Годы возмездия. Боевыми дорогами от Керчи до Праги

На следующий день корпусу приказывалось, нанося удар левым флангом, овладеть рубежом Пустыня, Индра, Пиедруя. Одновременно оставалась задача, нанося главный удар в обход местечка Пустыня с юга, выйти в район Дагда, чтобы воспретить отход противнику на участке оз. Сиверс-Эзерс. Специально указывалось на необходимость действовать массированно и ускорять темп продвижения.

На следующий день 100-й корпус не имел успеха. 14-й корпус завязал упорные бои за крупный населенный пункт и железнодорожную станцию Индра, но не сумел развить успех. 83-й корпус действовал решительнее других соединений, его 119-я дивизия также вышла к Индре, а 360-я овладела Пиедруей и начала движение по правому берегу Даугавы в направлении Слободки.

5-й танковый корпус вел бой за Никиши и Плейку.

Взаимодействие 5-го танкового корпуса со стрелковыми частями было все же недостаточным. Я направил на этот участок своего заместителя генерал-лейтенанта Герасимова с целью помочь командованию армии, и он хорошо справился с этой задачей. Так, узнав, что стрелковый полк 239-й дивизии 14-го корпуса запаздывает с прибытием в район действий 24-й танковой бригады, генерал Герасимов добился немедленного подхода этой стрелковой части.

В этот же день было решено вывести 5-й танковый корпус из оперативного подчинения 4-й ударной армии с тем, чтобы его действиями руководило непосредственно командование фронта. Одновременно пришлось принять меры и для упорядочения действий 14-го стрелкового корпуса. Дело в том, что 378-я стрелковая дивизия не организовала разведку при подходе к местечку Индра, не сумела наладить надежное огневое обеспечение и не выполнила задачу дня. Был отдан приказ о временном назначении командиром корпуса заместителя командарма генерал-майора Баграта Исааковича Арушаняна [151] .

В последующие два дня, несмотря на упорное сопротивление врага, войска армии в среднем продвинулись на 40 км, освободили около 200 населенных пунктов, среди них крупные, превращенные врагом в прочные узлы сопротивления: Росица, Пустыня, Пиедруя, Новое Село, Индра и др. Передовые части армии завязали бои за г. Краслава. Было уничтожено до 500 и взято в плен свыше 100 солдат и офицеров противника.

Несмотря на недостатки в организации боя войск армии и 5-го танкового корпуса, ввод в прорыв 5-го танкового корпуса был в целом удачен. Уже к исходу 18 июля выяснилось, что действия корпуса облегчили стрелковым корпусам выполнение их задач. Противник не сумел задержаться на следующем после р. Сарьянки рубеже и вынужден был продолжать поспешный отход в северо-западном направлении.

Подводя итоги наступательным действиям войск фронта с 12 по 19 июля, можно сказать, что, перейдя в общее наступление, они прорвали главный оборонительный рубеж противника «Пантера» и преодолели тактическую глубину обороны. После ожесточенных боев войска прорвали и следующий заблаговременно подготовленный оборонительный рубеж «Рейер» по линии: Опочка – Себеж – Освея, – имеющий железобетонные сооружения и многочисленные инженерно-минные заграждения; развивая дальнейшее наступление, преодолели промежуточный оборонительный рубеж, называемый «Бляу» («Синий»), проходящий по р. Синяя, Шкяуне и далее по границе Латвийской ССР до р. Западная Двина, и вышли к новому рубежу, который именовался «Грюн» («Зеленый») и был оборудован по западному берегу р. Лжа, Лудза, Рунданы, Дагда, Краелава. Менее чем за десять дней войска фронта продвинулись от 90 до 110 км, преодолели три мощных оборонительных рубежа, простиравшихся по всему фронту наступления, не считая ряда других, менее значительных, рубежей и большого количества различных узлов сопротивления и опорных пунктов.

Решительное наступление войск фронта и действия подвижных групп армий и корпусов, выдвигавшихся на значительное расстояние в глубину боевых порядков противника, воспрепятствовало его главным силам оторваться от наших войск и сколько-нибудь прочно закрепиться на промежуточных рубежах. Наши успехи были достигнуты в условиях резко пересеченной местности, большого количества малых и крупных водных преград, межозерных дефиле, разрушения и минирования противником дорог, что, естественно, затрудняло наше продвижение и усиливало сопротивляемость арьергардов противника. Правда, нашему успеху способствовало недостаточное количество оперативных резервов у противника. Однако он стремился выйти из затруднения, перебрасывая на усиление своих войск перед нашим фронтом отдельные части и соединения с других направлений и вводя в бой все наличные спецподразделения и тыловые части. Так, за истекшую декаду противник перебросил из полосы действий Ленинградского фронта пехотный полк 58-й пехотной дивизии, а с участка 3-го Прибалтийского фронта 126-ю пехотную дивизию, три полка из других дивизий и несколько фузилерных батальонов. Кроме того, из резерва были введены в бой 16-й полицейский полк, 3-й латышский пограничный полк и до 20 отдельных и специальных батальонов.

В результате боев нашими войсками почти полностью были разгромлены 6 пехотных полков, 7 пехотных батальонов, 2 штурмовых батальона, 1 саперный и 1 охранный батальоны. Остальные подвергшиеся нашему удару части и соединения противника потеряли от 30 до 50 % личного состава и много вооружения. Было взято в плен свыше 5000 человек, уничтожено 30 000 солдат и офицеров противника.

О стремительности нашего наступления красноречивее всего свидетельствовали сами гитлеровцы. Обер-ефрейтор 159-го пехотного полка 69-й пехотной дивизии Франц Валькоук писал своей жене в Зальцбург: «Я еще никогда в жизни не бегал так много, как за последнюю неделю. Долго это выдержать невозможно. Это совершенно изматывает человека. Такое отступление – это что-то ужасное».

Обер-ефрейтор Бруно Шлаговский сообщал своей жене в Грауженец: «…Моя дорогая, так никогда не было, как сейчас, мы летим, как летучие голландцы, назад. Прошли уже половину Латвии… Но какие лишения мы переносим, невозможно описать. Это не нормальное отступление, а настоящее бегство». Он же писал своему другу унтер-офицеру Вилли Крюгеру 20 июня 1944 г.: «Мой дорогой, нам пришлось выдержать очень тяжелые удары. Наш батальон почти разбит. Мы три дня не ели и не пили. Только бы подальше удрать от них».

Дисциплина в частях, подвергнувшихся нашим ударам, заметно снизилась.

Пленный из 485-го пехотного полка 263-й пехотной дивизии Филипп Шерер показал: «16 июля, когда мы отступали от Опочки, среди солдат прошел слух, что мы окружены, хотя это не соответствовало действительности. Один солдат выскочил из окопа и бросился бежать в лес с криком: «Русские прорвались, нужно быстрее отступать!» Командир штабс-фельдфебель Клюще приказал ему немедленно возвратиться, но солдат продолжал бежать… Минут через 20 отступила и вся рота».

Офицеры принимали жесткие меры, вплоть до расстрела, чтобы восстановить порядок и дисциплину в подразделениях, приостановить отступление.

«14 июля вечером наше положение стало очень напряженным, – рассказывал военнопленный ефрейтор штрафной роты 159-го пехотного полка 69-й пехотной дивизии Гельмут Бешьен. – Огонь русских нарастал, а снаряды «катюши» достигали даже командного пункта батальона. Все были подавлены и не знали, что делать. Десятки солдат самовольно уходили с позиций в тыл. Их собирали и снова отправляли в окопы. Через некоторое время солдаты опять покидали позиции и их снова заставляли возвращаться. Так повторялось три-четыре раза. Чтобы восстановить дисциплину и поднять боеспособность, командир 1-го батальона капитан Бокрандт отдал приказ стрелять в дезертиров, и когда солдаты вновь побежали из окопов, их начали расстреливать, 7 человек было убито».

Гитлеровская ставка, чтобы избежать катастрофы на «восточном валу», прибегла к энергичным мерам. 23 июля в командование группой армий «Север» вступил генерал-полковник Шёрнер. Командир разбитой 28-й пехотной дивизии генерал Шаль де Болье был отстранен от должности, принимались все более крутые меры по восстановлению дисциплины, дело дошло до того, что легкораненым запрещалось покидать поле боя и уходить в лазареты. Был издан специальный приказ, гласивший, что «тот, кто без письменного разрешения командования группы армий оставит ее зону, подлежит расстрелу. Тот, кто позже 9 часов будет обнаружен в зоне группы армий или в населенных пунктах ее тыла вне своей части без соответствующего удостоверения своего командира, будет немедленно предан военно-полевому суду».

И надо сказать, что дисциплина в войсках группы армий «Север» в целом оставалась на довольно высоком уровне. Так что действия воинов Прибалтийских фронтов проходили в условиях ожесточенного и, за небольшим исключением, умелого сопротивления.

Повсеместно население освобожденных сел и городов встречало бойцов Красной Армии с исключительной радостью и воодушевлением, всячески выражая им свою благодарность. Волнующие сцены встречи воинов Красной Армии с освобожденным населением превращались в импровизированные митинги, на которых местные жители рассказывали о своих страданиях под гнетом немецкой оккупации, о преступлениях немецко-фашистских захватчиков.