Год в Касабланке

Как-то вечером в начале сентября мы пригласили Зохру поужинать с нами в знак благодарности за все, что она для нас делала. Она предложила прекрасный ресторан под названием «Сквала», устроенный в бывшей португальской крепости у входа в медину. Марокканская кухня в ресторанах настолько же посредственна, насколько она великолепна в домашнем исполнении. Для того чтобы добиться тонких оттенков вкуса, нужно потратить много труда и времени. Атмосфера места так же важна, как и сама пища, как и внимание, щедро оказываемое гостю. Когда вы набиваете свой живот деликатесами, а хозяева при этом вовсю льстят вам шепотом, очень трудно не впасть в состояние самообмана.

Угощали нас в тот вечер на славу, мы полностью изведали чувственные прелести настоящей марокканской кухни. Мы заказали всего понемногу. Попробовали курицу в тажине с куркумой, медом и абрикосами, морских лещей, маринованных в шафрановом соусе и поданных на кускусе. Затем нам принесли бистлию,большое блюдо со сладкой выпечкой, под тестом обнаружились вафельно-тонкие ломтики голубиного мяса, миндаль и яйцо.

Зохра объяснила, что семья — это основа марокканской жизни, а пища — основа семьи.

— Если бы только мы могли делать все так же хорошо, как готовим пищу, — сказала она с улыбкой, — мы правили бы миром.

Разговор перешел от пищи к любви.

— Когда я выйду замуж за Юсуфа, — сказала Зохра, — мы поселимся в небольшом доме. Возле двери будут расти мелкие красные цветы. У нас родятся двое детей: мальчик и девочка, и… — она глотнула апельсинового сока, — и мы никогда не расстанемся, даже на одну ночь.

— Это звучит идиллически, — заметил я.

— О, так будет, так будет, — мечтательно повторяла Зохра.

Я спросил у нее, что она чувствовала, когда они встретились впервые.

— Я уже говорила вам, что мы познакомились по Интернету.

— Но как все это было, когда вы встретились впервые, лицом к лицу?

Зохра глубоко вздохнула и покраснела.

— Мы с Юсуфом никогда не встречались.

Ариана все же была еще очень маленькой, и она умоляла меня купить ей черепаху. Дочка хотела такую же черепаху, как в школе. Я сперва отнекивался от ее просьбы, а потом сдался, утомленный постоянными дискуссиями со сторожами. Большинство всех проблем концентрировалось вокруг благополучия джинна Квандиши и разрушений, произведенных рабочими. Все это время Ариана так упорно продолжала просить у меня черепаху, что я не выдержал. Хамза, прослышав про ее желание, стал уверять меня, что ничто не принесет в дом больше барака,чем сильная, здоровая черепаха. Рептилии, уверял он, это самые счастливые из всех существ, созданных Аллахом. Я попросил Зохру узнать, где продаются черепахи. Через два дня она сообщила мне, что единственным местом, где можно было найти приличную черепаху, является Тан-Тан.

Я посмотрел на карту Марокко, висевшую на стене, но не нашел там никакого Тан-Тана.

— Опустите палец ниже, — сказала Зохра. — Нет, гораздо ниже.

И тут я наконец обнаружил его.

— Но это далеко на юге, в пустыне Сахара!

— Вот именно, — кивнула она.

— А разве нельзя купить черепаху в Касабланке, в зоомагазине?

Зохра усмехнулась в ответ.

— Не хотите же вы, чтобы у вашей маленькой дочери было что-то низкого качества. Черепаха, которую мучили и держали в клетке? Разве не лучше гордиться тем, что вы дали девочке самое лучшее, что-то действительно приносящее благословение дому?

К тому времени мне так надоели Касабланка и вечные разговоры о черепахах и джиннах, что я усадил Рашану и детей в машину, погрузил чемоданы на крышу, и мы поехали на юг, в поисках черепах, обладающих барака.Мы не успели еще выехать за городскую черту, как Ариану вытошнило прямо на колени. Ее марокканское детство началось. Мы съехали с шоссе, выбрав старую, разбитую дорогу, шедшую вдоль берега до самого Агадира, за которым начиналась пустыня. После долгих часов, проведенных за рулем принадлежавшей мяснику развалюхи, я поклялся, что куплю собственную машину, как только мы окажемся дома. От запаха гнилых сидений нас отвлекали только песок и пыль, да мальчишки, мучившие белок. Сначала мы заметили одного или двух, стоявших у края дороги. Едва завидев машину, мальчишки вскидывали вверх руки и крутили веревками над головами, как лассо. На конце каждой веревки был привязан испуганный меховой комочек. Я жал на тормоз, ругал озорников, покупал у них белок и отпускал их через несколько километров, как раз перед тем, как встретить еще одну группу мальчишек с очередной партией несчастных зверьков. И чем больше я освобождал этих треклятых белок, тем больше их мучили в ожидании глупого иностранца, который должен был их спасти.

Это путешествие открыло Рашане, Ариане и маленькому Тимуру первобытную красоту Северной Африки, красоту, которую я сам познал в детстве, когда по этим же ухабистым дорогам ехал старый «форд-кортина» с испуганным садовником за рулем. Мало что изменилось с тех пор. Машина мясника была приблизительно того же года выпуска, что и наша «кортина», и так же забита багажом, она точно так же провоняла детской блевотой. Объезжая рытвины, диких собак и ослиные упряжки, я поздравлял себя с тем, что мой круг завершился.

После двух дней, проведенных в машине, мы прибыли в Тан-Тан в полном изнеможении. Это был скучный пыльный поселок, застроенный зданиями из шлакобетона и дешевого цемента. Я поклялся, что больше никуда не поеду. Ариана продолжала ныть про свою черепаху. Я поехал на рынок и стал расспрашивать первого встречного. Он оказался мясником. Рубашка на его груди была забрызгана кровью, а когда он улыбался, то показывал при этом полный рот крупных зубов.

— Нам нужно купить черепаху, — сказал я сердито.

— А зачем она вам?

— Чтобы можно было возвратиться домой.

Мясник спросил, собираемся ли мы забить эту черепаху.

— Конечно же нет, — резко ответил я.

— Из них получается хороший бульон, — пояснил продавец. — В самый раз к обеду.

Я закрыл Ариане уши.

— Это не для еды.

У мясника изменилось выражение лица.

— А, маленькую любимицу, маленькую любимицу для маленькой девочки.

— Да, маленькую любимицу.

— Не на обед, — подтвердил сам себе мясник.

— Нет, не на обед.

Он кивнул и улыбнулся, обнажив зубы.

— Сейчас я вам покажу.

Не сказав больше ни слова, он повел нас в дальний конец базара, где стоял человек с большими водянистыми глазами, державший в руках коробку. Мясник указал на коробку. В ней с важным видом лежала хрупкая молодая черепаха. Человек с водянистыми глазами сказал, что черепаху схватила собака и поэтому ее нельзя есть.

— О, мы не собираемся ее есть, — объяснил я. — Это для моей дочери. Она вылечит черепаху, чтобы та принесла баракав наш дом.

Я достал бумажник и спросил о цене. Мне было все равно, сколько продавец с меня запросит.

Но человек с водянистыми глазами покосился на Ариану, потом на черепаху и сказал, вытирая слезу в уголке глаза:

— Это подарок. Нет ничего приятнее, чем сделать душу ребенка счастливой.

Хамза встретил нас в Дар Калифа и рассказал, что на нас свалилась новая беда. Я приготовился к очередной истории о Квандише или дохлой кошке, но на этот раз сторож, казалось, забыл о джиннах.