Год Иова

— Не правда ли, славная?

Она вздыхает, садится, и вельветиновые излишества колыхаются на её платье. Она источает сильный аромат дорогих духов.

— Я не заслуживаю такой кухни. Её заслуживаете вы. Вы готовите просто как ангел. Я себя этим особенно не утруждаю.

— Готовить себе одному нет никакого удовольствия. Джуит садится и пробует мартини.

— Великолепно. — Спасибо.

Она поднимает стакан и произносит тост.

— За продолжение вашего блестящего успеха. — Она отпивает и смотрит на него серьёзным взглядом. — Знаете, вы слишком хороши для этого шоу. Прочие актёры не воспринимают его всерьёз.

— Это меня и беспокоит. Меня никто не предупредил. Режиссёр или ещё кто-нибудь должны были мне сказать. — Лицо его проясняется. — Но беспокоиться без толку. Уже поздно.

— О, драгоценный Оливер! — протянула она к нему руку. — Я не хотела вас расстраивать. Вы прекрасно играете. Вот всё, что я хотела сказать.

— Спасибо. Так вы случайно не виделись с Доланом Хэйкоком?

Она настороженно смотрит на него и настороженно спрашивает:

— А что?

— Я советовал вам порвать с ним.

Она наклоняется и сдвигает крышечку со шкатулки, оправленной серебром.

— А разве я с ним не порвала? — Она достаёт сигарету и придвигает шкатулку ему. — Сигарету?

Он достаёт сигарету себе, закрывает шкатулку крышкой, берёт со стола зажигалку, оправленную мрамором, и наклоняется к ней, чтобы дать ей закурить. Затем закуривает сам, кладёт зажигалку и садится на место.

— Вы не сказали «нет», — говорит он. — Когда вы с ним виделись? Позавчера?

Мэвис делает продолжительный глоток из огромного бокала.

— Я просто хотела узнать, почему вы спрашиваете.

— Потому что он искал место, где спрятать оборудование, украденное из салона красоты. Друзей у него немного — я думаю, вы поймёте почему, если будете объективны. Наверное, он позвонил вам и спросил, не может ли он сложить это всё на время в вашем гараже рядом с «Экскалибуром». Это так?

— Это несчастное оборудование, — говорит она. — Ему удалось купить его по дешёвке. Оно не пробудет здесь долго. Он заберёт его, как только найдёт покупателя.

— Он так вам сказал? И вы поверили?

— Оно выглядит абсолютно новым, — стала обороняться она.

— Это оборудование из местечка Таузэнд Оукс, из салона красоты «Мсье Версаль». Его жена выкупила половину имущества. Он проник туда с помощью её ключей.

Ей не нравится то, что она слышит, но она ничего не отвечает. Она допивает мартини и встаёт. Она выглядит огромной, старой, толстой разочарованной женщиной. Какой и является. Безо всякого интереса она протягивает руку к его бокалу. Он слегка улыбается ей, покачивает головой. — Спасибо, я допью его через некоторое время.

Она проходит по прекрасным коврам и паркету. Ничего не выражающим голосом она спрашивает: — Что же нам делать?

Он следует за ней. Бар находится в алькове позади деревянной лестницы, ведущей на чердак. Сверху на бутылки льётся дневной свет. Она смешивает джин и вермут в невысоком кувшине из шведского хрусталя, тщательно отмеряет долю оливкового рассола и помешивает кубики льда стеклянной палочкой.

— Надо позвонить в полицию, — говорит он, — и сообщить, где находятся эти вещи.

— Если сюда приедет полиция, это никому не понравится, — говорит она. — Я больше никогда не позволю Долану сюда приезжать. Мы всегда встречаемся в ресторанах. Всегда ездим в мотели. Я очень рассердилась, когда он появился здесь на машине, взятой напрокат. Конечно, она выглядела гораздо лучше, чем его прежняя развалина. Но многим соседям водитель показался очень странным. Я хочу сказать, — она наливает смесь из кувшина себе в бокал, где подпрыгивает оливка, — Долан привлекателен в житейском, не в сексуальном плане, если вы меня понимаете. Он не из тех, кто подошёл бы на роль первого парня в сельском клубе.

Она уныло улыбается Джуиту.

— А разве вы не можете сказать им, что это был просто посыльный?

Она смотрит Джуиту в глаза.

— Я не стану этого делать.

— Нет, конечно же, нет.

Однако он удивлён. Он недооценил Мэвис Маквиртер. Он улыбается себе. В ней, как поют в старых песнях, чувствуется класс.

— Вы могли бы сказать ему, чтобы он забрал эти вещи из гаража. Конечно, мне бы очень не хотелось, чтобы он исчез вместе с краденым, но будет несправедливо, если пострадаете вы.

— Я всегда оказываюсь жертвой, не так ли? Потому что я одинока, стара и сексуально изголодалась.

Она берёт свой бокал.

— Может быть, мы присядем?

Она уходит, и он идёт вслед за ней. Она садится, закуривает, выпивает, раздумывает. Джуит прогуливается по комнате с бокалом в руке. Он рассматривает гравюру, изображающую Гэррика в роле Макбета почти в полный рост: Гэррик был невысокого роста — всего полутора метров с небольшим. Он ходил на высоких каблуках, в шляпах с широкими тульями и смотрел грозным взглядом. Однажды, холодным дождливым утром, будучи в Лондоне на гастролях ужасного мюзикла, Джуит пришёл в Вестминстерское Аббатство, чтобы поклониться могиле Гэррика. Надгробная плита на могиле его очень маленькая. А рядом возвышается могила его рослого друга Сэмюэла Джонсона. Тогда, неизвестно почему, Джуиту на глаза навернулись слёзы. Он стоит, потягивая мартини, и снова смотрит в окно. Вдали от берега качаются на волнах маленькие белые лодки. На их парусах оранжевые и белые полосы. Над ними реют чайки. Мэвис говорит: — Я не позволю ему исчезнуть вместе с этими вещами. — Отлично, — оборачивается Джуит. — Где у вас телефон? — Нет.

Она поднимается с места, слегка покачиваясь от принятого внутрь джина, но полная решимости.

— Вы знаменитость. Ваше имя заметят репортёры. Оно появится в выпуске новостей, в «Вестнике».

Она удаляется с высоко поднятой головой, колыхая своим одеянием.

— Моего имени они не заметят. А если заметят, значит, я это заслужила. Спасибо вам, я позвоню им сама.

— Долан уверен, что это всё из-за вас.

Сегодня на Лэрри светло-зелёная куртка поверх голубой водолазки. Его синие брюки слегка помяты, видимо, они только что побывали в сушилке прачечной. Брюки ему в обтяжку. Они выглядят так, будто он начал их носить, когда уже из них вырос.

— Только вы знали, что он путался с Мэвис Маквиртер. Он говорит, что Мэвис никогда бы не выдала его, если бы неё не давили. Он так злится, что хотел бы убить вас.

Джуит улыбается.

— Говорит. Он слишком много говорит.

— Про перстень Мэвис я и словом ему не обмолвился. Вы сказали, чтоб я молчал, и я молчал.

Лэрри теребит металлическую открывалку пустой баночки из-под какого-то прохладительного напитка, что стоит перед ним. Он смотрит на банку, а не на Джуита. — Я всегда выполняю то, что вы просите, — мягко произносит он и поднимает голову, бросая Джуиту слегка испуганную улыбку.