полутьме привлекло внимание Семеркета. То был баран, украденный из священного стада Амона в Карнаке. Его расчесанная белая шерсть спадала до полу мягкими волнистыми завитками, закрученные рога были густо позолочены. Баран был запряжен в миниатюрную колесницу из инкрустированного цитрусового дерева.

— Итак, меня навестил Семеркет? — раздался из этой колесницы глубокий голос.

— Да, это я, ваше величество.

— Но ты же был в Вавилоне, Трое или каком-то другом забытом богами месте, разве не так?

— Простите, ваше величество, но вы всегда точно знаете, где я… Как знаете и обо всем в Фивах.

В комнате раздался низкий смех, и Семеркет, заглянув в колесницу, встретился со сверкающими свирепыми глазами Царя Нищих. На шее его висели тяжелые золотые и серебряные цепи, на голове была помятая золотая корона. Несмотря на свои царские украшения, он был всего лишь безногим торсом с парой мускулистых рук: его ноги давным-давно отрезал другой Делатель Калек, еще до того, как он стал царем. Баран и колесница служили теперь ему ногами.

— Значит, расследуешь очередное преступление?

— Да, ваше величество.

— Оно имеет отношение к убитой жрице?

Семеркет, скрыв удивление, негромко спросил:

— Что вы можете мне об этом рассказать?

Царь Нищих хлестнул вожжами по бокам барана и повел колесницу через комнату.

— Мы не имеем к этому отношения, если ты это имеешь в виду. У меня достаточно проблем без убийства старых женщин. Ах, Семеркет, сколько лет прошло с тех пор, как мы говорили в последний раз, и сколько с тех пор изменилось! На юге настали тяжелые времена. Наша империя с годами ослабела, нынче богатеет только север.

— Фивы кажутся достаточно процветающими.

— Только не в глазах нищего. Когда великие южные семьи испытывают нужду, милостыни подают все меньше, взятки скудеют.

Он продолжал горько жаловаться на своего сотоварища, Царя Нищих северной столицы, еще более богатого и могущественного монарха, чем он сам, который каким-то образом вырвал контроль над изобильным притоком чужестранных денег и добра, текущим из-за Великого Моря.

— Он знает наши самые слабые места, — сказал Царь Нищих, — поскольку посылает сюда своих агентов и шпионов. Один из них вчера был перехвачен в Фивах — вот этот человек, что лежит на столе, — взгляд Царя Нищих был почти дружелюбным, когда он изучал еле дышащую жертву. — Но его наказали так, что он уже никогда больше не сможет за нами шпионить. А поскольку мы милосердны, его отошлют обратно на север в знак предупреждения… Если он выживет. — Царь Нищих остановил у ног Семеркета свою миниатюрную колесницу. — Но все это наши проблемы. Почему ты пришел сюда сегодня, спустя столько лет? Что тебе от нас нужно?

Семеркет рассказал о нищих, которые пришли в деревню строителей гробниц, и о том, что они не узнали его секретного знака. Услышав рассказ Царя Нищих, он невольно подумал, что это были нищие с севера, каким-то образом заключившие союз со строителями гробниц, и признался, что боится — дело имеет отношение к ограблению могил.

— Ограбление в Великом Месте?

Даже Царь Нищих был шокирован — или позавидовал, услышав такое (Семеркет не мог решить, что именно).

И тут безглазый начал издавать тихие звуки, словно приходил в себя. Приблизившись к нему, чиновник наклонился, чтобы рассмотреть нищего. К своему потрясению, он его узнал.

— Это один из тех, кто напали на меня у деревенского храма!

Глаза Царя Нищих сверкнули красным блеском.

— Тогда задавай ему вопросы, Семеркет, и выясни, почему он оскверняет мое царство.

Семеркет прошептал на ухо нищему:

— Я — человек министра, был в деревне строителей гробниц. Я — тот, кого ты пытался убить. Ты меня помнишь?

Человек повернул голову туда, откуда слышался голос. Кровь сочилась из-под его повязок. С огромным усилием он кивнул.

— Твоя жизнь в моих руках, — проговорил Семеркет. — Ты все еще можешь жить, если расскажешь мне правду. Ты — подданный Царя Нищих Севера?

Человек снова кивнул.

— Что его связывает со строителями гробниц в Великом Месте? Почему ты сюда пришел?

Потрескавшиеся губы человека шевельнулись, как будто он пытался заговорить. Оглядевшись, Семеркет увидел таз с водой, в котором все еще отмокали инструменты Делателя Калек. Хотя вода была розовой от крови и гноя, чиновник вынул из нее губку и выжал несколько капель на губы нищего. Когда тот попытался заговорить, Семеркет приблизил ухо к его губам.

— Корабль… перевернулся… — с трудом выдохнул нищий.

Семеркет и Царь Нищих в замешательстве переглянулись.

Чиновник решил, что несчастный бредит.

— Какой корабль перевернулся? О чем ты?

Человек задрожал. Его дыхание стало поверхностным и прерывистым, он задыхался, словно рыба, вытащенная на берег. Семеркет снова выжал несколько капель воды на его губы. Но вода стекла в лужу на столе. С еле слышным стоном человек этот выдохнул, содрогнулся и умер.

— Проклятье! — взревел Царь Нищих.

Семеркет вздохнул и выпрямился в полумраке.

— В Фивах остались его товарищи. Я видел безносого нынче ночью в «Бивне слона».

Царь Нищих немедленно погнал колесницу к двери, крича Саму, чтобы тот взял несколько человек, отправился в таверну и схватил нищего. После того, как гигант ушел, Семеркет приблизился к Царю.

— Вы считаете меня другом?

Царь подозрительно взглянул на него.

— Я считаю союзников, а не друзей.