Годы лейтенантские. Я родился на советской земле. Исповедь офицера

Ну и тут же спросил:

– А вы что, хотите туда?

– Да, – ответил машинально.

– Я для вас это сделаю! – обещал он и пошёл в канцелярию роты.

Вот так. Даже диалог запомнился слово в слово.

Через минуту меня вызвали в канцелярию.

Полковник, приехавший из бригады, выслушал характеристику командира роты, что вот, мол, и отличник, и член КПСС. В марте я получил партийный билет.

Вопрос задал мне только один.

– Со взводом справитесь?

Я пожал плечами, мол, а как же, для того и учился.

Он уточнил:

– Взвод по штату вдвое больше обычного, армейского.

Мотострелковый взвод штата, шестидесятых лет, – 22 человека. Три отделения по 7 человек и командир взвода. Даже заместителем командира взвода был командир первого отделения.

Вот такая предыстория моего назначения в бригаду охраны.

Потом уж я понял, что выбор на меня, как кандидата на должность командира отдельной роты, пал отчасти потому, что служил я целый год в бригаде охраны.

В 10.00, как и было указано, я вошёл в кабинет начальника отделения кадров дивизии.

Сухощавый подполковник встретил приветливо. Я уже немного знал его, во всяком случае, разговаривал с ним по телефону как с начальником по линии строевой службы. В конце минувшего года начальник штаба полка подполковник Ковалёв вызвал меня к себе в кабинет и как-то, как показалось мне, несколько торжественно сказал:

– Предлагаю вам, товарищ лейтенант, должность помощника начальника штаба полка, – и пояснил, что бывший пээнша (так называли в обиходе офицера, занимавшего такую должность) увольняется в запас.

Не заметив на моём лице радости и энтузиазма, стал уговаривать, поскольку на такую должность, видимо, просто так приказом без согласия офицера, не назначишь.

– Сначала побудешь пээнша, затем назначим зээнша полка, – он имел в виду должность заместителя начальника штаба полка, – ну а потом и энша, – то есть начальником штаба полка. – Так что перспектива!

Но тут уж я сообразил, что он явно преувеличивал. В начальники штаба полка выходят только по прямой дороге – командир взвода, роты, начальник штаба и командир батальона, а уж затем заместитель командира или начальник штаба полка.

Да и пример был наглядный. Увольнялся то прежний помощник начальника штаба в капитанском звании. Даже до заместителя начальника штаба полка не дорос, потому что дорога у него была совсем иная – только в строевое отделение дивизии. А на ту должность метили шесть помощников начальников штабов полков, причём неважно мотострелковых ли, танкового ли или артиллерийского, да и в отдельных батальонах и в ракетном дивизионе были должности, подобные пээнша полка.

Не уговорил. А потому назначил всё-таки приказом, но назначил временно, заявив, что очень советует подумать. Конечно, служба отличалась от строевой. Постоянно в тепле – а за окном-то как раз зима, – да ещё в кабинете с девицей-помощницей.

Принял дела в канун праздников новогодних. Принимал интересно так, весело. Капитан, что уходил в запас, оказался нервным, неуравновешенным. Не найдя нужного документа, разбрасывал папки, а потом вместе с девицей-помощницей ползал по кабинету и собирал бумаги.

Наконец, мы всё-таки закончили приём и сдачу дел. Он передал мне ключи от сейфа и кабинета и печать. Нет, не полковую – та у начальника штаба в сейфе, а ту, которой сейф и кабинет опечатываются. В конце рабочего дня я закрыл сейф, опечатал его, затем закрыл кабинет, который тоже опечатал той самой маленькой металлической печатью и отправился в Москву.

1 января – пятница. А дальше – суббота и воскресенье. Помнится, что прибыл я на службу, к разводу на занятия, лишь 4 января уже Нового, 1971 года. Разве такое возможно в роте? Наверняка бы и в караул пришлось сходить, да и ответственным в роте денёк один провести.

А тут утречком в понедельник, как белый человек стал в строй управления полка. В тот день вышел на службу вернувшийся то ли из отпуска, то ли из командировки командир полка подполковник Георгий Николаевич Дымов.

Выслушал доклад подполковника Ковалёва, поздоровался и стал обходить не очень большой строй полка, начав с правого фланга, то есть с управления. Развод проходил не на строевом плацу, а в казарме, в коридоре.

Тут он заметил меня и, повернувшись к Ковалёву, спросил, не скрывая удивления:

– Почему лейтенант Шахмагонов в строю управления?

– Я его назначил помощником начальника штаба, – доложил Ковалёв и стал зачем-то объяснять, мол, должность капитанская, а офицер добросовестный, пора выдвигать…

Дымов не дослушал и, обращаясь ко мне довольно резко, словно я это всё затеял, отрубил:

– Станьте в строй роты на своё место.

Потом уж как-то при встрече пояснил, что должность капитанскую я в своё время получу, но не такую, на которой всё продвижение по службе и закончится.

Да я и не возражал.

Так что если и успел я в те дни с начальником отделения кадров дивизии поговорить, то пару раз, не более.

И вот теперь предстояла встреча очная и важная, судя по всему.

– Садись, садись, лейтенант, – сказал он, недослушав мой доклад о прибытии и указав на стул перед своим столом. – Разговор предстоит серьёзный.

Я сел и проговорил с любопытством:

– Слушаю вас…

– У командования дивизии есть мнение направить тебя на должность командира отдельной местной стрелковой роты, которая несёт службу по охране Центральной базы боеприпасов.

– Мотострелковой, – зачем-то вставил я.

– Нет-нет, именно местной стрелковой, – подчеркнул кадровик, улыбнувшись. – Звучит непривычно?

– Да, пожалуй, – согласился я.

– Вполне понятно… В училище, небось, о таких подразделениях и не слыхивал. А между тем, существуют местные стрелковые войска, созданные для охраны серьёзных военных объектов, в том числе Арсеналов и баз боеприпасов. Это, проще говоря, караульные роты. Ну а ты начинал службу в бригаде охраны Министерства обороны. Тебе и карты в руки. Опыт!!!

– В бригаде охраны всего год служил, – уточнил я.

– В нынешние времена омоложения армии и год – срок солидный. Да вот хоть ты – и двух лет после училища не прошло, а уже ротный. В наше время такое немыслимо было. Ну, по крайней мере, три, четыре, даже пять лет надо было взводом покомандовать.